радостно?..
Молодая пара рассмеялась шутке, и повела себя с ним, как с совершенно равноправным по служебному и социально-общественному положению человеком…
Замполит полка, приехавший на сводный концерт технического и огневого дивизиона, в качестве главного судьи конкурса, просмотрев его, отобрал для награждения: офицерскую песню старшего лейтенанта; народную песню его жены; песню в исполнении Алексея о смоленском мальчишке; его частушку и пантомиму сержанта из технического дивизиона. Черкасову же, который вел концерт, замполит посоветовал подобрать для выступления в заключительном концерте, в херсонском полку, торжественные, подобающие случаю, стихи или слова, посвященные Великой Отечественной Войне.
Праздничный сводный концерт в Херсоне, в который включили номера второго и технического дивизиона, прошел с оглушительным успехом. В общем, замполит технического дивизиона объявил всем «артистам» обеих дивизионов от лица командования полка благодарность. Вскоре гвардии младшему сержанту Черкасову, присвоили звание сержанта.
А вот командир дивизиона Колпаков, выразился, об их успехах на концерте довольно кисло и без энтузиазма: - Это было, - сказал он, - не так, чтобы очень, но и не очень, чтобы уж очень, - чем чрезвычайно удивил Алексея, - «Ну ни фига себе, - мы даже такие слова знаем? Хотя это, скорее всего слова его жены Натальи! Черт у такой симпатичной и образованной женщины, такой пентюх и самодур, хоть и подполковник, муж!
Через пару дней, после концерта и прибытии, в технический дивизион фельдшера-сверхсрочника, Алексея временно «перебросили» под Новую Каховку, в то самое место, где он начинал службу.
Дивизион отправился на боевые стрельбы в астраханские степи, где рас-
полагался полигон Эшалук. На месте своего постоянного базирования он оставил небольшое количество личного состава, для несения караульной службы по охране военного городка и оставшейся техники.
Она, служба, во время отсутствия основного состава, шла ни шатко, ни вал-ко. Ребята ходили «через день на ремень» (в караул) и ничего такого примечательного не происходило. Алексей занялся самообразованием, с целью подготовки к поступлению в медицинскую академию. Съездив в город, он приобрел несколько учебников и в свободное время, а его у него сейчас было навалом и даже немножко больше, корпел над книгами.
Правда, Черкасов сожалел, что приехал сюда – здесь рядом не было Голой
Пристани, в которой были «военнослужащие кулинары и пожарные», имя которым: Роза и Двойра. А без них, «ему между пальцев ног, начинало прилично дымиться». Он, немедленно увеличил физическую нагрузку, выматывая себя длительным бегом и упражнениями, почти до изнеможения, но «симптом палатки» (торчащего одеяла), проявлялся все чаще и чаще. «Чего стоим? Кого ждем»? – спрашивал он, откидывая одеяло и вопрошающе глядя вниз. Не дождавшись ответа, выходил из казармы, чтобы пробежать десяток, другой кругов вокруг спортивной площадки.
В одну из таких ночей, его растолкал сержант Павлюченко: - Леха, вставай!
- А?! Что…?! – подскочив, сел в кровати Черкасов, недавно пришедший с пробежки.
- Тсс, - приложил палец к губам Вениамин, - тихо ты! – цыкнул он на него. – Вставай, пишлы лечитысь.
Алексей, тяжело вздохнув, отчаянно зевнул - ему только, только удалось уснуть и тут - вам нате, что-нибудь из-под кровати!
- Что, заболел? – спросил он сержанта.
- Ага, - ответил тот, - так же как и ты, - хохотнул он, - вин стоить як стройный тополь – трэба иихать в Симферополь! – с выражением и хитрой усмешкой, кивнув головой себе куда-то вниз, продекламировал он.
- Не понял, - удивленно вскинул брови Алексей.
- Шо ты не поняв?! Вижу я, как ты ночамы темными по спортплощадке гарцуешь, кругы наризая. Встававй, пишлы – лекарство само прибигло. Вин стоить, - хуч вишай шляпу, друг, поихалы в Анапу! – захохотал, шлепнув
Алексея по плечу, опять продекламировал сержант. - Давай, Леха, давай –
одевайся скорее!
До Алексея начало, наконец, доходить: - Девчонки, что ли, подошли? И где ты их раскопал ночью?
- Да какие там - девчонки?! Так, хлопчики подбиглы! – поддразнивал Венька сослуживца. - Где раскопал, где раскопал! Где надо, там и раскопал! Давай - побыстрее! Нема, друзи, больше мочи – трэба срочно иихать в Сочи!
– нервно и нетерпеливо хохотнул он.
Пошли из казармы. Дневальный, усевшись на тумбочку, выводил рулады, что твой простуженный соловей.
- Нет, ну ты посмотри, - кивнул в сторону спящего солдата сержант, - как он «справно» службу несет, - утром вставлю по самые гланды, хотя…, минуточку, - сказал он, и, подойдя к солдату, вытащил из ножен, висевших на поясе дневального, штык нож и всунул его в щель между тумбочкой и стеной. – Ото, пусть теперь пошукае, – коротко хохотнул он…
- А, что за девчата? – опасливо спросил Алексей.
- Та ты не бойся - дивчата, как дивчата. Доярочки, чистенькие, два раза в год проходят медицинский осмотр, - пояснил он, - а шо в иих е в укромном месци?! У-у-у! Леха-а-а! Сплошная сладость в подвале счастья!
Выйдя из казармы, свернули за угол к лесопосадке, тянувшейся вдоль обнесенного колючей проволокой забора. Отыскав лазейку, Вениамин протиснулся в нее, за ним пролез и Алексей.
- Дивчатки, ку-ку! – тихонько окликнул их сержант. Тишина... – Люда! Вера! – позвал он их по именам - опять тихо... – Вони шо, сбиглы, чи шо?! – начал нервничать Вениамин.
Раздался легкий, приглушенный смех: - Та тут мы, Веничка, тут, – вышли
из кустарника две темные фигуры, - Вы шо так долго?
- Так он же ж, в смысле - дохтор, – начал объяснять сержант, кивнув в сторону Алексея, – пока провел мене операцию, по удлинению моего верного друга…
- Та куда ж там его, еще удлинять? – засмеялась Вера. – Итак, дай Бог каждому…
- Давайте быстрее, або мой злыдень, неустанно водку жрущий, может очухаться писля пьянки, тоди будэ мени такого шуму, шо не приведи Господи! – заторопила их Люда. Опустившись на корточки, она постелила небольшое полотенце, звякнув стеклом, выставила на него литровый бутыль с какой-то жидкостью, пару небольших граненых стаканов, сало, хлеб, лук, что-то еще.
- Сидайте, - пригласила она всех к импровизированному столбу. - Разливай, - кивнула она Веньке.
Сержант принялся наполнять стаканы, а Черкасов, напрягая зрение, ста-
рался рассмотреть лица женщин. Но света не было - видны были только белки глаз, смутные нежные очертания женских лиц, да изредка поблескивали жемчугом зубки.
Пили самогонку парами. Выпив и закусив, Вениамин, подождал пока это же проделает Вера, затем, нетерпеливо схватил ее за руку и, потащил куда-то в сторону, в кусты. Женщина, со смехом отбивалась от него, но не на-
столько сильно, чтобы не скрыться достаточно быстро за ближайшим густым и темным кустом.
Оставшись наедине с молодой женщиной, Алексей растерялся, не зная как вести себя дальше в такой, необычной для него ситуации и компании.
- Шо, так и будем сидеть? – спросила Люда. – Сашко, тот – был трошки пошустрее. Ну, йды сюды, - протянула она к нему руки.
Алексей, осторожно взял их кисти в свои, притянул к себе, погрузил в них лицо. Руки, немного жестковатые для женщины, пахли коровьим молоком и домашним теплом. Осторожно скользя пальцами, по предплечью перебрался выше локтей и осторожно потянул женщину к себе. Людмила, сопротивляясь,
чуть напряглась, но затем с отчаянным вскриком: «А-а! - бросилась в его объятия, впилась губами в его губы. Он осторожно и ласково погладил ее по голове, опустился вниз, прошел дрожащей ладонью по тугой, высокой упругой груди, животу, опустился вниз… Люда, нетерпеливо застонав, горячо прижалась к нему….
- Ф-фу! - удовлетворенно тряхнув головой, произнесла женщина, вытирая от пота, взмокший лоб военнослужащего. - Молодец, дохтур! Пятерка, - говорила она, - вот не думала, шо будэ так файно*…
Тихонько покашляли, предупреждая их о своем появлении, Вениамин с подругой: - Ну вы там шо, усе, або как? – посмеиваясь, спросила Вера.
- Пидходтэ, - взявшись за бутыль, почти пропела, бархатным голосом Лю-
да, - пидходтэ, та сидайтэ.
- Во как! - восторженно произнесла Вера, - Давненько не слышала я такого сладкого голосу у подруги! – удивилась она, - И шож, вин такого с тобою зробив? Надеюсь в тэбэ усе в порядке?
Людмила весело засмеялась: - Ага, усе в порядке. Ой, Верка, я ж, як кружку мэду выпила! Давно в мэнэ такого ни було. И як теперь жить без такого?
- Так ото ж, - глубокомысленно сказала Вера, пристально посмотрев Алексею в глаза.
Выпили, закусили, перекинувшись парой слов на русско-украинском языке - опять разбрелись парами по сторонам. Все повторилось сначала.
- Ну шо, мий любый, мени вже и бежать надо, – тяжело дыша, и приводя себя в порядок, сказала Люда, - проводишь трошки? Тут недалэко, всего лишь до каналу?
У моста через канал, освещаемый несколькими тусклыми лампочками, Алексей смог, наконец, рассмотреть женщину. Неброская, но аккуратная
одежда, не скрывала соблазнительных выпуклостей и изгибов ее стройной
фигуры, а лицо было очень симпатичным и милым.
Алексей, как видно, тоже понравился женщине: - Ну, так шо, завтра то-
же встрэнимось? - спросила она, держа его за руки.
- Ну, если это не сложно для вас, и возможно вообще…, - не настаивая, произнес Черкасов.
- Сложновато, конечно, но если постараться, то станет и возможным, - улыбнулась женщина, ласково проведя рукой по его лицу, - ну, все, я побигла, - сказала она, в последний раз, жарко прижавшись к Алексею.
- И как же мы встретимся? – усмехнувшись, спросил «военнослужащий солдат», - Венька же завтра в караул идет!
- А в это же время, и на том же месте, - оглянувшись, сказала женщина и заторопилась, стуча каблучками по мосту.
«Жить стало лучше, жить стало веселей»! – вспомнил Алексей кого-то из
великих и, в данную минуту - был полностью согласен с ним.
«Ну что? – размышлял он, шагая к казарме. - Со средством и методом пожаротушения между пальцев, мы, как будто бы, и определились…. Правда, все это, как бы…, и не совсем по душе…. А что так? Неужто, оттого что она крестьяночка и принадлежность ее к колхозу “десять лет без урожая” некоторым образом смущает вас? Ну да, мы же, как, никак, в виконтах ходим! А тут нате вам: - “здрасьте, товарки, мы здеся доярки”! Да нет, дело ни в этом, как-то неприятны ее, эти отношения с мужем: “мой злыдень, неустанно водку жрущий”…! Может он и пьет от такого отношения к себе? Да ладно тебе голову этим заморачивать! Тебе, что не все равно?! Пожар потушил и ладно. Опять же, и дамочке-доярочке удовольствие доставил. Может, как раз, обстоит все наоборот – он ее не е-еэто, поэтому она, вот так вот это, то есть гуляет! А, вообще-то, это, что, твоя забота? То, то, что нет. Так что успокойся и пользуйся моментом».
Насвистывая, что-то достаточно веселое и легкомысленное, Алексей вернулся в расположение части.
В казарме, у тумбочки он увидел растерянно озирающегося по сторонам дневального с пустыми ножнами на поясе.
- Что, как дела? – спросил он, внимательно посмотрев на солдата.
- Да вот, наклонимши, мы где-то неловко, - начал тот пудрить мозги фельдшеру, - а нож и выпамши из ножен. Выпамши и где-то потерямши. И мы
