СТЕЖКА (Часть 2)

отчеству его называли редко. Значит, он все же встречался с мамой. Он помнит и про нее, Стешку. Где же он сейчас? Жив ли еще? Ведь он тогда уехал служить на Дальневосточную границу с Китаем. Как бы Стешке хотелось его сейчас увидеть.
На крестике Стешки – изображение маминого знакомого, в альбоме – фото учителя Ивана. Возможно, он – это и есть тот знакомый. Так, может, он знает моего отца? А, может, на крестике и есть фото ее отца? Но, неужели, мама ему изменяла? Жив ли он вообще?
И еще одна версия – дядя Иван и этот знакомый – одно и то же лицо.
Стешка зажмурилась и встряхнула головой, так все казалось фантастично. Факт упрямый, но не доказанный.
Выход был один. Надо было найти дядю Ивана. Он может знать правду. Или подсказать, что делать дальше.
Ох, нет! Писать курсовую о Павлодали, это слишком мало, чтобы донести правду всей земли вплоть до сегодняшних дней. Этот город заслуживает большего. В нем так много достойных и не примеченных людей поныне. Она будет писать роман. Исторический. По фактам, а не по прописным истинам.

Глава 61

Романы Стешка писать не умела. До сих пор она писала только небольшие исторические очерки. Их накопилось превеликое множество. Из них можно было бы уже сложить книгу. Но Стешке стало стыдно их перечитывать. Все эти походы по библиотекам... Сколько потрачено времени. Вот что. Очевидцы. Но их осталось так мало. И где они? Кто знает их адреса. Может, тетя Берта поможет? Она ведь помогает мне с английским. Благодаря ей я уже почти хорошо говорю на немецком и итальянском.
На Стешкин вопрос-просьбу тетя Берта только покачала головой:
-- Много времени прошло. Те, кто знает правду, уже в земле... А те, кто жив сейчас, тебя обманут.
-- Почему?
Берта опять покачала головой:
-- Ты бы знала, что было здесь после войны в пятьдесят седьмом.
-- А что было?
-- Антон написал первую небольшую брошюрку «Непокоренные павлодальцы».
-- Да, да, я читала... Его наградили?
-- Вот его как раз и не наградили. Сказали, перевираешь факты. На что он ответил: хорошо, я напишу заново, но все будут знать, каковы герои, и кто сражался по-настоящему. Что тут началось! Его чуть с ног не сбили. Всем хотелось в книгу попасть. Ему пришлось два раза переезжать. «Герои» не давали покоя. А ведь многие из них предателями были под маской...
-- Так, значит, все, что написано в книге...
Берта отвернулась и закурила:
-- Я же говорила тебе, не верь книгам.
-- Но, ведь, так же нельзя. Надо, чтоб все узнали правду. Я напишу о ней.
-- Пиши, пиши. Только смотри, людей не выдай. За ними до сих пор следят.
Эти слова заставили Стешку замолчать. Замолчать голосом, ртом, разговором. Но в душе у нее кипел пожар. И, чем сильнее она молчала, тем ярче вздымалось пламя. Тем неистовей ложились строки на бумагу. Но имен в романе не было. А была только правда.

-- Тентя Берта, скажите, какой стала фамилия Степана Криуса после... ну, после войны.
Берта помедлила с ответом. Потом прямо посмотрела Стешке в глаза и коротко ответила:
-- Кариев.
Стешка замерла на своем месте, но не подала виду.
-- А имя, имя...
Берта снова помедлила:
-- Не помню, у него имя каждый год, почитай, меняется теперь. Не отыщешь...
-- Но, все же?
-- Не то Николай, не то, Василий...
Внутри у Стефани все оборвалось. Ведь она Георгиевна. Но ведь тот дедушка не мог врать, он ясно сказал: «ты – Кариева дочка. У тебя на лице все написано.» А имя его все равно менялось... и фамилия.
Глава 62

Подошел к концу обучающий курс вузовской программы. Все закончилось быстрее, чем Стефании ожидала. Свою последнюю курсовую о Павлодале она стала продолжать для защиты дипломной. Теперь  в ней все было гораздо жестче. Артефактов, говорящих о судьбах подпольщиков, собралось несметное количество. Особенно об их боевых действиях против захватчиков. Кто был настоящим героем, действовал на свой страх и риск, спасая не только себя, а кто отсиживался в тылу, а теперь ждет льгот и привилегий от государства. И государство их поддерживает!
Но что делать с романом? Он почти завершен. К кому обратиться за поддержкой?
А, может... Семен Николаевич? Он работает в уголовном розыске. Он поможет! Наверняка.
После защиты дипломной Стефания заметила в конце зала знакомую фигуру преподавателя, которого так ждала. Он тоже присутствовал на защите дипломников. Дождавшись, пока все выйдут, робко приблизилась:
-- Семен Николаевич...
Он обернулся.
-- Вы не могли бы помочь?
-- Вам?
-- М-м... не только... вот...
Стешка протянула толстую тетрадь, исписанную своим почерком.
-- Что это? – удивился преподаватель и слегка отшатнулся.
Казалось, он растерялся. На первом листе крупными буквами было написано: «История Павлодаля».
-- Это что? – произнес он строже, -- Компромат?
-- Нет... – испуганно заморгала Стешка, -- Это роман. Рабочее название такое. Я хочу написать о судьбе города и тех людях, которые его спасли во время войны в сорок третьем.
Семен Николаевич невольно потер рукой взмокший лоб. Он нахмурился. Видно было, что ему не до романа.
-- А что вы хотите от меня?
-- Чтоб вы помогли найти сведения о забытых героях... настоящих. Где они сейчас?
Семен Николаевич как-то грустно взглянул на нее:
-- Да, я слышал ваше выступление. Много фактов. Недоказанных.
-- Вы поможете доказать?!
-- Нет! – почти крикнул Семен Николаевич, -- Я не историк. Я – следователь. Это не по моей части.
Он заметно занервничал:
-- Обратитесь лучше к литераторам.
Стемен Николаевич стал растерянно шарить по собственным карманам. Нашел большой смятый носовой платок. Промокнул им взмокший лоб. Потом обернулся и быстро вышел так, словно только сейчас очнулся от глубокого сна и вспомнил, что у него дома не выключенный утюг. У него под ногами что-то звякнуло, похожее на серебряную монету.
Стешка растерянно смотрела ему вслед. Потом опустила голову. Сквозь накатившиеся слезы увидела в свете неоновой лампы блестящий предмет, лежащий на полу. Подошла. Подняла. Было ясно, что его уронил Семен Николаевич. Стешка задумчиво рассматривала... что это? Крестик-медальон... серебряный... на серебряной цепочке... совсем, как у нее. Тот, что подарила мама... от знакомого.
Стешка быстро вытерла слезы. Не может быть, у нас один знакомый. Но чей это портрет в середине крестика? Не может быть... Мама!
Стешка узнала бы его из тысячи, даже без микроскопа, если бы он понадобился. Это фото было на первой странице их семейного альбома. Вика семнадцати лет с распущенной вьющейся косой, спускающейся каскадом по левому плечу. Она улыбалась лучисто и победно так, словно говорила: я все смогу, я все пересилю. Сомнений не было, это была та фотография.
Значит, один факт из кошмарного сна доказан.
Стешка бессильно опустилась на сиденье за стол, и уронила голову на скрещенные на столе руки. Минуты ей показались вечностью.
Семен Николаевич... Семен... Сеня... Сеня... Сеня... Саня... Что? Саня! Санька!
Это одно и тоже лицо.
Вмиг в памяти возник образ парня в клетчатой рубашке, вихрастый, с темными, как смоль, волосами.
Семен – солидный мужчина, в пиджаке и галстуке, постоянно наглажен и свежевыбрит. Волосы коротко стрижены. Всегда подтянут и строг. Как не похож он на того парня, который следил за Стешкой. Неужели это он?! Ошибки быть не могло. Их тянуло друг к другу. Целую вечность. Стефани не знала, почему, но чувствовала постоянное притяжение. Так, словно от нее оторвали половину, и она ищет ее. И думала, что это любовь. Любовь неземная. А это земная любовь, заложенная с рождения. Любовь к своему брату.
Стефани долго не могла поверить в это. Но факты говорили упрямо – это твой брат. Брат-близнец.
Домой в этот день Стешка не спешила. До темна бродила по парку. Осталась ночевать в общаге.

Глава 63

Стефании до темна бродила по парку. Деревья великанами высились над ней своими кронами. Наверное, они были очень старые. Многое видели на своем веку, многое могли рассказать. Здесь была особая энергетика, в этом заброшенном людьми месте. Здесь почти никто не ходил по заросшим тропинкам, никто не сидел на полуразваленных скамейках. Стефании присела на обломок камня под раскидистым кленом. Молодая листва уже могла создавать достаточно тени от света луны и фонарей вдалеке. Накрапывал свежий майский дождик. Но сквозь крону листьев капли не падали на траву перед Стешкой. Она молча слушала шуршание листвы и дождя, и беззвучно плакала.
Как это так случилось, что отца она не знает до сих пор? И знать о нем не должна? Почему так? Как так ей теперь жить, зная, что и матери своей она совсем не знает. И к брату подойти не может, поговорить, посоветоваться, спросить, как дела. Как получается, что о своей молодости и любви ей рассказывает не мама,  а... она сама.
Она вспомнила строгую напряженную улыбку матери. Вспомнила ее короткие взгляды, избегающие столкновения со Стешкиным взглядом. Она поняла, что мать ей ничего не сможет сказать о брате. Это для нее самой травма. Да Стешка и не спросит. Не сможет. Это тяжело. Вопросы застревают в горле. Они становятся похожими на допрос...
Стешка закрыла глаза. Перед ней все тот же луг. Маленький мальчик протягивает ромашку. Она тоже маленькая девочка. Неясный лепет: твои родители, мои родители...
Так вот, что он хотел сказать: твои родители – это мои родители и нас будут искать вместе. Если ты пропадешь, я пропаду вместе с тобой...
Вот зима, старая котельная... Много детворы во дворе. Маленький мальчик, лет семи-восьми. Стешке столько же. На мальчишке смешная шапка-ушанка. Стешка дергает его за шнурочек шапки и дразнит. Мальчик обижается до слез и кричит ей в глаза: ты – не наша! Стешке становится горько. Она понимает, что сказала что-то не то. А рядом подруга шепчет в ухо. Стешка не может разобрать ни единого слова. И только теперь, спустя так много лет, понимает, что так отчаянно хотела сказать ей Лерка. «Он – твой брат». Вот что она шептала. А маленькая сестренка оттянула ее за руку и напомнила: мама не разрешает.
И только сейчас до рассудка Стефани дошло все. Все эти ребусы были разгаданы временем.
Она видела перед собой лицо мальчика, она знала все его движения, манеру говорить выражения личика. Она видела перед собой вихрастого парня Саню. Вспоминала Семена Николаевича. Как менялся он со временем в разные годы жизни. Но с ним рядом не было ее, Стефании... мамы и бабушки, рядом с которыми он тоже имеет право быть. Но был ли? А мама? Она ведь... когда она успевала навещать его? Ведь это было. Стешка знала.
Вмиг вспомнился тот ужасный вечер и слова, сказанные в бреду: «Это мои дети...» А, может, не в бреду?! А то ужасное утро, когда мама попала в больницу, идя на работу... ведь он совпал с весенним призывом в армию. И война в Афгане еще не окончилась... А Саньке той весной уже было семнадцать...
И, все же, этих аргументов было мало. Факты не доказаны, как сказал Семен Николаевич.
Стешка вспомнила Толика. Почему к нему так тянуло. Да все потому, что он знал Саню. В этом не было сомнений. Его энергетика передавалась через любого человека, с которым он общался хоть один раз. И Стефани вынуждена была любить Толяна. Но зачем?
Вот, если бы можно было перенестись на машине времени... А ведь она есть. Она есть? Арис говорит, что нет. Так ли это? Где тот подвал? Вряд ли теперь, кто скажет об этом.
Стефани стала вспоминать свой недавний бред, которому никто не верил. Она попала в прошлое. Там назвалась Стефанией