Жизнь должна доставлять удовольствие. Повесть одним файлом

не будут нуждаться, ни от кого не услышу больше таких слов в свой адрес, и никогда не буду работать на чужого дядю! - Как раз набирало силу индивидуальное предпринимательство, вот он и подался в предприниматели, вначале арендовав, а затем и выкупив небольшой продуктовый магазин.

            Интересно, что почти в то же самое время и те же слова услышал я от своей предыдущей супруги. Вот только решил, что не позволю материальным интересам возобладать у меня и моих близких, калёным железом буду выжигать в себе проявления-устремления общественного животного, и удалился в лес от греха подальше (коллеги по ремеслу тогда вовсю дырявили платиновыми пулями кевларовые бронежилеты друг другу - кто за свободу-демократию, кто за коммунистические идеалы).
            А через три года, услышав донёсшийся с Кавказа клич: Наших бьют! – в полной мере подтвердил истинность поговорки про благие намерения, которыми выстлана дорога в ад.

            Выговорившись, сосед ещё некоторое время нажимал кнопки пульта телевизора, переключая каналы передач и тренируя большой палец руки, и заснул. Что ж, «каждый выбирает по себе – женщину, религию, дорогу». Кроме того, что разглядел в коллеге по несчастью достойного человека, кое-что полезное в чисто бытовом плане узнал я в ходе беседы с ним, и надо будет не забыть предупредить супругу о чудесных свойствах «ножек Буша», которые могут месяцами находится на жаре без какого бы то ни было ущерба своим вкусовым качествам. Правда, на помойке трогать их не рискуют ни собаки, ни крысы , ни вороны.
            Ливень всё продолжался, брызги из открытого окна стали достигать кровати уснувшего соседа – пришлось встать и закрыть оконную створку.
            Лев Толстой писал, что для правильного понимания жизни обязательно надо переболеть и выздороветь. Но какое же это счастье, когда у тебя просто ничего не болит! С началом грозы постепенно разжимался, пока не исчез бесследно, плющивший мне голову обруч боли, и наступило наконец-то просветление в мозгах. В этом просветлении непрерывным потоком на протяжении четырёх часов кряду легко и свободно слова сами собой складывались в сочинение на заданную тему: «Как я провёл выходной или Рыбаки ловили рыбу».

            Сколько же развелось государство-миро-устроителей - интернет прямо-таки кишит ими! Куда там «пикейным жилетам» Ильфа и Петрова! С небывалой лёгкостью авторы-форумцы оперируют строями, странами и народами, двигают их в своих анализах-обзорах-прогнозах туда-сюда, как детские формочки в песочнице!
            Удивлялся, сколько себя помню: почему вместо того, чтобы все свои душевно-физические ресурсы на дело бросить, человеки неуёмно расходуют эти ресурсы на мироустройство-переустройство да рассуждения с призывами? Ведь и дело делать перестают, и сами не пойми, во что превращаются. Когда занят так, что спины не разогнуть, и после трудов спать не ложишься, а валишься, ведь недосуг мир переустраивать. А коль находятся силы и время на иное, стало быть, делу недодано. Вот и получается, что болтологию эту могут позволить себе только те, кто-либо уже перестал делом заниматься либо никогда им не занимался.

И снова в путь
            26.06.06. Проснулся в тягостном настроении. Ливень за окном обратился в нудный затяжной дождь, который хоть и очистил воздух от дыма, бодрости не прибавлял. И непонятный какой-то сон приснился.
            Увидел себя идущим во чистом поле. В десантной майке, камуфлированных брюках и стоптанных кроссовках, безоружный, шёл к вырытой неподалеку яме прямоугольной формы. Когда подошёл к ней вплотную, вдруг послышались многие испуганные голоса: «Сам идёт»! Понял, что яма есть не что иное, как уготованная мне могила, и стало вдруг зябко до озноба. От этого ощущения и проснулся.
            Холод объяснился очень просто - вернувшись поутру с домашней побывки, дедок открыл окно, чтобы проветрить палату, а на улице ощутимо похолодало.
            В подтверждение того, что понедельник – день тяжёлый, опять промахнулась мимо вены процедурная сестра, уже другая и на другой руке, и столько хлористого кальция вдула мимо вены, что чуть не лишился я сознательности прямо за её процедурным столиком. Если вначале просто излишне активным казался лечебный процесс, то теперь он и подавно вроде как вспять повернул, если судить по туго забинтованным локтевым суставам. Слабым утешением больничной участи явился пузырёк со спиртом, который выдала мне медсестра, чтобы поливать бинты для лучшего рассасывания гематом на руках.
            После обхода в палате появился дежурный врач (тот самый травматолог, с которым мы обсуждали проблемы здравоохранения за рюмкой чая) и пригласил пройти в ординаторскую:
      - К вам опять милиция пожаловала.

            В ординаторской смазливая крашеная блондинка в чине лейтенанта представилась инспектором комиссии по делам несовершеннолетних. С сомнением посмотрела на мою походку «рупь двадцать» и перебинтованные руки, но быстро собралась с духом, сделала взгляд пустым и бесстрастным и задала мне вопрос:
      - Куда вы дели машину господина Подмышкина? - Пока я, утратив дар речи, стоял столбом, инспекторша уселась за стол, достала из полевой сумки протокол и приготовилась записывать моё чистосердечное признание:
      - Согласно показаниям свидетелей, вы участвовали в вывозе автомобиля с дворовой территории.
            В силу слабой юридической грамотности поинтересовался у неё:
      - Так это допрос, что ли? А где повестка?
      - Нет, это не допрос. Я пришла снять с вас свидетельские показания, - продемонстрировала мне бланк протокола опроса свидетеля.  – Учитывая, что вы находитесь на излечении, не стали вызывать вас повесткой.
            Далее состоялся между нами весьма содержательный диалог:
      - Свидетельские показания по поводу чего?
      - Того, что вы вывезли автомобиль. Так следует из показаний других свидетелей.
      - То есть, вы хотите получить от меня свидетельские показания по поводу кражи мной  автомобиля?
      - Я вас не обвиняю, а хочу уточнить показания других свидетелей.
      - Нельзя ли ознакомиться с этими показаниями?
      - Я на это не уполномочена. Вас с ними ознакомят в случае необходимости.
      - А с каких это пор комиссия по делам несовершеннолетних уполномочена заниматься уголовными делами?
      - Я не занимаюсь уголовными делами, а уточняю обстоятельства правонарушения, допущенного вашим сыном.
      - Так это мой сын вывез автомобиль?!
      - Нет, этого свидетели не показали.
      - Тогда какое отношение имеет вывоз автомобиля к моему сыну и вашей комиссии?
      - Согласно показаниям свидетелей, … - и так по кругу.

            Минут пятнадцать уже длилась эта тягомотина, как в ординаторскую вломился Виталий (видать, «фишка» в лице постового в вестибюле больницы сработала, как надо) и коротко скомандовал инспекторше:
      - Фыр, отсюда, Чупа-Чупс!
            Неуставную эту команду инспекторша выполнила очень быстро – собрала свои вещички и выпорхнула из помещения. Виталий же, обменявшись со мной рукопожатием, уселся на её место и положил на столешницу стиснутые кулаки.
            Несмотря на серьёзность происходящего, смешно было наблюдать, как он борется с собой, чтобы не схватить что-нибудь на столе (ещё одна его привычка – в минуты огорчений мять-тискать что-нибудь в руках), и невольно улыбнувшись, спросил у него:
      - А почему – Чупа-Чупс? Вроде, не похожа ни лицом, ни комплекцией.
      - Потом объясню. Это не для детей, - буркнул Виталий. И, не глядя на меня, мрачно сказал:
      - Надо бы тебе уехать из города на время.
      - С какой стати? – искренне возмутился я. – Ты же прекрасно знаешь, что я и пальцем не прикасался к этой рухляди!
      - Это я попросил гайцев оттартать её на штраф-стоянку, - прояснил ситуацию Виталий. – Но дело-то не в ней. Помнишь, говорил тебе, что очень многим выгодно тебя слить? Так вот, это уже и пытаются сделать. Оснований упечь тебя предостаточно – тут и избиение четверых ни в чём не повинных студентов, мирно изучавших конспекты у стен родного университета, и попытка проникновения в коммерческий банк, и оказание сопротивления при задержании. И всё это при отягчающих обстоятельствах – в состоянии алкогольного опьянения до полной невменяемости. А свидетели найдутся... Да ты и сам только что в этом убедился.
            Нагнав на меня жути, Виталий продолжил:
      - Не буду посвящать тебя в нашу кухню, но эта история – хороший повод разгрести весь накопившийся мусор. Ты же в данной ситуации являешься самым слабым звеном и будешь только мешать - и сам не сможешь удержаться от активных действий, в чём я почти стопроцентно уверен, ну, и кроме машины могут ещё что-нибудь придумать.
      - Адвокат – парень грамотный. У тебя лечение заканчивается. Как я понимаю, тебе отпуск положен по его окончании, - Виталий вопросительно посмотрел на меня.

            Отпуск-то положен не только мне, но и супруге по её рабочему графику, да вот выбраться всей семьёй куда-нибудь на «материк» уже который год проблемно с финансовой точки зрения. И в этом году вопрос о поездке решился в пользу приобретения новой шубы жене.
            Прошлой зимой отправились мы как-то раз всей семейкой «шопить» и в поисках школьной спортивной формы забрели в магазин, половину которого занимали шубы из всевозможных зверей и самых разных цветов-фасонов. Уболтали нашу даму примерить что-нибудь, мол, за показ-примерку денег не берут. Скинула она свою вконец изношенную и облезлую козью рогожку, облачилась в глянувшуюся ей норковую шубку, и такая разительная перемена произошла с ней, что старший сын заявил во всеуслышанье:
      - Папа, на твоём месте я, как мужчина, обязательно купил бы маме эту шубу. - Все, кто слышал его слова, полегли от хохота, а мне ничего не оставалось, как выполнить свой мужской долг. Благо, полугодовой кредит магазин предоставил.
            Так что совместная поездка исключалась, и жена уже подыскала себе работу по совместительству на всё время отпуска. Вертелась, правда, у меня мысль (из тех, что «и хочется и колется») об индивидуальном времяпрепровождении... Но слишком уж походила на постыдное бегство столь поспешная эвакуация.

            Виталий вздумал меня поторопить:
      - О чём ты ещё раздумываешь?
            Чувствуя себя неблагодарной скотиной, тем не менее, ответил я ему совершенно честно:
      - А думаю я о том, Витёк, что со мной было бы, и где я сейчас находился бы, если бы в пятницу приехали ОМОНовцы, с которыми я лично не знаком. – Скрипнул Виталий зубами так, словно алмазным резцом по стеклу кто царапнул:
      - Можешь не сомневаться – достаточно осталось в органах внутренних дел тех, кто не скурвился и не продался …
            Похоже, моя мечта посетить давние свои охотничьи угодья имела шансы на воплощение в жизнь, и я поделился ей с Виталием. Услышав, где находятся угодья, Виталий присвистнул:
      - Да это ведь почти у Моркоки! Туда только по трассе добираться часов шесть надо.
      - Так не ногами же, - ответил ему. – Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, а машина у меня на ходу.
        Виталий отмахнулся:
      - Какая тебе уже машина! И просто не выпустят на трассу