Тридесятое царство (окончание)

заботами. «И в селении, и в городьбах – всегда рядом, а вот души как-то разошлись… - думал юноша. – Когда? Из-за чего?.. И при чём Вертислав?.. Приглянулась ему Радя, это всем в Дружине известно. Но я не ревную. Такая не может не нравиться… Яр и сам заботится о Рыжене больше, чем о Мече… Нет, надо сильнее помогать старшему. Тяжко ему от всех дел похода. Хорошо, хоть Гостомысл теперь с нами…»
  Место для становища присмотрели ещё издали. Три старых дуба украшали большой луг у самого подножья горы, и стадо из десятка оленей неохотно

201
уступило мягкое мелкотравье людям. Пустили пастись лошадей, нашли ручеёк, разложили костры. Вещун занялся жертвованиями, и Чаеслава с Радей помогали ему в восславлениях Сварога и Сварожичей за избавление от летучих кики-мар и гривастеней.
  Вскоре потянулись запахи от котлов, всё чаще слышался смех. И только Яромир, не забывая о диковинном обитателе этот равнины, повторял дозорным: «Поглядывайте всюду и вверх тоже».
  Через полпоры, к самому застольничанью, обеспокоенность оставила и его. Яр снял рубашку и с мылом и полотенцем пошёл к роднику. Вода оказалась настолько свежей, что напомнила ему далёкое северное Море. И рядом, в десяти саженях от него, словно седовласый старый бог, ходил вокруг дуба Гостомысл, расставляя деревянных походных истюканов. Дуб же представлялся священным деревом, что растёт на Алатырской горе и соединяет Землю с Ирием. Яр посмотрел на толстый ствол, множество веток, стремящихся каждая в свою сторону, густую листву, средь которой, верно, пол-Дружины бы укрылось, и подумал: «Вот когда-нибудь придётся мне уходить в Ирийский сад, и хорошо, если душа взлетит. А взбираться по Вязу – не заплутать бы…»
  Гостомысл никак не мог зажечь жертвенный огонь и, присев, кресал и кресал, выбивая синие и жёлтые искры. Яр безмысленно смотрел на него, чувствуя, как охолодевшее от родниковой воды тело возвращается к теплу. Радислава, стоявшая рядом со стариком, посмотрела в сторону старшего. Что-то особенное было в её взгляде. Что?.. Тревога… Да, тревога. Они ещё раз взглянули друг на друга и разом вскрикнули:
  - Спасайтесь!
  - Все к деревьям! Готовь луки!
  ОН показался с Юго-востока. Зелёно-серый, с широкими рогами на голове без шеи, с большущими глазами, в которых разными бликами отразилось заходящее солнце. Крылья двигались часто-часто, и непонятно, какими они были. Равно как и хвост. Стрёкот-свист нёсся впереди НЕГО и был неприятен слуху.
  Три дуба вмиг стали защитниками людей, которые с криками «Змей! Змей!» бросились под защиту густых веток. Кони подняли головы и насторожились на неслыханный до того шум, но, не видя опасности, оставались на месте.
  - Яр, беги! – кричали старшему. Но он заворожено смотрел на налетающего зверя и не трогался с места.
  Светислав схватил два копья и метнулся к другу. Так оба и встали, отведя руки с оружием и изготовившись к броскам. Десяток луков натянулся, ожидая знака.
  Змей, не показывая никакой злобы, делал над лугом круг на высоте семи-восьми саженей и даже прекратил свой стрёкот. Копья не полетели, опустились и луки. Чудище же совершило ещё два облёта вдоль горы и пропало за недалёкой скалой.
                                                          202

  - Ты почему не бросал? – спросил Яромир, опуская копьё.
  - Тебя ожидал. Ты дальше меня бросаешь… А ты – почему?
  - …Не поверишь, Светь: я его пожалел.
  - Поверю.
  - Ты понял, кто этот?
  - Да. А ты понял, что если я заберусь туда, дутень может и не понадобиться?
  - И ты отважишься?
  - Это не опаснее, чем то, что замышлял Меч.
  Подошла Радислава. Усмехнулась:
  - Теперь огонь у дедуни возгорелся. И как мы разом догадались?..
  - Не разом, - поправил Яр. – Ты быстрее.
  - Да… Гостомысл говорит: этот зверь неопасен людям, и вы можете использовать его, ежели сумеете. С дутенем-то до утра надо ждать.
  Светь удивился:
  - Вещун услыхал наш разговор?
  - Нет, племянник, просто мы вместе со стариком подумали об одном. Что, решаешься? Может, уступишь?
  - Тебе не следует оставлять Дружину, сам знаешь. Мечу пока не говори и удержи Холеня.
  - Ты даже за тулом и луком не пойдёшь?
  - Ножи да цеп, твой подарок, со мной. Этого хватит.
  Радя протянула маленькую суму с красно-жёлтой обшивкой:
  - Буяр, необычайное дело замышляешь. В отваге твоей не сомневаюсь, но всё-таки, когда ничего иного не придумаешь, развяжи.
  - Хорошо. Что же, я пошёл?
  Светь взглянул на обоих, улыбнулся и повернул к горе.
  - Светлые боги и охранитель Сокол с тобой, - разом пожелали ему.
  - Да оберегут они меня от мотыля, - дошептал он заговор и шагнул в колючий дерябник.
  …Подъём к скале, за которой скрылся горный змей, занял не менее четверти поры. Хотя склон не был крутым, но кустарник, густой, с шипами, тесно разрастался на камнях и лишь кое-где уступал место мху.
  Светь взмок и запыхался, когда наконец встал на ровное место. Перед ним была пещера с широким, в рост человека, входом. «Наверно, здесь он и живёт, - успокаивая дыхание, смекал юноша. – Войду в темень – нападёт, незамеченный. Надо выманивать…» Он походил вокруг, насобирал сухих веток, отнёс их в пещеру и, разложив костром, поджёг. Едва выбился огонь, Светислав вынул из своей походной сумы тряпицу с жёлто-бледным порошком – толчёным камнем-серой – и бросил на пламя. Дым загустел, стал бело-молочным, с резким запахом. «Асилков отгонял этим едким камнем, думаю, и змею не понравится…» Он воротился на уступ скалы, начал ломать большие ветки и закрывать ими вход. Дым сочился наружу,
                                                          203

принуждал чихать, но всё же внутри его оставалось больше.
  «Вот лихо будет, если оттуда выбегут гмуры. Не хотел бы ратиться с ними… Нет, нельзя… Или они там живут, или змей… Двум силам в одном месте не примириться…»
  Светь стоял сбоку от пещеры, прислонясь к широкому мшистому камню, отрывисто размышляя и прислушиваясь. Какое-то рявканье послышалось поначалу, но после всё стихло. Время заструилось так же неторопливо, как бежал дым сквозь листья веток. Он вытащил и сунул обратно нож, попробовал, лёгок ли доступ к цепу, крепко ли завязан пояс. Поправил повязку и соколиные перья на голове. И – почуял: кто-то приближается к выходу. Ветки зашуршали, и большой жилистый скрытень выскочил наружу. Не глядя на человека, зверь злобно и досадливо прорычал и бросился в кусты.
  «Вот и не бывает двух сил в одном жилище… А может, зверь оборотился, как боги оборачивались в зверей? – у Светя похолодело между лопаток: высших существ он злить не собирался. – Нет, я не прогляделся, не змей это…»
  Знакомый стрёкот не дал ему додумать. Юноша глянул направо и обмер: неподалёку, на толстой кривой берёзе, слившись с нежной зелёной листвой, сидел тот самый змей-мотыль, которого так опасались Южные и который устроил переполох в становище северян. Верно – мотылёк. Только большущий, больше любого орла в пять али шесть раз. По сажени, не менее, каждое крыло. И глаза – не птичьи. А рога-то вовсе и не рога: словно брови из множества волосков, которые растут один к одному. За них-то  и можно схватиться… «Что же, мотыль? – прошептал он, видя, что зверь сидит почти недвижим и не глядит на человека. – Полетаем? Мечтал на дутене, а выпало – на крыльях. Только на чужих…»
  Светислав начал тихо и медленно подкрадываться, держа наготове цеп: если мотыль сдвинется с места. Скрытностью он владел так, что мог подобраться к волчьему логову, не то что к селению косматых асилков. Да и кусты росли здесь настолько густо, что протиснуться незамеченным мог даже большой гривастень. Далее оставалось подняться на берёзу. Светь не влез, а скользнул к развилке с большими ветками. На одной из них и примостился не в меру выросший мотылёк. Видал юноша таких, что можно было спутать с птицей… Раз на их баню присел мотыль – дети приметили – две пяди вширь, прямо ворон… Но этот… Прыгать или как?.. Тело чешуйчатое, голова  - целый котёл, только блестящий, будто начищенный бузынной ягодой…Лёжа лететь или сидя, как на коне?..
  Мотыль вдруг расправил крылья, повёл ими в стороны. Откуда-то из-под головы появились длинные усики, выпрямившиеся в стороны подобно бичам, которыми щёлкают, выгоняя животину на пажить. «Упущу!» - мелькнула мысль, и Светь, проскользнув меж крыльев существа, схватился обеими руками за его брови-рога. Тот вздрогнул всем телом и быстро-быстро 
                                                          204
забил крыльями, обрывая с берёзы листья и обсыпая ими себя и охотника. Светислав даже зажмурился и от сора, падающего на голову, и от робости, и чувствовал только, что руки его держатся за твёрдое и надёжное. «Полетит? А может, я ему не под силу?» И снова в голове Сокола мелькнуло воспоминание: все дети семьи собрались у бани поглядеть на подобного птице мотыля, а Яров сын Валеслав осторожно взял его в руки. Мотыль начал так же вот испуганно бить крыльями и даже оторвал мальца от Земли. Тот испугался и отпустил зверя, а дети кричали и махали вслед ему и долго следили за его полётом…
  Светь закачался: «Змей» встал на ноги-лапы, пронзительно застрекотал и, ища равновесия, заработал крыльями размереннее.
  - Чего задумался?! Я не ради отдыха лёг на твою спину! Лети!.. Лети, говорю!!
    И они – оторвались от ветки. Чудище, качаясь, неторопливо миновало уступ с пещерой скрытня и, ощутив силу и устойчивость да поймав попутный ветерок из-за горы, устремилось над равниной Безлесья.
  Поначалу Светь ничего не видел, только чёрно-коричневые чешуи. Рубашка его на спине и в рукавах от движения крыльев пузырилась и холодила тело. Но мотыль летел ровно, и юноша решился приподнять грудь и голову, найдя место для упора локтями. До него донеслись крики ратников снизу, но уже не тревоги, а удивления. Видно, там более не скрывались под широкими ветвями дубов, а запахи от костров и варева напомнили ему, что на Земле спокойно застольничают и не опасаются свалиться с высоты и разбиться.
  «Знакомый вскрик, - уловил его слух. – Это Яр. А ведь им не видно меня. Мы с мотылём телами почти что одинаковы». Светь нагнул голову к руке, вынул из-под повязки одно перо и подбросил его над собой. «Яр зорок. Приметит мой знак. А то ещё начнут пускать стрелы… Или Верть запустит камень. Бросальник он добрый… - Светь усмехнулся. – А я уже и забавляюсь. Как бы не упасть… Нет, таких жеребят объезжал, что куда этому мотылю меня сбрасывать… Если рухнем – только вместе… Теперь всё: пора».
  Он начал всматриваться на Север и Северо-восток, благо мотыль летел в ту сторону, делая широкий круг от своей горы и над Гиблым лесом. Восток уже затягивался сумраком, и юноша вдруг различил, что белые полосы там – вовсе не вечерний туман, а дым множества костров. Он глянул на горы, приметил два леска, которые проезжал вчера в дозоре и пробормотал самому себе: «Теперь всё ясно. Рать Аши-Баши стоит в Безлесье и в Земли Южных не вступала. Времени собрать силы у наших братьев было в достатке. Можно возвращаться».
  Мотыль всё летел и летел, не догадываясь о надобностях наездника-разведчика, и Светиславу пришлось, разжав одну руку, достать сумочку Гостомысла.
  - А как тебе, зверина, полюбится это вещуново зелье? Комары и прочая