МЕДАЛЬ

мальчик прекрасно понимал, о чем идет речь. Он не смог ответить, из глаз брызнули крупные слезы, он заревел в голос. Александра Семеновна бессильно опустилась на стул:
      — Ах ты, кровопийца, ах ты, изверг окаянный! И где твоя совесть, поганая? Закапали бесстыдные глазенки... Тебе-то что, а каково мне-то будет, как я теперь людям в глаза-то посмотрю, что им скажу-то? Выходит, они правы – люди-то... выходит, действительно, яблоко от яблони далеко не падает... Люди скажут — воспитала дочку проститутку, теперь второго — ворюгу растит... Да разве я тебя, ирода, этому учила? Да что же мне наказание такое, за какие такие грехи мне такой крест?.. Думала, хоть ты человеком станешь. Нет, видать, у всей вашей породы проклятой (она нехорошо подумала о муже покойнике) на роду написано: пить, гулять да воровать. Да что же мне теперь делать-то?..
      Внук обнял бабушку за колени, он перестал плакать, только твердил одну единственную фразу: «Бабушка, прости, прости, бабушка...»
      И тут внезапно в бытовку вбежал запыхавшийся шофер начальника Григорий. Он, было, шустро разлетелся, но, застав горестную семейную сцену, оторопел. Потом все же подошел ближе и коряво вымолвил прокуренным голосом:
      — Тетка Шура, вот шеф велел ключи передать. Сказал, мол, не серчай на него, погорячился он. Вот они... — Гриша выложил на стол два желтых латунных ключа, перехваченных проволочным колечком, потоптался. — Ну, я пошел... — и, облегченно вздохнув, вышел из комнаты.
     
      На следующий день, ранним утром сойдя с автобуса Александра Семеновна и ее внук направились в сторону, совсем противоположную их дому. Они шли к Натане, точнее, к его матери — одинокой, рано состарившейся женщине, мыкавшей горе с непутевым, рано умершим мужем, а теперь с такими же непутевыми сыновьями.
      Возле еще не открывшегося гастронома толпилась кучка местных побродяжек, жаждущих опохмелиться. Среди них выделялась худая, неопрятно одетая девица с опухшим лицом. Она довольно посмеивалась над задиристыми репликами в ее сторону, порой уста ее исторгали отборный мат. Александра Семеновна, приметив алкашей и неказистую деваху, перевела внука на противоположный тротуар, что-то стала рассказывать ему, показывая руками в сторону строящегося панельного дома. Там ей когда-то пообещали квартиру...
      День должен быть погожим. Промозглый туман исчез. Восток золотило по-весеннему теплое солнце. Наконец-то стало теплеть, теперь жизнь станет веселей...