РЫЦАРИ СВОбОДЫ

гостиной, удивился, что там темно, включил свет и заметил сияющие глаза дочери. Лиза опустила руки.

В комнату уже входили Сарра Львовна и Анна.

– Лиза, что это было? – спросила мать, – такая чудесная музыка.

– Сыграй еще, – сказала Анна.

Лиза растерянно смотрела на них: минуту назад она парила где-то в небесах, и это чувство еще жило в ней, она даже не слышала, о чем спросила ее мать. Вот что может делать музыка: она или сжигает тебя внутри и выворачивает всю душу, или дает надежду и возвращает к жизни.

– Да, что с тобой? – пыталась узнать Сарра Львовна, с тревогой вглядываясь в лицо дочери.

Лиза пришла в себя, улыбнулась матери и снова заиграла, только уже другую вещь: вальс Шопена. Им всем было очень хорошо в этой уютной, светлой гостинице, где стояла огромная елка, и запах хвои от нее распространялся по всему дому. К этому запаху из кухни уже присоединился кисловатый запах теста, которое Зинаида поставила на завтра, чтобы испечь праздничные пироги.

В шкафах были спрятаны подарки, купленные Саррой Львовной и Лизой, и еще у каждого из них был приготовлен друг для друга свой подарок. Григорий Аронович не удержался, купил Лизе очень красивое дорогое колье. Чтобы не обижать Анну, которую он любил не меньше, чем Лизу, он и ей заказал во французском ювелирном магазине «Бижутэри де фантэзи» дорогой кулон на золотой цепочке. Достойные подарки ожидали жену и сына, но Артем – увы! – написал, что не сможет приехать на каникулы, из чего Сарра Львовна сделала заключение, что мальчик нашел себе девушку. По ее глубокому убеждению, только любовь могла помешать Артему приехать домой.


ГЛАВА 10

Фальк возвел в Екатеринославе много красивых домов, но сами они жили в довольно скромном снаружи особняке, построенном еще в середине 60-х годов прошлого века дворянином Просветовым без всяких архитектурных излишеств и украшений. Зато во всех комнатах первого этажа сохранилась плафонная роспись и по всему дому – печи с фигурными изразцами. Эти плафоны и изразцы особенно понравились Григорию Ароновичу, когда они с женой осматривали дом, прельстивший их сначала тем, что находился в центре города. Хозяин запросил за него 35 тысяч, и Фальк тут же отдал их, не торгуясь, потому что в то время он был уже одним из самых востребованных архитекторов города и мог себе многое позволить.

Такого материального благополучия Фальк добивался долгие годы упорным трудом, невольно соревнуясь в этом со своим другом детства Семеном Рывкиндым, женатым к тому же на родной сестре его супруги – Лии Львовне.

Когда-то они все вчетвером жили в маленьком городке Нежин. Прадед Григория Ароновича был скрипачом, и дед был скрипачом, и отец пошел по тем же стопам. Все они играли в заштатном городском оркестре, мечтая, что когда-нибудь один из их потомков выбьется в люди и станет знаменитым на весь мир музыкантом. И маленький Григорий чуть ли не с рождения начал играть на скрипке, проводя целые дни в изнурительных занятиях с дедом, в то время как его друзья гоняли на пустыре мяч или купались в пруду.

В 11 лет отец отдал его в реальное училище, где его соседом по парте оказался Семен Рывкинд, сын известного в Нежине
парикмахера мужских причесок. Семен иногда водил своего товарища к отцу, и тот бесплатно подстригал его густые вьющиеся волосы и от души поливал их из резиновой груши одеколоном «Сирень».

В пятом классе они познакомились на катке с гимназисткой Лией Зимяниной, и оба в нее по уши влюбились. Только Лии нравился Семен, а в Григория влюбилась ее младшая сестра Сарра. Так они и дружили несколько лет двумя парами, и все это время Григорий любил только Лию, но никогда не подавал виду. Училище оба окончили с отличием, но толку от этого было мало. Из-за квоты для евреев при поступлении в вузы Семен не стал дальше учиться, а уехал в Екатеринослав к своему богатому дяде, бывшему одним из директоров крупного пивного общества «Товарищество «Наследники Ф.Ф. Боде». Товарищество имело монополию на торговлю пивом на станциях Екатерининской железной дороги, представительства и склады во всех крупных городах юга Украины и собственную сеть пивных заведений – только в Екатеринославе их было 22 из 48 зарегистрированных в городе.

Для начала дядя устроил племянника на завод простым рабочим, чтобы тот изучил все тонкости технологического производства их одного из лучших на Украине пива, и скоро сделал старшим мастером на заводе, а при удобном случае и – управляющим компанией. Теперь Семен имел 20 процентов акций Товарищества, чуть меньше, чем его дядя, и в доле с ним открыл в Нежине несколько пивных магазинов и питейных заведений. Увидев, что это очень прибыльное дело, они стали распространять свою личную торговлю в более отдаленные губернии России.
В конце 90-х годов, когда иностранцы узнали о достоинствах русского хмеля, они купили пристань в Николаеве, торговый пароход и стали вывозить хмель в страны Европы. Деньги потекли рекой. Дядя даже подумывал купить несколько гектаров земли в Житомире и самим заняться производством этого сырья. Однако их такая крупная самостоятельная деятельность в обход Товарищества не понравилась его главе. И когда в 1903 году несколько снизились продажа пива и годовая прибыль компании, он на годовом собрании акционеров обвинил Семена – как управляющего и дядю – как члена правления в том, что они наносят ущерб Товариществу. Дядя молча проглотил эту несправедливую пилюлю, но от заманчивой идеи выращивать в Житомире хмель пришлось отказаться.

Григорий же, вопреки семейной традиции, решил стать инженером, все равно каким, лишь бы вырваться из Нежина и включиться в кипучую индустриальную жизнь, которая развертывалась в 80-х годах на Украине. Два года подряд все из-за тех же квот для евреев он не мог поступить в Киевский технологический институт, но времени зря не терял и там же в Киеве устроился работать в строительную контору Терентия Михайловича Федина, занимающуюся проектированием и строительством производственных зданий. За два года он многому там научился и решил стать инженером-строителем.

По совету Федина, увидевшего у него способности к рисованию, особенно графике, он много рисовал акварелью и карандашом и изучал по книгам искусство и архитектуру России, Греции, Италии, Франции, Германии. Наконец, он поступил в институт, но с Фединым отношений не порывал, и тот предложил ему принять участие в коллективном проектировании крупного завода в Мариуполе. Проект получил на Всемирной промышленной выставке в Париже в 1876 году Серебряную медаль, и Терентий Михайлович выдал Григорию премию в 500 рублей, которую он тут же отослал домой с изображенной им карандашом точной копией медали.

Когда он окончил институт, Федин предложил ему вернуться в мастерскую, но Семен настойчиво звал его в Екатеринослав, и он поехал туда, решив жениться на Сарре, которая терпеливо ждала его все эти годы в родном Нежине и присылала в Киев нежные письма.

В то время Семен во всем далеко его опережал: первый женился, первый достиг материального благополучия, первый купил дом в Екатеринославе. Они же, приехав с Саррой после свадьбы в Екатеринослав, долгое время снимали маленькую квартиру в доходном доме на Александровской улице.
На первых порах он работал в строительной конторе Терехова, занимаясь благоустройством и мощением улиц. По его проектам были спрятаны в коллекторы ручьи и подземные источники на Екатерининском проспекте и прилегающих к нему улицах, осушены болотные участки, завалены гравием канавы и «провалья», которыми так богат город, а тротуар на подъеме от Кудашевской улицы до 1-го реального училища соединен пологой лестницей.

Однако ему хотелось попробовать себя в качестве архитектора, и однажды по протекции Семена он получил крупный заказ от купца Стрельникова: построить на Философской улице пять четырехэтажных доходных дома, одинаковых, как близнецы-братья.

Григорий Аронович предложил купцу внести в архитектуру каждого здания элементы разных стилей, которые ненамного удорожили бы строительство, но украсили дома. Стрельников отверг все эти излишества и только поторапливал его в сроках, чтобы скорей получать с этих зданий оборот вложенного в них капитала.

Зато после этих домов со всем размахом купеческой души Стрельников заказал трехэтажный особняк для себя лично, и здесь уже Григорий Аронович от души пофантазировал, соединив в его архитектуре мотивы неоренессанса, неорусского стиля и модерна.

Вслед за этим он возвел целый комплекс одно- и двухэтажных домов на Московской улице для купца Ямпольского: с магазинами, конторами и квартирами. Затем купец заказал на соседней улице, прямо на углу с проспектом, огромный трехэтажный дом для торгово-деловых целей. Первый этаж был рассчитан для торговли, и долгое время в нем находились разные магазины, одна из кондитерских Руппанера, несколько товарищеских обществ и две парикмахерские. На втором – созданы специальные банковские помещения с крупным операционным залом и кабинетами для служащих. Третий этаж мог использоваться как самостоятельно, так и в комплексе с банковскими помещениями.

Фальк тогда уже задумал открыть свою архитектурно-проект¬ную мастерскую, и по согласованию с Ямпольским, внес в план третьего этажа большое помещение с высокими окнами и всеми удобствами для работы чертежников и демонстрации заказчикам проектов и макетов. Здесь же работали Золотарев и еще несколько художников и скульпторов, которых он привлекал к оформлению внутренних помещений и интерьеров домов. Кузнец Григорий Костиря тоже входил в его штат.

Несколько раз он принимал участие во всероссийских конкурсах на лучшие проекты зданий крупных общественных организаций в Екатеринославе и Киеве, но там, как правило, побеждали петербургские академики, и он перестал в них участвовать. Зато в губернских конкурсах он всегда занимал первые места, и по его проектам в разных городах построены железнодорожный вокзал, здания окружного суда, городского банка, трех гимназий, больницы и Драматического театра. Вот тогда уже появились большие деньги, и он считал, что достиг цели, к которой так упорно стремился. Ему было 37 лет, Сарре Львовне – 35.

С годами он оценил спокойный, уравновешенный характер жены и был ей благодарен за ее любовь и преданность. К Лии же он еще долго испытывал мучительные чувства. Возможно, если бы они разъехались по разным городам, он смог бы ее вскоре забыть, но они все жили одной дружной семьей, часто бывали друг у друга в гостях, вместе отдыхали в Крыму.

Он очень тяжело пережил женитьбу Семена на Лии и также тяжело пережил рождение их сына Иннокентия. Глядя на счастливую мать и очаровательного малыша, он терзал себя тем, что это мог быть сын его и Лии, и любил этого мальчика, как своего собственного.
Появившиеся вскоре свои дети навели в его душе покой. Сам того не подозревая, он оказался примерным семьянином, любил все свободное время проводить дома и заниматься детьми.

Несколько лет вместе с ними в этом доме жил его отец, Арон Григорьевич Фальк, не расстававшийся со своей скрипкой. Старик пробовал заставить заниматься на скрипке Артема, но тот,