Тридесятое царство (окончание)

тех пор, пока не окончилась ночная трель и не приметил он колыхание в тех кустах, где стояли лошади красивых душами противников. А Клич всё шептал про своего Сирина.
  - Я, друже, когда ты уполз, всё внимал, внимал птице и что удумал. Криведь Аши-Баши и есть тот самый напев Сирина, который вызывает у

303
человека беспамятство. Вот о чём твердят Чёрные?.. Что они лучшие из людей, что убивать и нахищать чужое – есть доброе дело, верное. Равно как и жить не своим трудом, а принуждая жёрухов, которые тебе и состряпают, и одежду выстирают, и коня твоего обиходят, даже оружие натрут-вычистят… Разве не бред? А ведь поглянь: тысячи людей этого бреда наслушались, бросили, а то и поубивали своих родственников и идут за двухголовым по Лесу, не страшась его охранителя Велеса, с которым вся природа против них. Так чем тебе Кощий не птица Сирин?..
  - Говоришь: «Вся природа»?.. А ведь так и есть, - удивился Светь созвучью мыслей Кличеслава со своими собственными. – И люди, получается, бывают куда злее да вреднее самих Чёрных богов.
  - Ещё бы, Сокол. Холод с Севера подступает к нам десятилетиями, словно медленно выталкивая народ от Моря. А чёрное воинство нежданно-негаданно нагрянет на Равнину, и запылают наши селения, как месяц назад – Куньи… Да, человек, если наслушался Криведи да очернился душой – хуже и зверя лютого, лесного, и духов ночных, и даже братьев-злобников Вия и Дыя.
  - Так, значит, всё дело в Криведи, в её тлетворности, отравляющей людей изнутри, через сердце?.. Ведаешь ли, Кличеслав – о том мне говорили и большие мудрецы Гостомысл и Заредар. Старик-Атроган так и наставлял меня: не с людьми надо ратиться, а с неправедностью в их душах… И о природе хорошо говоришь ты. Лес давно перестал быть нам чужим. Вот рысь, лесного обитателя, я тогда на дубе не учуял, а приближение Чёрных ночью перед оврагом ощутил вовремя, словно кто подсказал. Раньше врагом был Лес – и я чувствовал его. Нынче мы сами часть этого Леса, часть природы, часть мира, который не принимает Криведи Аши-Баши, и он с радостью помогает нам в противодействии злу… Как же я мог угадать рысь, если она сестра мне теперь? Сам прометнулся: не на лесное зверьё надо было настраивать своё внимание… по старой привычке… а на людей. Разве я в Лесу, у Равнины, опасался людей? Не бывало такого. Человек – значит, брат, свой. А теперь человек – враг.
  - Нет, Светь, не люди они. И нас рубят, и деревья рубят… Я думал: начну убивать – враз почернею душой, изменюсь. Так нет же. Прошепчу: «Я не хочу убивать, но идущему против Праведи не уступлю» и всё, остаюсь прежним…
  Клич продолжал шептать, а Светимир подумал: «Потому-то я и не убил тех двоих, что не шли они против добра, а пробудилась красота в их душах…»
  - Что же, брат Ворон, как-то раз и Велес обратился в Сирина, когда искал своего брата Перуна, которого зачаровали злые силы… Уже светает, и наступил день Перуна. Празднование и восхваление его в этот день будет в наших селениях. Отойдём-ка мы ещё на пару вёрст к Поясу Рода да устроим отдых себе и коням да восславление богу ратников. Ибо носится он с нами по Лесу без отдыху, губит врагов да вызволяет нас из западней…
 
304
  …Застольничать решили на новом месте и после обряда. Нашли луг у речки – видно, той самой, на которой ночью схватились с Чёрными. Здесь вода была свежее, прохладнее из-за близости гор, откуда она и стекала. Потому все с радостью омылись, сменили рубашки на чистые, и Забуслав из Журавлей принёс в жертвование Перуну того самого раненого коня, захваченного Ладом и по причине глубоких ран от стрел и без того обречённого смерти. Проговорили вслух Закон Праведи и Песнь предков. Костёр теперь разожгли да большой, и Светимир внимательно поглядывал, чтобы в огонь клали только сухие, мёртвые сучки. «Лес не жгём, друзья, зверья не убиваем, - объяснял он. – И тогда Лес – наш помощник в этой великой войне».
  Когда сотворили положенное, и Болеслава громко произнесла восхваления Перуну и всем Белым богам Ирия, занялись стряпаньем для себя. Взятые у Южных крупы заканчивались, но в котомках Чёрных оказалось много снеди, а ещё одежда и наконечники для стрел. Потому в одном котле затеяли ячменную кашу на воде, а в другом – стараниями Сов – рыбную похлёбку. Зелеслав, Сечеслав и девушки Кареслава да Мереслава оказались очень ловкими рыболовами, сумевшими своими же рубашками перегородить речушку и загнать в них десяток кривоносых рыб с красными пятнами по жирному телу. Похлёбка вышла столь смачная, что кашу оставили на полдень.
  Вскоре Солнце пригрело, и все полезли купаться. Девушки – а в Дружине их была треть – ушли за ивняк, и оттуда вскоре понеслось задорное взвизгивание и шлёпанье об воду. Юноши поначалу омыли коней, отстирали мягкой бурой глиной одежду и лишь потом занялись собой. У пятерых сохранились ещё в котомках взятые в поход лубяные мочала, и теперь многодневная грязь и пот сдирались Яриями с тел и уплывали туда, где переправлялось через эту реку чёрное воинство.
  Самый порядливый из ратников Нареслав, не довольствуясь глиной, обошёл окрестности и принёс ягоды бузины и траву чернобыльник, которую начал укладывать с краю костра.
  - Бузину в огонь не клади! – кричали ему из реки друзья. – Недоброе растенье! Нагрянут злые духи, хотя и день!
  Нарь только отмахнулся и вскоре, набрав на широкий осокорий лист пепла чернобыльника, важно направился мыться. Светимир, буйствовавший с другими в воде, как раз приметил у другого берега пару коряг и решил нырнуть с них, как вдруг на него словно повеяло чем-то – неопасным, но тревожным. Он замер, прищурился. Так и есть. С Запада приближаются люди. Он поднял руку, дал знак девушкам – пропищал чижом, и Дружина вмиг выбралась из реки. Но другого знака – браться за оружие – Светь пока не показывал. И вдруг над лужком, на котором они расположились, появилось полтора десятка больших дневных мотыльков – сине-зелёных, с чёрным отливом. Они, нисколько не пугаясь людей, принялись кружить, поначалу беспорядочно, после – всё более и более ровным кругом. 
                                                          305
Дружинники заворожено смотрели на это диво, а Светимир, уже стоявший с луком в руках, облегчённо вздохнул:
  - Не тревожьтесь. Это забавляется Радислава.
  Он крикнул, подражая дробнице, услышал ответ дозорного, а спустя недолгое время на луг выехали три всадника – Удеслава, Сылеслав и Радя.
  - Не удивляйтесь и не укоряйте нас! – сразу же крикнул Сыль. – Наш Рыжень с Лежеславом умчались на самоладе по Подземелью и уже несколько дней как в родной Земле! А мы вас искали, идя вдоль гор!
  Лебеди спешились, радостно приветствуемые друзьями, и отвечали на расспросы. Вдруг с Неба, которое ещё миг назад светилось солнечно-синим светом и не омрачалось ни единым облачком, брызнул частый и крупный дождь. Дружинники, хотя и были мокрыми да полуголыми, бросились под деревья. Светь и Радя оказались под одной вербой, но непогода тут же закончилась.
  - Да это дождик-плутяшка! – закричал Лад. – Наверно, от матери-тучи отбился, ищет её, слёзки проливает.
  Однако за те несколько мигов, что суженные стояли рядом, они успели сказать главное, и неясного в приключениях Лебедей более не осталось.
  - Почему вернулась и не отправилась с Вертем?
  - Не тревожься: он нисколько не робел под Землёй и самолад без меня легко стронул с места. А я…разве могла я после такой твоей повести быть вдали от тебя…
  И вскоре уже уставшая троица, не сумевшая соединиться с Дружиной к началу похода Чёрных, полакомилась рыбной похлёбкой и присоединилась к игрищам остальных ратников. Плеск, смех, крики огласили Лес на полуверсту вокруг. Так всегда: кто больше пребывает в изнеможении и трудностях, тот с большей рьяностью и предаётся отдыху.
  Удеслава и Радя коротко поведали старшему о своём пути к Подземной дороге и узнали от него о тех лукавых выдумках, которыми всякий день Светь и Кощий старались  друг друга превзойти. Выслушав же юношу, обе собрались было присоединиться к подругам, как вдруг Радислава глянула на реку и широко раскрыла глаза.
  - А что там, в неглубоком богаче?
  - Просто четыре коряги, - усмехнулся Светимир. – Вон Зелеслав явно желает с них нырнуть…
  - Нельзя: коряг только три.
  Теперь глаза расширились в великом удивлении и у Светя.
  - Назад, Зель! – крикнул он и бросился на выручку.
  Одна из кривых, покрытых водяными растеньями, притопленных коряг зашевелилась и оказалась невиданным существом – в три локтя длиною, волосатым, серо-зелёным. Оно вдоль берега оплыло застывшего в изумлении Зелеслава и скрылось от глаз под блестевшей на Солнце поверхностью воды.
  - Друзья! Большущий сом!
 
306

  - Или сам водень!
  - Лад, Рудь! На коней! Погоним чудище на Чёрных! – вскрикнул Светимир и, босой, без рубашки и оружия, в одних лишь портах бросился к Здоровку.                                                                                                                                                Вскоре три всадника рванули по мелководью за неведомым зверем, всплесками и криками подгоняя его в ту сторону, где ниже по течению переходило реку войско Аши-Баши. Поток петлял, сужался и расширялся,  набрасывая на изворотах кучи золотящегося песка. Порой ивняк заставлял замедлить ход и идти посередине так, что ноги юношей до колен были в воде. В других местах, наоборот, река мельчала, и водень или старая рыбина быстро проплывала их, потому что оказывалась весьма уязвимой. Но это не было рыбалкой. Ладослав и Рудислав уже поняли своего старшего: он хотел устроить на переправе врагов сильный переполох, в котором подавились бы люди да переломались  повозки. Их же выбрал как наиболее проворных конями, чтобы уйти от вероятной погони.
  Так и случилось. Существо, видать, издали почуяло преграду и несколько раз поднимало над водой голову, озираясь.  Теперь ратники не сомневались: они гонятся за повелителем реки воденем, которого никто из них до этого дня не видел. Но страха не было: если уплывает, значит, сам боится.
  Чёрные поначалу услышались и только после завиднелись сплошным живым потоком среди деревьев. Светь поднял руку. Они встали в ряд поперёк реки, не выезжая за её изгиб и оставаясь невидимыми для врагов. Вдруг послышался дикий вопль, ещё один, тут же заржали кони, закричали испуганно и растерянно люди, и всё смешалось. Слева старались поскорее выбраться на берег, испуганно оглядываясь и лупя коней. Справа повернули назад, но места не было. Затрещали кусты, оглобли повозок. Задние, не понимая остановки, напирали.
  Светь вытянул руку с указательным пальцем – быть настороже. И верно: напуганный водень метнулся назад и, раздуваясь телом, бурля водой, надвигался на Яриев. «Вперёд!» - показал Светимир, и они тронулись навстречу, принуждая коней часто бить копытами по воде. Воля людей оказалась сильнее, и чудище поворотилось обратно. Миг – и сразу десяток жутких выкриков, ещё более усиливших сумятицу. Теперь оба берега в месте переправы очистились от чёрных воинов саженей на десять, и только несколько лошадей с повозками и среди них две-три маленьких, длинноухих, метались в разные стороны и сталкивались друг с другом. Светь повернул друзей, и они скрылись в Лесу.
  Становище пришлось