Дневники потерянной души

естественно, и в этом нет ничего плохого, — продолжал тем временем Эль-Ронт. — Может быть, к этому подтолкнуло использование оружия. Но, скорее всего, возможности твоего разума открылись бы и так.

— Возможности моего… разума?

— Любого разума. Разница только во времени. И в осознании.

— Я не хочу этого больше, — с отчаянием произнес Маура. — Я уже не могу себя контролировать.

— Можешь, — уверенно возразил правитель. — Иначе эти способности не были бы частью тебя. Вспомни, что ты говорил Эль-Эдану. Все, что ты так верно говорил о контроле. Теперь это и тебя касается.

— Я… боюсь, — дрогнувшим голосом произнес мой хозяин.

— Нет причин. Нужно осознать, на что ты способен, и не бороться против себя самого. Это природа, Маура. Это твоя природа.

Прикончив четвертую порцию напитка, тот поднял глаза на Эль-Ронта:

— Почему он совсем не действует? Раньше мне достаточно было одного стакана.

— Из-за настоек, которые я тебе дал. Они препятствуют отравлению организма.

— Это что, значит, я больше никогда не смогу опьянеть? — спросил мой хозяин с растущим страхом в голосе.

— Сможешь, когда кончится их действие. Но принимать их тебе нужно будет еще долго.

Поднявшись, он снял с полок три одинаковых продолговатых кристалла, раздав их нам и оставив один себе.

— Подержите их и подумайте о чем-то хорошем, расслабляющем, — произнес он. — Представьте себе чистый белый свет. Пусть он заполнит вас изнутри. Почувствуйте этот свет всем существом, окунитесь в него, станьте с ним единым целым.

Мы сидели молча, обняв прохладные вертикальные грани. Кончики моих пальцев едва доставали до середины бруска; у Маура между ладоней виднелась заостренная верхушка; правитель же, чьи пальцы были почти вдвое длиннее человеческих, полностью закрыл ими отполированную поверхность.

Спустя несколько мгновений кристалл Эль-Ронта начал светиться изнутри; сначала слабо, затем все сильнее, пока грани его не озарились ярким белым сиянием. Я завороженно наблюдал за этим зрелищем, тщетно пытаясь добиться того же. Но кристалл в моих руках так и остался темным и мертвым. Я не знал, как оживить, как согреть его холодную сердцевину.

Кристалл в руках Маура разгорался все сильнее, и вот уже белое свечение изменило оттенок на красноватый, а мой хозяин все сжимал его, неотрывно глядя внутрь, и губы и руки его дрожали мелкой дрожью.

Одним резким движением Эль-Ронт обхватил верхушку кристалла своими пальцами, и разом сияние прекратилось.

— Ты не думал о свете.

— У меня только огонь и клубы дыма перед глазами, — глухо сказал мой хозяин. — Не могу сосредоточиться.

Эль-Ронт протянул руку, взглядом спрашивая разрешения.

Маура молча кивнул.

— Откуда это? — спросил правитель, едва коснувшись его правого виска.

— Что? — не понял мой хозяин.

— Ты получал сильный удар по голове? Это след от сотрясения. — Слегка повернув его лицо, он снова ощупал то место, где двумя месяцами ранее красовался кровоподтек от удара вражеской дубиной. — Тебя избили?

— Да так, потрепали немного. Ничего страшного.

— Где это случилось? — отпустив лицо Маура, неожиданно обратился Эль-Ронт ко мне.

— В Румине, господин, — тут же подал голос я, не смея уйти от ответа. — Его взяли в плен эти восточные солдаты, и долго пытали…

— Вот спасибо, Бан, — гневно выдохнул мой хозяин. — Из тебя тоже вышел отличный доносчик.

Он опять взялся за сосуд с напитком, но правитель остановил его руку:

— На сегодня тебе хватит.

Вновь поднявшись, Эль-Ронт отодвинул вбок раму окна с причудливо складывающимися горизонтальными полосками, так отличающимися от нашего привычного деревенского покрытия из натянутого бычьего пузыря. В комнату влетел свежий ночной воздух, обдавая нас бодростью и принося с собой далекое журчание реки.

— Что вы сделали с Эль-Калад? — спросил вдруг Маура в наступившей тишине.

— То, что должны были сделать, — сухо ответил правитель, возвращаясь к столу.

Маура изменился в лице.

— Вы… казнили ее?

— Сейчас она в заключении. Скоро будет суд, но это лишь следование порядку. Она утверждала, что ее муж пропал без вести во время очередной деловой поездки. Пришлось насильно проникнуть в ее мысли. Оказалось, что Эль-Борн обнаружил ее связь, и ради сохранения их с Эль-Тауром плана пришлось устранить его с пути. Тело так и не нашли, все было сделано мастерски. Возможно, ее воля была подавлена, и она сама стала жертвой своего страха. Нам всем хорошо известно, чем именно они могли угрожать в случае сопротивления… — Эль-Ронт помедлил, словно решив, что уже сказал лишнее. — Как бы то ни было, за предательство и убийство полагается смертная казнь. Ты считаешь, что она достойна помилования?

— Нет, но она… — хозяин осекся.

— Ты об этом знаешь? — удивился Эль-Ронт, поняв его. — Как?

— По ошибке… Она пыталась… сблизиться со мной. Только, чтобы достичь своей цели. Она явно не ожидала, что мне будут доступны ее мысли… Я и сам не ожидал… Но ведь в ваших записях есть закон, запрещающий убивать ребенка, если на нем нет вины, — уже более уверенно продолжил Маура. — Приговор можно смягчить.

— Иногда я думаю, что лучше бы ты вовсе не научился читать, — Эль-Ронт уже с трудом сдерживал гнев. — Не волнуйся, ребенок будет жить, приговор будет приведен в действие только после его рождения. Хотя я сделал бы все, чтобы отродье Эль-Таура не появлялось на свет. Очередная копия тирана с планами по захвату мира.

— Почему вы так уверены?

— Потому, что подобное притягивает подобное, — не терпящим возражений тоном отрезал правитель.

— А что случилось с остальными кольцами? — осторожно спросил Маура, более не споря с ним.

— Мы их уничтожили. Это был единственный шанс предотвратить охоту за ними в дальнейшем. Даже без возможности замкнуть цепь, каждое по отдельности могло быть использовано с разрушительными целями, попади оно не в те руки.

— Они могли бы быть использованы во благо…

— Они и так сделали слишком много, — тихо, с горечью сказал Эль-Ронт, и глаза его потемнели, словно густое облако накрыло мерцающие искры. — Уже поздно, идите спать, — добавил он.

— Вы можете попросить за нее… — мой хозяин все еще не желал сдаваться. — Ведь ребенок останется один… Брен-и, тар [4].

— Икуль шан, Маура [5], — ровно произнес Эль-Ронт, не оборачиваясь. — Баназир, и тебе доброй ночи.

* * *

Среди ночи мы с Калимаком разом подпрыгнули на кроватях от радостного возгласа «уррааа!», раздавшегося в кромешной тьме комнаты. Спросонья не разобравшись, что к чему, Калимак вскочил и приготовился к бою, наверное, вообразив, что он все еще в Рокне. Я же, поняв только, что слышу вскрик хозяина, неуклюже запутался ногами в одеяле и с размаху полетел на пол. В этой суматохе Маура победоносно размахивал каким-то предметом в руке, забыв, что мы едва различаем его собственный силуэт, не говоря уже о том, что он нам показывал.

— Что, что такое, черт побери? — спросил Калимак, уже немного успокоившись. — Ты чего глотку дерешь?

— Собрал, — гордо ответил Маура.

— Да что ты там собрал?!

— Головоломку Эль-Эдана. И всего-то за три дня.

— Тьфу! — Калимак махнул рукой и забрался обратно в постель, предварительно метнув в товарища подушкой. — Спи, разбойничья твоя рожа! Весь дом перебудил.

По счастью, стены во всех зданиях чужаков были почти полностью звуконепроницаемы, о чем однажды мимоходом сообщил мне хозяин, поэтому замечание Калимака было верным лишь отчасти — никто, кроме нас, на шум не среагировал.

Маура тоже лег, довольный своим достижением, и я, убедившись, что с ним все в порядке, подобрал одеяло и вернулся в свою кровать.

— Поздравляю, хозяин, — громко прошептал я через всю комнату. — Вы самый умный!

— Спасибо, — прошептал он в ответ, и по его тону я чувствовал, что он улыбается.

— А я щас кому-то врежу… — вкрадчивым шепотом вступил Калимак. — Ох, как врежу…

Больше не сдерживаясь, мы втроем расхохотались.


Утро выдалось ясным и теплым, природа манила нас свежестью, еще не перешедшей в утомительный летний зной.

— Давно на лодках не катались, а, Каль? — хитро кивнул мой хозяин в сторону попавшегося по пути деревянного ангара.

— Они там лодки держат? — его друг подошел поближе. — Откуда ты знаешь?

— Вчера видел, как доставали.

Калимак подергал массивную дверь.

— Заперто, конечно — с огорчением махнул он рукой. — Что, будем выпрашивать у них?

— Ну уж нет, — подойдя вплотную к двери, Маура приложил к ней ладони, сосредоточился и закрыл глаза.

— Ты что делаешь? — удивился Калимак. — Если взламывать, так давай палку какую-нибудь покрепче…

Маура не отвечал, и через несколько секунд с обратной стороны двери что-то со стуком упало.

— Есть!

Легко распахнув дверь, мой хозяин отодвинул сапогом лежащий у порога тяжелый внутренний засов.

— Леща мне в штаны, это как? — разинул рот Калимак. — Это ты, что ли, открыл?!

— Приемы знать надо, — усмехнулся Маура, снимая весла, ряды которых висели на стенах. — Ну, давайте, помогайте лодку вытащить, — обернулся он к нам. — Прокатимся с ветерком.


Раздевшись донага, они с Калимаком по очереди ныряли прямо с борта в теплую журчащую воду, пока я следил за веслами.

— Я — лучший пловец в мире! — победно поднял руки Маура, стоя в лодке. С болью я вновь отметил про себя, что его ребра теперь можно было пересчитать, не касаясь; но его это, похоже, не слишком волновало.

— Ты — хвастун и зазнайка! — Калимак попытался столкнуть его, но мой хозяин ловко увернулся и нырнул сам, бесшумно, как стрела, тут же скрываясь под водой.

Мы ожидали его появления на поверхности, пока беспокойство не охватило нас обоих.

— Где он, черт возьми? — нахмурился Калимак. — Эй, Мау! — позвал он, низко перегибаясь через борт и внимательно вглядываясь в воду.

— Хозяин! Где вы? — вскочил я на ноги, тоже тревожно шаря глазами по речной глади, в надежде увидеть темнеющие контуры его тела.

Вода оставалась ровной.

— О, великие силы, — в ужасе пробормотал Калимак, и начал вновь стаскивать с себя едва натянутые штаны, собираясь нырять.

Тут за нашими спинами послышался громкий всплеск и резкое уханье, от которого мы разом вздрогнули, чувствуя, как душа уходит в пятки.

Маура хохотал, держась за противоположный борт и любуясь нашими перекошенными от страха физиономиями.

— Что, испугались? — он влез обратно, отдуваясь и окатывая нас мелкими брызгами.

— Вот мерзавец! — выйдя из оцепенения, Калимак принялся в сердцах его колошматить. — Я ж думал, ты утоп, скотина!

От их дружеской потасовки лодка заходила ходуном и в один прекрасный момент накренилась так, что нас всех троих опять сбросило в реку.

— Держись за меня, Бан! — со смехом подплыл ко мне хозяин.

— Болван, теперь еще и одежку сушить! — плеснул на него водой Калимак.

— Так кто начал-то?

— Да ты и начал со своими дурацкими шуточками!

Когда мы все отдышались, успокоились и кое-как натянули мокрые штаны, Калимак взял у меня весла и погреб назад.

Но течение, бывшее таким смирным, на полпути вдруг резко усилилось, будто мы попали в подводную воронку.

— Слушай, Мау, не могу я ее удержать! — испуганно выкрикнул Калимак. — Течением сносит!

— Дай сюда весла! — мой хозяин быстро пересел на его место на корме