Пять лет под буквой "К"

столовая, клуб и учебные классы. Несколько кирпичных домиков: лазарет, караульное помещение и ещё какие-то необходимые строения. Особняком стояли деревянные домики для офицеров, которые называли «Шанхаем». Почему? До сих пор не имею понятия.
    Остаток дня был посвящён размещению по палаткам. В каждой палатке по десять человек на деревянных настилах. На настилы брошены матрацы и бельё. Развернуться в палатке негде, места хватает, чтобы поставить обувь.
    Ужин в полевом лагере – отдельная песня. Сервировки на столах никакой. В столовую мы ходили со своими котелками. На ужин выдали кашу, чай, сахар, хлеб и по шайбе масла. В первый день я, и не только я, съев кашу, потянулись за маслом. Его на хлеб пришлось намазывать ложкой, которой уже ели кашу. Как ни облизывай, а привкус каши на масле остаётся. А теперь надо помешать сахар. Мешать той же ложкой, которая уже в масле.
    Так что поесть в лагере – это целая наука. Но скоро мы приспособились. Сначала чистой ложкой мешали сахар в чае, затем ложкой намазывали масло. Ну а промасленную ложку можно и в кашу опустить. Далее посуду надо помыть. Для этого на улице поставлена большая цистерна с водой. Под ней разводиться огонь, и вода нагревается, проходя через хитрое сплетение труб. Вся эта система завершается двумя прямыми параллельными друг другу трубами, к каждой из которых приварены краники. Вот в этих краниках и мыли. А в качестве чистящего средства использовали песок. А песка было много.
      Вопрос: чем занять людей, если по плану учебных занятий нет? Ведь кем становиться солдат при получасовом безделии, уже сказано выше. Ответов на этот вопрос несколько: 1) строевая подготовка; 2) физическая подготовка; 3) уборка территории.
       Лагерь располагался в сосновом лесу. Плац в это время был занят      ( по-моему другой ротой), физическая подготовка наших командиров не прельстила. Наверное, из-за того, что бегать надо было с нами. И оставалась уборка территории.
      Если вы считаете, что Сизифов труд бесполезен, вы глубоко заблуждаетесь. По крайней мере, толкая в гору камень, можно накачать мускулы. А вот уборка соснового леса от шишек и иголок – увлекательнейшее, я вам скажу, занятие. Только курсант прошёлся по своему участку, как подул ветер. Сосны отозвались ветру колыханием и… Правильно – уборка не получилась. Ещё раз! А никому не надо, чтобы было чисто. Надо, чтобы личный состав без дела не сидел.
     Первым знаменательным событием в лагерной жизни было вручение оружия. После завтрака роты вернули в палатки и приказали начистить обувь. Затем построили на плацу. К этому времени приехала машина, в кузове которой находились ящики с автоматами и охрана. После этого поставили несколько столов. За эти столы встали офицеры и, вызывая по одному, вручали оружие каждому. После вручения оружие было сдано в оружейную комнату. А до этого мы как дети щёлкали затворной рамой, откидывали и примыкали приклады, перебрасывали автоматы с одного плеча на другое. И ещё не догадывались, что пройдёт немного времени, и оружие надоест по самое «не хочу». Ещё один парадокс! До совершенолетия мы по закону не имеем право покупать спиртное, но оружие нам доверять можно. Ведь большинству из первокурсников на тот момент было по 17 лет.
    На следующий день после вручения оружия начались занятия по тактике, уставам и другим военным предметам. К бегам на зарядке мы уже начали привыкать. К своему удивлению очень скоро я заметил, что успеваю заправить кровать и умыться за положенное время. КМБ мне запомнился двумя чувствами: голода и сна. Не хочу сказать, что нас плохо кормили. Не ресторан, конечно, но сносно. Просто резкий переход на питание по режиму сделал своё дело. Ко мне в один из выходных дней приезжали родители. С разрешения командира роты я с родителями ушёл из лагеря, и мы разложили скатерть на берегу озера. Разговаривая и поглащая пищу, я обнаружил, что сижу с плюшкой в одной руке и куском хлеба в другой. Мне было всё равно, что закидывать в желудок. Хотя повторюсь, голодом нас никто не морил. Комнадиры нас даже опрашивали после завтрака: «Кому не хватило чая, масла и белого хлеба?» Как в детском саду!
    Возможно, и не стоило бы, но хочется рассказать, что даже физиологические надобности можно справлять по команде. Туалет был расположен метрах в двухстах от палаточного городка. Он представлял из себя бетонное строение на двадцать или двадцать пять посадочных мест с ямой внизу. Итак, к этому времени мы уже изучили какую-то строевую песню, с которой проводили вечернюю прогулку. По окончанию вечерней прогулки рота подходила к туалету и звучала команда: «Разойдись! Построение через пять минут!» И за пять минут мы должны были успеть добежать, оправиться и встать обратно в строй. Впрочем, со временем мы научились успевать выкурить сигарету. Прав был Михаил Зощенко: «Человек не собака! Ко всему привыкнет!».
    В один из дней первой парой на занятия стоял РХБЗ. Радиационная, химическая и биологическая защита. Взвод получил оружие, взял противогазы, вещевые мешки и отправился на…лекцию по РХБЗ. А зачем..? На глупые вопросы отвечаю: лекция по РХБЗ. РХБЗ преподаётся на кафедре тактики, а на тактику надо приходить с оружием и в полной аммуниции. Не поняли? Я тоже не сразу понял. В армии вообще некоторые вещи лучше не понимать, а принимать как аксиому. Следующей парой было изучение Уставов. Эта книжица называлась иногда Кораном или Библией. Да простят меня верующие люди, но никакой насмешки в этом не было. А ещё, когда хотели сослаться на Устав, говорили: «Читай первоисточник!» Третьей парой была строевая подготовка. На ней нам разрешили снять вещмешки и сложить в одно место оружие. Я уже не помню, что мы изучали в тот день на строевой подготовке, но помню, что командир взвода старший лейтенант Замаров был дюже недоволен. И он совершил манёвр, которым я иногда пользовался, когда сам обучал солдат.
    Замаров достал из своей сумки бутылку холодной газировки и сел с ней в теньке. Не сказать, чтобы в тот день была сильная жара, но солнышко припекало. И мы, маршируя по плацу, видели только воду. И уже плевать на газировку, хоть воду из под крана, которую пить было запрещено. И от этого желания пить наши движения становились всё чётче и чётче. До тех пор пока Замаров решил, что мы справились. А решил он это к концу занятий. Сдали оружие и пошли готовиться к обеду.
     После обеда в этот день была баня. Баня находилась в другом лагере за пять километров от палаточного городка. В баню мы бежали. То есть сначала шли, но долго идти молча тяжело. И начался процесс, который называется «разговорчики в строю». После трёх замечаний старшины (старшиной уже официально был назначен старший сержант Рыжин, поступивший в училище из полка ВДВ), которые прозвучали, как глас вопиющий в пустыне, раздалась команда: «Вспышка слева!»
     По этой команде военнослужащий должен имитировать свои действия в случае ядерного взрыва. То есть упасть на землю головой в сторону противоположенную взрыву, закрыть голову руками и поднять воротник. Кто-то решил, что это защитит от последствий ядерного взрыва. Ну не знаю насчёт взрыва, а дисциплину в строю укреплять помогает. Падать мы должны были на любую поверхность. Грязь, лужа и асфальт ядерный взрыв не остановят. И, нападавшись досыта, мы побежали до бани.
    На мытьё в бане военнослужащему даётся 40 минут. Из них 25 минут на помывку и 15 минут – одевание и раздевание. Там же в бане нам выдавали сменое нательное бельё, а в городке чистое постельное.
    Сама баня представляла собой небольшое кирпичное строение. Душ в ней был сделан из пустых консервных банок с отверстиями в днище. Сами банки были натянуты на трубы, вмонтированные в стену на уровне двух метров.
   Из бани идти те же пять километров по песку и пыли. Результат ясен: можно было и не мыться.
    А на следующий день были занятия по тактической подготовке. Тема: маскировка. Занятия напоминали детскую игру в прятки. Преподаватель в должности подполковника поворачивался к нам спиной на несколько минут, а мы за это время прятались по ближайшим кустам. Затем подполковник разворачивался и, оглядывая взглядом окружающий пейзаж, провозглашал, указывая пальцем: «Вижу! Вижу!» Это означало, что какой-то курсант плохо замаскировался. Похоже, преподаватель в детстве очень много читал произведение Гоголя «Вий».
    Иженерная подготовка. Ну тут всё более банально. Тема: оборудование окопа для стрельбы лёжа. Окоп оборудуется под огнём противника, то есть лёжа. Место, где проводились эти занятия называлось «тактическим полем», у курсантов «поле дураков». На нём были вырыты окопы, стояли макеты боевой техники. Там же нам устроили огневую полосу.
    Огневая полоса. Моя очередь. По команде я срываюсь с места, пробегаю через дверной проём, края которого обмазаны каким-то горючим веществом и стреляю холостым в сторону предполагаемого противника. Затем проползаю под колючей проволокой, по бревну прохожу над глубокой лужей, в которую кидают взрывпакет, и опять стреляю. Ползу по дну окопа, а сверху на меня скидывают чучело человека. Я должен изогнувшись под ним дотянуться до штык-ножа, который висит на поясе, и пронзить это чучело. Далее выбегаю на финиш. Возможно, были ещё какие-то препятствия, но мне запомнились только эти.
Ещё одним знаменательным для многих событием были стрельбы. Почему я говорю, что событие было знаменательным не для всех? Да потому что среди курсантов было много детей из офицерских семей, и стреляли они не в первый раз. Дело в том, что согласно Уставу военнослужащий не может быть допущен к принятию присяги, если не выполнил упражнение по стрельбе. Впрочем, огневая подготовка на стрельбище включает в себя не только стрельбу. Нас развели по отделениям, и каждое отделение занималось на своей учебной точке. Разборка – сборка оружия, метание макета гранаты, упражнение по прицеливанию и ещё множество элементов по отработке стрельбы. Там же на стрельбище я узнал ещё одну аксиому. Во время возвращения в лагерь я обнаружил, что на моём плече отсутствует противогаз. И не надо задавать глупых вопросов о необходимости противогаза на стрельбище! Уже объяснял.
- Товарищ капитан! Разрешите обратиться, курсант Шураев?
- Ну!
- Товарищ капитан! Я на стрельбище противогаз забыл. Разрешите сбегать за ним?
  Капитан Георгиев посмотрел на меня, как на душевнобольного и произнёс фразу, которая была бы достойна анналов истории. Одна беда – фраза была нецензурной.
- Курсант! В армии нет слов «потерял», «забыл», «украли». Есть слово «прое…л»! Бегом марш за противогазом! Оружие отдать командиру отделения!
  Я уже собирался метнуться, но раздалась следующая команда:
- Отставить! Первое отделение! На полигон, бегом марш!
  И первое отделение, в составе которого я числился, рысью понеслось на полигон искать мой противогаз. А когда вернулись, оказалось, что рота даже с места не сдвинулась, ожидая нас. Моя забывчивость съела несколько минут потенциально свободного времени, которое могла быть в нашем распоряжении после занятий. Этот армейский принцип позаимствован у Дюма, правда, немного в иной форме: «Один за всех! И все из-за одного!» Издевательство? Нет, нет и