Жерар

до тех пор, пока звук от повторения заглушит мои размышления о том неинтересном тексте, что я только что прочитал и который    настойчиво занимал мои мысли и не хотел уходить из моей памяти. В полном, упорно сохраняемом покое, я стал постепенно забывать текст сценария и полностью отдался ощущениям своего физического существования. Вид из окна моей квартиры был для меня привычным и знакомым. Но, что-то в этом внешнем пейзаже парижского квартала, в этом насыщенном камнем, тенью, светом и человеческими телами коллаже, было нечто необычное. На серо-голубом пространстве улицы, казалось, горели какие-то мелкие, светлые огоньки, пробивающиеся  сквозь тончайшую, почти коричневую атмосферу квартала. В этой картине было что-то безнадежное и придавленное. Это был человеческий взгляд, который своим взором обращался в мою сторону, ко мне. Тусклая, почти неокрашенная фигура человека находилась на противоположной стороне улицы, напротив моих окон. Этот замеченный мной образ казался каким-то призрачным и высоким. Лучше бы мне никогда не видеть его. Худоба человека была ужасна. Мой взор упал не его лицо. Длинные, седые волосы, необыкновенно белая кожа с бледными губами и  бесцветный взгляд, который застыл в  глубоком обессиленном молчании. Едва ли я смог оторвать свой взгляд от этого старика. Я отошёл от окна, налил в бокал вино и выпил. Необыкновенно бледный образ старика стоял у меня перед глазами  и не желал никуда уходить из моего сознания.  В этот вечер  образ старика являлся мне повсюду; но далее происходило совсем крайне странное - я стал замечать старика в бесконечном числе предметов внешнего мира, я только и думал об этом видении  его образа. Дни проходили, а я не мог его забыть. Один раз, спустя несколько дней после того как я увидел этот жуткий образ старика, я возвращался поздно вечером на такси. Автомобиль подвёз меня к дому, я вышел и хотел уже открыть входную дверь в парадную как, что-то меня остановило. Невидимая сила заставила меня повернуть голову в сторону и тут я обомлел увидев снова этого старика. Он стоял на углу моего дома и смотрел пристально своими бесцветными глазами прямо на меня.
  Месье судорожно налил себе в бокал вина и выпил его.  Я был  немного поражен от этого откровения месье как никогда в жизни, ибо не знал, что с ним происходит, и вначале решил, что месье просто не в себе от поглощенного вина и прочих напитков. Изъяснялся он, однако, вполне здраво и заявил, что я, конечно, считаю его пьяным, но на самом деле он трезв как ребёнок. После этого месье  продолжил свой рассказ.
- Вы мыслящий и вдумчивый человек,- говорил мне месье,- при всякой обстановке вы можете находить успокоение для самого себя. Но как поступить мне? Моё мышление стремится к уразумению того, что сейчас происходит со мной,- проговорил месье и потёр себе лоб.
- Этот старик стал появляться передо мной постоянно, где бы я не находился и с кем бы не был. Я наблюдал его из окна моего дома  в Париже, я пытался скрыться от него в Шато де Тинье, но он везде меня преследовал.  Он находил меня в каждой стране, куда я направлялся и где пребывал. Когда я видел образ этого старика,  у меня не было  сил шевельнуться, у меня начинали трястись колени и возникли ощущения, что я точно прирастаю к полу. Я  не мог отвести свой пристальный взгляд от него, словно я смотрел на покойника и ждал, когда он пошевелится. Господи! может ли это быть? Неужели у меня помутилась голова? Физические страдания, которые я стал ощущать от этого видения, почти лишили меня способности предпринять что-либо для полноценной жизни, мозг почти отказывался работать, а головная боль усиливалась с каждой минутой.
Во время рассказа месье, слушая его витиеватую речь о своих переживаниях, я невольно подумал:
-  а не относятся ли  целиком эти эпизоды из жизни месье к области вымыслов, или скажем самообмана. Невозможно предположить, чтобы кто-нибудь столь известный публике, как этот человек, рассказ которого я слушаю, мог пройти по жизни незамеченным  и остаться вне поля зрения многих поклонников, или просто любопытных граждан Франции, которые посвятили свою жизнь слежению за жизнью своего кумира.
- Вы думаете, что алкоголь похитил мой рассудок?- глядя прямо мне в глаза, проговорил затем месье.
- Мне трудно сейчас  наверняка что-либо сказать об этом - возможно, дело в распалённом воображении,- спокойным голосом ответил я.
- Вы не пытались получить ответ у профессионалов относительно этих моментов вашей слабости, во время которых вы поддались отчаянию?- преодолев смущение, спросил я у месье, и затем пожалел, что задал ему такой вопрос. Но джинн уже был выпущен из бутылки.
- Консультироваться с кем-либо без подготовки,  не в моих правилах Поль,- взгляд месье вспыхнул и он отвечал довольно резко:
- едва был бы я замечен у кабинета психолога, как все  таблоиды бросились бы обсуждать эту  тему, колумнисты стали бы ставить знак равенства между словосочетаниями " Месье..." и  "помешательство на почве алкоголизма",  на интернет - форумах обнаружились бы инсайдеры, знакомые с медсестрами которые были бы готовы поделиться подробностями за достойное вознаграждение. 
  В то мгновение я думал, что подобные случаи вызывающие суеверные бредни,  могли обнаруживать не совсем здоровое состояние рассудка рассказчика. Приступы пьяной грусти могли навеять разуму всевозможные подозрения и сформировать разные фобии.
-  Поль, я также как и вы мог бы подумать о том, что это начало моего сумасшествия или просто суеверная чепуха  навеянная вином, - вдруг, словно читая мои мысли, проговорил месье.
- Поверьте, это не сумасшествие,- и с этими словами месье принялся далее рассказывать свою историю:
- в моей жизни стали происходить события, которые убедили меня в том, что я не схожу с ума,- едва дрожащим голосом говорил месье,- этот случай  превратился в симфонию случайностей и совпадений.
  В ритмичной речи месье было некое очарование, даже если смысл его слов оставался до сих пор для меня загадкой. Он дрожал от неизъяснимого волнения и глаза его выражали откровенное смятение.
- Поль,- задумчиво проговорил месье,- может, это глупо, но мне раньше никогда не снились кошмары. Это настоящие кошмары, которые выворачиваю наружу мою душу и грызут мой рассудок. Это страшно, Поль...- вдруг месье умолк на полуслове, у него перехватило дыхание. Он взял со стола бутылку, налил себе в бокал  вина и почти залпом выпил. Я кинул взгляд  на Антонио. Он зябко поёжился, словно его охватил суеверный трепет.
- У меня дурные предчувствия,- оправившись, продолжал говорить месье.
- Буд-то какая-то сила меня увлекает вниз, словно что-то затягивает меня в темноту, в сырую, клубящуюся мглу. Когда я засыпаю, то каждый раз оказываюсь в каком-то подземелье, где меня пытают раскалёнными щипцами. - Глаза месье расширились, словно от страха, как будто  перед его глазами снова встала картина ночных ужасов.
  Месье взглянул мне в глаза и нетерпеливо спросил:
-  Ты знаешь, что это может быть?
  Я выжидающе смотрел на месье, ничего не говоря в ответ.
- Я и сам не знаю, - вздохнул месье и отвёл свой взгляд в сторону.
- Иногда реальность намного чудовищнее, чем фантазия,- произнёс месье, и его губы искривила саркастическая улыбка,-  драматургия самой жизни может быть страшнее  вымышленного ужаса. Страх - это что-то субъективное, а трагедия, связанная с реальной жизнью, может быть такой жуткой, что сложно сформулировать. Каждую ночь я встречаю с ужасом. Ложась в постель,  меня охватывает страх, что я снова увижу тот же кошмар,- на лице месье мелькнуло странное выражение - на губах слабая улыбка, во взгляде - горечь.
  Однажды ночью я проснулся от своего кошмара,- продолжал говорить месье,-  я вскочил с кровати в порыве ужаса и стал метаться по комнате, не понимая, где я нахожусь и, что со мной происходит. Когда рассудок вернулся ко мне я подошёл к окну, отдёрнул штору и посмотрел на улицу,- месье продолжал поникшим голосом,- в черном вихрящемся тумане, там внизу возле угла дома,  бледнело размытое розовое пятно. Это было лицо того самого старика, который меня преследовал. Я чувствовал на себе  пронзительный взгляд его чёрных глаз и едва мог различать улыбку на его лице. Высокий, с тощими прядями длинных седых волос  старик стоял, прислонившись к ближайшей стене здания, и наблюдал за мной. Контуры его фигуры были странно расплывчаты, словно я видел его сквозь мутноватое стекло, однако ошибиться было невозможно. Сразу же мне пришла в голову мысль о том, что этот clochard (бродяга.фр)  создаёт и напускает на меня эти ночные кошмары. Это  ощущение возникло внезапно, словно перед глазами пробежала черная рябь,- продолжал прерывающимся голосом говорить месье.
  Я больше не мог сдерживать рвавшийся наружу вопрос:
- Месье, вы обращались в полицию с заявлением о преследовании вас?- деловым тоном  спросил я.
  На лице месье застыло мрачное выражение. Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом.
-  Вероятно, я выразился как-нибудь неловко или, быть может, высказал мысль, несогласную с вашими убеждениями? - попытался оправдаться я за свой вопрос, интуитивно понимая, что вопрос не понравился месье.
- Мне не нравятся методы работы полиции, поэтому я предпочёл обратиться к частным детективам. Я нанял двоих детективов, которым поручил расследовать это странное дело.
  Месье прочистил горло, выпив очередной бокал вина, и в упор посмотрел на меня, будто пытаясь пробуравить  насквозь своим взглядом мою голову, чтобы понять - что же я думаю о том, что он рассказывает?
- Детективы ничего не обнаружили, они были крайне удивлены тем, что я рассказал о странном старике, который не переставал меня преследовать и шёл за мной по пятам, где бы я не находился. Сыщики стали меня уверять в том, что они в течение месяца, отслеживали всех персон, которые появлялись на моей орбите жизни, но никакого старика они не обнаружили. После этого я уволил детективов к чёртовой матери.
- Дальше было ещё хуже,- продолжал  рассказывать месье поникшим голосом,- стало происходить что-то ужасное внутри меня, что-то смутное терзало мой организм изнутри. Я стал ощущать слабость тела. Раньше со мной такого не случалось. Между тем, по временам в ушах моих стал раздаваться звук, похожий на пронзительный крик. Я не знаю, кому мог принадлежать этот крик. Возможно, это был крик моего сердца, которое  почувствовав запах смерти, с замирающим страхом и отвращением перед ужасным недугом, стало издавать этот чудовищный вопль.
  Месье прикрыл свои глаза ладонью и тихо застонал.
- Это всё походит на  смутную, ужасную страницу из моего существования. Я сойду с ума, если так пойдёт дальше,- тихо пробормотал месье.
- Мои финансовые дела идут очень плохо,- добавил он. Все пытаются оторвать от меня кусок с миллионной начинкой. Оказывается, я всем должен в этом мире,- с иронией заметил месье, - должен Франции, должен банкам и различным департаментам, должен судам и даже церкви. Такого кризиса в моей жизни не было никогда.
  Месье на минуту задумался, словно осмысливая сложившуюся ситуацию, а затем продолжил говорить:
- Когда вся надежда потеряна, разум начинает порождать неестественные мысли. Мои мысли, Поль, они словно