лучами заходящего солнца все курортники торопятся именно туда. Лера отчетливо видела перед собой четырехугольную беседку, увитую плющом. Вместо потолка над беседкой звездный шатер неба. Внутри на фронтальной стене туго натянуто полотно – это экран. Сейчас запустят киноленту. Зрители замирают в ожидании чуда. Внутри беседки на длинных лавочках сидят люди разных слоев. Парни победнее – в холщевых рубахах, рядом с ними – девушки в косынках, дамочки побогаче – в модных шляпках, обмахиваются веерами, за ними ухаживают джентльмены в лаковых ботинках и дорогих сюртуках. А через боковую стену беседки уже карабкаются сорванцы-безбилетники, лихо заломив назад козырьком свои кепчонки. Некоторые из них так и остаются сидеть на стене или на ветке рядом выросшего с беседкой дерева. Вокруг загорелые лица «евпаториек» и «евпаторяк». А рядом с ней – ОН, огромный, смуглый, энергичный. Но кто он? Лера никак не могла вспомнить... Откуда такие фантазии? Где это было с ней и, вроде бы, не с ней... Однажды, Лера, забывшись, спросила одну тетеньку в соломенной шляпке с огромным цветком:
-- Вы не знаете, билеты в кино уже проданы, а то мы опять опаздываем? Я слышала сногсшибательную новость. Скоро в кинофильмах будут слышны голоса героев. Кино перестанет быть немым...
От последней фразы у Леры перехватило дыхание, и она в испуге прикрыла рот ладонью. А тетенька сочувственно глянула на нее и покачала головой:
-- Ближайшая аптека вон там, не доходя до подъема на склон. А, вообще, больше воды пить надо на пляже и вовремя в тень уходить. Все фильмы уже давно только по телеку смотрят.
Лера схватилась за свой воспаленный лоб, а Катюшка вдруг закричала что было сил:
-- Папа! Папа! Дай! Вон папа!
Лера оглянулась. Вокруг никого не было. И только чья-то тень скрылась за отвесной скалой, да огромные ступни оставили отпечаток на мокром песке.
«Ребенку нельзя так долго находится на солнце,» -- решила Лера и поспешила купить спасительный охлаждающий бальзам.
ГЛАВА 62.
-- А ведь это вовсе не НИИ ими руководит. И опыты они вовсе не над животными делают.
-- Неужели, над людьми?!
Полковник задумчиво рассматривал круг в подвале, напоминающий чугунный канализационный люк.
-- Это что за агрегат? – обратился он к Дэну, стоявшему рядом.
Тот пожимал плечами и растерянно смотрел то на одного, то на другого полицейского. Потом несмело ответил:
-- Это только руководство знает. Мое дело маленькое.
-- Как ваш институт называется?
-- Институт изучения поведения животных в разных условиях.
-- Правда? А я вчера связался с Москвой. С НИИ. Они сказали, что называются институтом изучения пространственно временного поля.
Дэн косился то на одного полицейского, то на другого. Лоб его покрылся жаркой испариной.
-- А что это значит? – задал нарочно вопрос капитан.
-- А это значит, что здесь находится агрегат по изучению временных полей. Другими словами, машина времени. Не так ли, уважаемый Денис Николаевич?
-- Н-не знаю. Это к руководству...
-- Да, хватит руководством прикрываться. Ты лучше расскажи, куда летали. В будущее? В прошлое?...
И вдруг полковника ослепила сногсшибательная догадка:
«Маяковского из прошлого перетянули...» -- молнией пронеслись у него в голове слова.
-- Так что же наш Владик... – почти крикнул он вслух.
Напарник понял его мысль и дополнил своей:
-- Так вот почему он любит, чтоб его Володькой называли. А мы его так и зовем Владим Владимыч.
Дэн уловил момент, пока стражи порядка находятся в шоке, без внимания к его персоне, и рванул, что было сил из помещения.
-- Стой! – закричал полковник, выхватывая маузер. Он кинулся догонять беглеца. Майор поспешил за ним.
Дэн вскочил в свою иномарку. Полицейские – в свою служебку.
-- Ты только про Владика никому не говори, -- попросил полковник майора уже в машине, -- Мы его на опыты не отдадим. Он нам тоже нужен.
-- Так ведь он...
-- Да, он гений! А каков плут, всех вокруг пальца обвел и смылся. А темперамент, каков! Одни только импульсы из глаз, как молнии. Гроза для бандитов... Володька-полтергейст!
Баку – город солнца. Жгучего солнца и песков. Здесь добывают нефть. Много нефти. Это город нефтяных вышек. Он пропахся нефтяным запахом. Его основное население – нефтяники. «Вышки, цистерны, лучшие духи – нефть, а дальше степь. Пустыня даже.» Лера видит перед собой пыльную дорогу, вокруг – пески. Ветра суховеи. По дороге ползут брички. В бричках – люди. Их загорелые лица закутаны в чадру от обжигающего песком ветра. Нефть отсюда течет ручьями во все уголки молодой, только что рожденной, страны. Ее вдруг охватывает чувство восторга...
Но она просыпается. Теперь это вовсе не тот Баку. Да, все еще добывают нефть. Много нефти. Значит, много денег льется рекой. Чаще, кому-то в карман. Постоянные споры с другими странами за нефть, газ, другие ценные продукты. Город отстроился. Уже не пыльные дороги устилают его, а сплошь и рядом асфальт. По нему плывут дорогущие заграничные автомобили. Многоэтажные здания украшают многолюдные улицы. Ослепительный блеск витрин и салонов красоты. Огромная площадь. На ней огромный монумент.
Лере это не интересно. Все, что ее интересовало, осталось в пригороде возле старенького вокзальчика. Вдруг, она снова впадает в безумный сон, который срабатывает как защита против действительности и пьет из уснувшей памяти стихи. Опять стихи:
Баку.
Город ветра.
Песок плюет в глаза.
Баку.
Город пожаров.
Полыхание Балахан.
Баку.
Листья – копоть.
Ветки – провода.
Баку.
Ручьи –
чернила нефти.
Сначала они звучат только для нее. Никто не слышит их строк. Потом, что-то происходит с ней, и она начинает читать их вслух. Все громче и громче. Ясно отчеканивая каждое слово.
Баку.
Плосковерхие дома.
Горбоносые люди.
Баку.
Никто не селится для веселья.
Баку.
Жирное пятно в пиджаке мира.
Баку.
Резервуар грязи,
но к тебе
я тянусь
любовью...
На нее начинают обращать внимание. С недоумением. Потом вслушиваются. Она кажется безумной. Но это безумие завораживает и притягивает других.
Если в будущее крепко верится –
это оттого,
что до краев
изливается
столицам в сердце
черная
бакинская
Густая кровь.
Вдруг Лера просыпается. Они с Катюшей стоят на площади среди туристов перед высоченным памятником. Она – один из туристов. Экскурсовод, что-то пытающийся рассказать, оставил эту попытку. Все взгляды теперь были устремлены на Леру. Она, словно в горячке, произносила такие слова относительно дат и фактов, что никто из слушателей больше не сомневался в их подлинности. Все это она подкрепляла стихами. Лера немного поостыла и глянула вверх на огромную статую мужчины, с протянутой в сторону рукой. Ей показалось, что рука эта протянута к ней. Она пошатнулась и чуть не упала. Кто-то придержал ее за локоть. Но крик ребенка тут же привел ее в чувство:
-- Папа! Папа!
-- Это не папа, это великий дядя, -- смеясь, ответил ей придержавший Леру старичок.
-- Он очень похож на нашего папу, -- произнесла вслух Лера.
Толпа сомкнулась, скрывая кого-то, кто только что был рядом.
ГЛАВА 63.
-- Вы очень хорошо читаете стихи Маяковского. Давно не слышал такой дикции, так, словно вы слышали от самого автора, как нужно их читать. Вам, наверное, будет интересно наше дальнейшее путешествие по местам, где он родился, с посещением его родного домика.
От слов «его домика» Лера невольно вздрогнула. Но, экскурсовод, словно не заметил этого и продолжал:
-- Дальше мы следуем в Кутаиси.
Золотая осень щедро украсила своими горящими красками горные окрестности. Они простирались перед глазами яркими пылающими кубиками, треугольниками и другими геометрическими фигурами, словно сам Пикассо был автором этих картин. Очень странно, но только Лера наблюдала эту сногсшибательно фантастическую симфонию красок вокруг. Остальные путники, шедшие с нею рядом, устало вздыхали и произносили одну и ту же фразу: «Когда же привал?»
Лера опять впала в беспамятство. Или, скорее, озарение памяти. Но ей самой все еще казалось, что это безумие. Она шла по узкой пыльной тропке между холмами. За руку вела Катюшку. Та безропотно, как маленький боец, маршировала рядом. Она понимала – надо идти вперед и никаких гвоздей. И упрямо шла. Лере эта тропка казалась до боли знакомой. Но когда она могла побывать здесь? Неужели в далеком детстве. Но тогда был июнь. Сейчас сентябрь... И она знала, что будет дальше. Вот сейчас мимо них с горных лугов должно пройти мимо стадо овец. Их будет погонять маленький загорелый мальчик-грузин в холщевой рубахе и каракулевой папахе на голове. Они здорово напылят и Лера испугается... Но чего? Знакомое чувство тревоги постепенно заполнило все поры ее души. Что это?
Откуда-то с вершины холма донесся неясный шум. Сначала он был похож на завывание ветра. Потом все явственней и четче можно было различить блеяние. Группа туристов испуганно отшатнулась в сторону. По пыльной дороге рядом с ними пронеслась отара овец, а вслед за ними мальчик-грузин в лихо заломленной назад кепке и бейсболке. Лера зажмурилась. Все так же как и тогда, но иначе... А вот сейчас мимо должен пройти ОН. Совсем юный и беспечный... Именно здесь она должна встретиться с ним. И от этого зависит ее дальнейшая судьба. Но, кто он, Лера упорно не могла вспомнить. Какое значение в ее жизни играл этот субъект. Почему «субъект»?
В доме, похожем на древнюю крепость, было прохладно и сумрачно. Все оставалось так, как было тогда... Хотя, откуда Лера знает, как было тогда... А вот его комнатка. Его и сестры. Они жили в ней вместе. Вот книги, которые он читал. Среди них и
