Житие ты наше уральское. Ч.2

челюстью. Из глазницы торчала веточка с зелёным листочком.
  И в этой тишине вдруг громко и неожиданно тявкнул Плюм.
  Первым назад бросился неуравновешенный Анатолий. Зимний инфаркт   приучил его к принятию быстрых решений. Следом, не соблюдая ни порядок, ни возрастной ценз, ни габаритный ранжир с криком бросились остальные.
  -Не орать!!!- громовым рыком заткнул всех арьергардный  Степаныч. – Обвалится!-
  Толпа, жалобно повизгивая и скуля, цепочкой струилась обратно.
  На воле, уже гурьбой, скатились вниз, не остановив и взгляда на деревянном зодчестве уральских мастеров и давя обувкой недособранные ягоды. Сдернули по пути чалки с кустов, попрыгали в посудины, оттолкнулись и вдарили вёслами, как шестёрка с распашным на Темзе.
  Володька, чистящий на палубе рыбу, так ничего и не понял. Смотрел недоуменно на всех зачешуенным лицом - и ждал объяснений.
  Хариус (подлец такой!) тихой сапой выскользнул из его ладони и уплыл.
  Вовка этого не заметил.


                           Ю Р Ю З А Н Ь (продолжение)

  -Хорошо как, Коль. Благодать!-
  Они сидели у небольшого костерка, и каждый занимался своим делом. Аркадий что- то жевал и одновременно говорил, подперев рукой  головушку с редкой порослью.
  -Жаль, конечно, что не с ребятами…  А, кстати, не помнишь, кто удумал отдельно идти?-
  -Ну, кому ещё такие дурацкие розыгрыши на ум взбредут?-
  Аркаша живо обернулся к собеседнику.
  -Неужто  Вовка? Мы ж тогда вдвоём сидели, без него!-
  Николай устало посмотрел в Аркашины эллипсовидные чернющие глаза.
  -Аркаш, поговорить больше не о чем, что ли?.. Ты предложил - я согласился. Надо же ребятам… «неизгладимые впечатления оставить…» Помнишь? Твои слова…-
  -Как думаешь: оставили?-
  -Судя по тому, как сиганули от пещеры - вполне… Степаныч с Вовкой узнают - головы нам за Толю оторвут! Ручаюсь! Не поздоровится…-
  Аркаша вмиг поскучнел, опять  вперился в звёздное небо.
  -А чё они с ним, как с писаной торбой возятся? Он сегодня первым до берега додрапал! Живее всех живых! А они ему на катамаране ещё и подушку подкладывают!-
  -Геморрой не терпит жесткость!-
  -А- а, тогда понятно…- Перевалился на живот. – Да чего ты там всё стругаешь? Стругает, стругает…-
  -Русалку вырезаю. Хороший чурбачок попался, липовый…  Люблю липу.-
  Николай поднял статуетку, внимательно осмотрел при свете костра.
  -Что, над талией поднялся? Или со спины опустился?-
  -Почему?-
  -Да уж больно с любовью вырезаешь!  Аж светишься!-
  -Иди ты…-
  Аркаша захихикал.
  -А как думаешь, Коль, чего они так испугались: следа или черепа? Я думаю: черепа! Следы то приедаются. Эх, нам бы ещё правый слепок!..-
  Аркадий смолк на полуслове. В сознании страбоскопическими вспышками своего среди чужих фиксировался утренний след у машины.  П Р А В Ы Й   след!!!
  -Дай фонарик!-
  Подбежал к машине, скрылся в салоне.
  -Оглашенный…-
  Николай отложил статуетку в сторону, с трудом поднялся на затекших ногах, пошел на помощь.
  -Чего ищешь?- спросил зарывшегося по пояс в шмотки  Аркадия. – Ищешь- то чего?-
  Тот с усилием подался назад, вытащил из – под  низа слепок следа. Посветил фонариком. Присохшие комочки глины, травинка. Мокрица шевелится меж пальцами. След как след…
  -Это какой след?-
  -Шестьдесят четвёртый, наверное…-
  -Я тебя спрашиваю: левый или правый?- раздражение в Аркашином голосе было неподдельным.
  -Левый, конечно. Сам- то не видишь, что ли?- Николай тоже начал злиться.
  -Сам- то я вижу… сам- то я вижу…- Аркаша сел. – Николай, а на стоянке- то, утром, правый был, понимаешь?- п р а в ы й!- Аркадий смотрел внимательно и пытливо. – Никола, сознайся: твоих рук дело? Ещё слепок сделал?-
  Тот плюнул в сердцах.
  -Дурак! Это только вы, городские, так шутковать любите! Идиоты! Нам , сельчанам, и голову не придёт!.. Там- то чего не сказал?-
  -Я и внимания не обратил, какой след?! Думал: ты наследил случайно… А сейчас, как наяву, вспомнилось:  п р а в ы й!-
  -Стоп! Не ори! Думать надо!  Айда,  ребят сначала посмотрим.-
  Поднялись на гребень, прильнули к биноклям.

                                       . . .

  -Ну, и как вам река, ребята?- поинтересовался за ужином Степаныч.
  -Да путём всё, Степаныч! Офиногенно! Шикарная река!- восторженно отозвался оголодавший и обычно немногословный Сашка. – Одуреть можно! Я даже не ожидал! Блин, столько лет на Урале живу, а такого не ожидал! Даже Борнео в подмётки не годится, одни доки, доки, а здесь!..- зацокал языком, вытаскивая застрявшую в верхнем нёбе рыбную косточку. Прокашлялся. – И погода  какая!.. И вода! И рыбалка! Спасибо, мужики! Только..- замялся малость. –Страшноватенько иногда…  Чуть- чуть… Правда, ребята?- Залпом опрокинул свою дозу из кружки и вопросительно посмотрел вокруг.
  Ребята  молча, но дружно, согласно кивали головами, набитыми дневными впечатлениями и ухой.
  -Ничего, образуется всё,- как то неуверенно ответил Вовка, оглянулся на Рику. Та ободряюще оскалилась. – Образуется!-
  Толя же торопливо ел, пил и затравленно озирался на уже темнеющие за спиной густые заросли. Ракетница грела душу и левую почку, но он помнил: патрон всего один! Это нервировало и не давало расслабиться. Нервозность передалась всем, кроме собак, но все рассчитывали  на неизбежное и благотворное  воздействие микстуры под ушицу, и поэтому терпеливо ждали наступления  спокойствия, релаксации и пароксизма.
  -Степаныч, а вы что, всегда так потребляете на сплавах?- опять прервал чавкающее молчание Александр.
  -Ну - у, ты что!- Степаныч был благодарен Сашке за это рекламное вкрапление в тревожную ленту жизни. – Упаси, Господь! По весне, при паводке да на речке с категорией никакого допинга не надо, адреналина и так хватает по горло! Это сейчас, летом, да на Юрюзани - что на озере Женевском: тишь да гладь! Сиди, любуйся да попивай, кто желает…-
  -А я что- то больше Лох – Несс  вспоминаю,- неловко пошутил Сергей, смутился этого и уткнулся в снасти: леску распутывать.
  -Серёж, погоди ты с этой удочкой! Расскажи лучше, чего из казачества ушёл! Лет пять, наверное, посещал?..-
  Серёжка от работы не оторвался, но рассказывать начал.
  -Надоело. Я ж думал: делом занимаются… Раз приезжаю - обои клеим в конторе. Вечером - чай… Два приезжаю - плинтуса меняем, опосля- чай… И так- весь месяц: марафет- чай- говорильня…
  Я атамана спрашиваю: делом то когда займёмся? А он: так дело и делаем! Какое, спрашиваю? А он: быт налаживаем, проблемы обсуждаем. Проблематики! Сидят, водку  трескают да шептунов пускают!- Помолчал раздраженно.
  - «Во,  говорит,  срок у тебя испытательный прошел. Наш человек! Быть тебе подъесаулом и кошевым атаманом заместо Гната!» Проголосовали. Погоны вручили. Через год - крест юбилейный дали. Не просил - сами дали. Я им опять про работу, а они: в Нязепетровск поедем, контакты налаживать да опытом делиться. Каким опытом?! И контакты… «Сколь у тебя казачков в станице? А у тебя на хуторе? А у меня…»  Один базар да майдан…
  Милиция предлагала патрулировать с ними - отказались. Бесплатно, дескать. И прав никаких. И бюллютень не оплатят, если что… Сады охраняли - нас самих попёрли: один гонор да  пьянка. Да картоху кое- где подкапали… Я предлагал для детишек вроде поискового отряда организовать, по местам боевой славы…  Не до того, говорят, ремонт не закончили… Только у церквей по праздникам и светимся, как матрёшки. Аники - воины. Лубочное воинство. Стыдно.
  Я понимаю: Ставропольский край. Ребята рядом с войной живут, службу несут…  Или в Преднестровье… А у нас… Э- эх! У нас, если честно, одни музейщики да казачьи хоры и работают по- человечески, культуру казачью пропагандируют. А эти…  Как у анонимных алкоголиков: все друг друга хвалят. Секция мягких игрушек,- грустно закончил он исповедь.
  Все молчали. Такое горе все понимали! У каждого  когда- то случалось - потерять напрасно часть жизни. Хоть на казачество…   Хоть на ухаживание… Хоть на «Буран»…
  -Да - а… да - а… общество…- подал голос Толя.  
  -Есть такое,- хмуро буркнул Сергей.
  -Пращуров- то хоть нашёл? Помогли?-
  -Сам нашел. В архив в форме пришел, а там… чисто женский коллектив. Ну, посодействовали…  До прадедов всё раскопали.-
  -Успокоился теперь? Или вязаньем займёшься?-
  -Слушай, иди ты!..-
  Налили. Скорбно выпили.
  Уха остывала.  Зудели  комары. Плескалась мелочь в заливчике. Храпел Плюм. Плакала пока безголосая гитара. Лес предзакатной тенью накрывал реку. Сыто ухал филин. Или сова. Или сыч. Где- то далеко и дружно нарождался взвод работников МВД. Ни ветерка. Плюс 24.
  Володька собрал грязные чашки, присел на берегу с сигаретой и принялся за мытьё. Подошла Улька, улеглась рядышком, тяжело и блаженно вздохнула, уставилась на бледную луну.
  Тихое и чистое «В зените лето на излёте пуховых вьюг, пуховых вьюг…» донеслось от костра. Вовка прекратил мытьё и снова закурил. На часы не хотелось смотреть совершенно. Ничего не хотелось.
  Да и не Вовка это сидел в вечерней тишине у уральской речки, а замершая частичка мироздания. Мушка в янтаре. Вне времени. Время остановилось вместе с сердцем и секундной стрелкой.
  Струилась вода. Ветер шептался с ветвями. Тлела сигарета. А он парил над  всем этим вместе с темнотой, звёздами и Космосом.
  Тихо подошел Сашка, остановился рядом и положил руку ему на плечо. Так, втроём, они и молчали вместе с Вечностью.
  -Вов,- тихо- тихо спросил Сашка. – А ночью клюёт на червя?-
  Сигарета обожгла пальцы. Вовка вздрогнул.
  - «Мам, я какать хочу…»-  кстати вспомнилось ему Шаовское. Он посмотрел на Сашу. Уставшие от дыма Сашкины глаза слезились и смотрели на него вопросительно и наивно. – Как ты, Сань, вовремя. Как патрон в «русской» рулетке.-
  Бытие всё- таки  выперло  вперёд, угробило, сгнобило на корню проснувшееся было сознание. Наивность в Сашкиных глазах сменилась недоумением. Вовка вздохнул.
  -Да ничего… это я так, просыпаюсь… закемарил малость…  А насчёт клёва - не знаю… Лёху спроси.-
  У костра наметилось оживление. Смолкла гитара. Донеслась негромкая пока перебранка.
  -Айда,  Саш, послушаем…-
  Сгребли чистую посуду, поплелись к остальным.
  Толя возвышался надо всеми, жестикулировал и с напором настаивал на ночном дежурстве.
  -Мужики! Вы что, совсем  обалдели?! Черепа вокруг валяются, следы, шерсть!.. Одежду видели в пещере?! Видели, как измохратили кого- то, упокой его душу?.. Ты и вчера, Степаныч, упирался, что в след не веришь! А сегодня - что?  Глюки  у всех? Мерещится всем? Шестьдесят четвёртый, да ещё с шерстью - барабашка оставил?! Вы как хотите, а дежурить будем! Будем!!! Парами! Иначе я не усну! На Ульку они надеются… Да её колбасой  поманят - и бери нас тёпленькими!-
  -Это точно!- мысленно согласился Володька, вспомнив давний сон. – Хотя… колбаса- то откуда у йети, в тайге?!- Оглянулся на Рику. На лунной зелёной дорожке силуэтом маячили лишь уши спящей собаки.
  -Ладно, ладно, Толя, успокойся. Подежурим. По двое разобьёмся - и до шести. В шесть уже светло.- Степаныч примиряюще похлопал того по ноге, усадил рядом. – Только не волнуйся. Ну, кто с кем желает? Или жребий бросим?-
  -Не - е, это слепой случай,- возразил кто- то. – Что мы, синоптики?-
  -Сейчас,- Степаныч мельком посмотрел на созвездие  ЕН3,62. -без семи одиннадцать. Ежели с двенадцати до шести караулить - по полтора часа  смена выходит на восьмерых.-
  -Ребят, давайте я с Плюмом,- подал голос