Возьмем человека. Он нам ближе. Если мы знаем его характер, субстанциальные причины: формальную и материальную. Мы в состоянии контролировать его эффективную или движущую и целевую причины. Другими словами, мы ведаем о том, как он поступает и для чего. Используя это знание для собственных целей, мы можем корректировать его действия и воздействовать на его чувства и мысли. Нашими противниками в таком начинании выступают его и наши собственные предрассудки, которые мешают нам знать истинное положение вещей и подменяют его ложной картиной мира.
Необходимо бороться с этими предрассудками природного или общественного характера доступными нам средствами обучения и образования ума и воспитания чувств. Предрассудки, которые я называю «идолами» или образами, изображениями, представлениями, подставляемыми вместо вещей, лиц, событий, процессов и т.п., бывают разного рода: индивидуальные, родовые, словесные, смысловые или идейные. Важно разоблачать эти идолы, чтобы они не мешали опытному исследованию естественных явлений, подлежащих индукции как их наведению на общие заключения как законы.
- Есть такое мнение, что под именем актера и комедиографа «Шайкиспирта», автора бессмертного «Омлета», скрываешься ты, фря(со)сиський Бекон. Как твое мнение?
- Да, меня, бывало, путали с изобретателем бекона и ждали от меня пространной лекции о том, как его правильно приготовить, но чтобы меня спутали с автором омлета, это уже слишком. Обвинять меня, бывшего лорда-канцлера Британского Королевства, в том, что я стряпал театральные поделки под именем жалкого актера есть прямое оскорбление моего баронского титула. И потом я не фря какая то, не сиська и не сосиска, не бекон вообще, а пчелка и у меня есть жалко, и я так могу ужалить, что моих обидчиков будет жалко. И потом как Я-ааа! могу быть театралом, если призываю бороться с «идолами театра», как например, Шайкойспирта?
БЕСЕДА ДЕВЯТАЯ
И ОБЕЗЬЯНА С ДЕРЕВА ПАДАЕТ
- Что больно ударилась?
- Еще как, и прямо головой. Плохо, ведь я мыслитель. Видишь? Будет шишка. Теперь голова болит, и котелок не варит.
- Ничего-ничего, может, когда-нибудь поумнеешь, и не будешь раскачиваться на ветке.
- Так у меня же хвост есть. Это мой рабочий инструмент, благодаря которому я стал умным. Я им хватаю понятия, которые плохо лежат, и тащу себе в рот. А потом выдаю за свои. Ты не читал мою исповедь? Мы, брат попугай, с тобой похожи: все воруем-воруем. И еще любим покрасоваться. Я еще в молодости любил бегать голым по берегам женевского озера и показывать себя во всей красе влюбленным парочках в кустах.
- Как ты себя ведешь, обезьяна?! Я приличный попугай Йагупоп Обозреватель, а не неприличный бабуин. Так что держи себя в рамках и не распускайся! Вот ты настаиваешь на том, что человек руководствуется разумом, но им руководит чувство. Как тебя понять?
- Надо перестать лгать самим себе, что мы в цивилизации распускаемся пышным цветом. В натуре же только на природе мы становимся самими собой. И делает нас счастливыми не разум, а чувство.
- Я понимаю, что твой нервный характер заставляет тебя преувеличивать роль эмоций и чувственных впечатлений. Ты рассуждаешь как ребенок. И что хорошего в том, что мы в природе находим себя? Надо быть лучше, чем мы есть. Вот это хорошо, а не потворство нашим инстинктам.
- Попугай, ты сам себе противоречишь. Только природа, мир растений и мирных животных является благоприятной средой нашего разумного образования и чувственного воспитания. Мы из природы вышли в нее и вернемся. Таков наш удел.
- И что поэтому надо славить дикаря? Он наш культурный герой?
- Я не говорю, что надо быть дикарем. Я обращаю ваше внимание на то, что цивилизация делает из нас стилизованных дикарей. А вот на природе мы оживаем и становимся такими, какие мы есть. Меня самого испортила цивилизация, так что я не могу заботиться сам о своих детях и не желаю им такой же участи странника и искателя приключений, каким являюсь сам. Пусть их воспитывают крестьяне, чтобы они были ближе к природе и чувствовали то, что дает мать-природа своим детям. Естественное развитие нежных чувств способствует смягчению нравов. Но этого мало. Необходимы еще развитие прямой демократии и борьба с институтом частной собственности, которая делает каждого из нас черствым, а сердце каменным.
- Но твоя апология естественного, дикого состояния разумного существа оправдывает гибельный разгул страстей и животных инстинктов, даже если ты уповаешь на возможность идиллической любви.
- Попугай, ты ведь знаешь, что мы существа противоречивые. Но это не мешает нам стремится к хорошему и избегать.
- Вот только наши поступки часто расходятся с рассуждениями о чувствах.
БЕСЕДА ДЕСЯТАЯ
ГДЕ ПАУК, ТАМ И ПАУТИНА
- Мир паутине твоей, восьминогий и восьмиглазый.
- Осторожно, не порви паутину, двуногий клюв.
- Я вижу, ты сплел паутину понятий. Я так понимаю, ты воспринимаешь все сущее сквозь свою паутину. И что в нее попадает, то высыхает при твоей утилизации. Тебя это устраивает?
- Вполне устраивает, потому что в том, что попало в мою паутину и стало частью меня, за исключением того, что я не могу переработать, я уверен. Я не могу не учитывать того, от чего завишу, - от паутины как априорной формы моего восприятия, познания и дела.
- Я так понимаю, что ты, паук, не можешь не знать все, что попадает в твою паутину, в качестве вещи для тебя. Но ты не знаешь и полагаешь для себя невозможным знать то, что есть помимо тебя и не может стать тобой. Получается, что ты знаешь только самого себя или то, что делаешь на себя похожим. Такова паучья логика?
- Да, такова логика паука, потому что она соответствует его природе хищника превращать все в себя, воспринимать и признавать только то, что представляет для него добычу и средство поддержания своего существования.
- А как же быть с незаинтересованным созерцанием и, наконец, с моральным суждением и решением?
- Паук-философ может позволить себе незаинтересованное созерцание только при трансцендентальном условии сытости. Когда голод утолен, тогда паук-философ способен видеть прекрасное и совершать добродетельные поступки, находя в возможной жертве своей паутины не средство, а цель своего поступления. К сожалению, паук связан своей паутиной, которую вырабатывает как само собой разумеющееся, ведь для него способность ткать паутину понятий является причиной следующего стремления оплетать паутиной свою добычу, высасывать из нее жизненный сок и оставлять после своего философского пира сухие косточки. К тому же паук редко когда бывает сыт.
- У тебя выходит откровенно хищная философия, превращающая любое сущее, входящее в орбиту ее движения, в не-сущее, поддерживающее твое существование. Вытягивая из сущего жизненные соки, ты иссушаешь его, буквально превращая сущее из вещи в себе или для себя в вещь в себе. Твоя философия оставляет после себя один прах. Она есть философия смерти. А ты заслуживаешь в лучшем случае участи быть поглощенным еще более ненасытным пауком.
- Жизнь увенчивается смертью. Но я к ней не стремлюсь. Я следую критике не сущего, которое как вещь для меня недоступно, но познаваемого. Таким познаваемым по априорной логике должна стать сама ткань паука, его паутина, то чем он работает, - система априорных понятий. Но они парадоксальным, антиномичным образом становятся непознаваемыми трансцендентальными понятиями, внутренними вещами в себе, как и само паучье Я. Вот здесь нахожу уже внутренний предел моего философствования. Впрочем, мне над этим еще надо подумать. Так что если ты не хочешь быть вещью для меня, то давай подобру-поздорову разойдемся, а то я скоро опять нагуляю аппетит.
БЕСЕДА ОДИННАДЦАТАЯ
ТОЛЬКО ОВЦЫ СБИВАЮТСЯ В СТАДО – ЛЬВЫ ХОДЯТ ПО ОДИНОЧКЕ
- Здравствуй Лев. Как живешь-думаешь?
- Да, никак, попугай. Нахожусь в творческом кризисе. Не могу провести переоценку ценностей. Они так издержались, что уже не подлежат утилизации.
- Что так мрачно? Я думал, что ты постоянно находишься в состоянии светлого созидания важных вещей. Неужели нет ни одного шанса для оптимистического восприятия жизни?
- Такое восприятие жизни является иллюзорным выходом из ее мучительных противоречий. Подлинное восприятие жизни драматично и предполагает не только вечный отказ, но и вечный указ о поиске и нахождении путеводных идей к вечному возвращению воле к власти.
- Когда говорят о власти, то примерно все понимают одно и то же: господство и подчинение. Ты тоже так же думаешь, такой же вкладываешь смысл в волю к власти?
- Обычно так понимают и мое учение о воле к власти, что, казалось бы, органично ко мне подходит. Какой лев не стремится к власти как господству над подчиненными ему зверями? Но это ложное положение. Меня занимает другое: не насилие, которое паразитарно, а созидание. Но такое созидание или творение, которое появляется не от недостатка, а от избытка жизненных сил. В этом такое творческое существо становится сверхъестественным существом, подобным в творении богу, вроде ангела.
Сверхъестественное существо творит, не спрашивая ни у кого совета и разрешения, невзирая на те ценности, которые приняты невзрачным большинством, следующим им по привычке смотреть на то, как поступают и к чему стремятся другие. Если обычные, естественные существа и творят, то творят жалкие поделки из нехватки, вызывающей зависть и злопамятство к более одаренным существам. Свой недостаток они покрывают старанием и трудолюбием. Но в нем оказываются пресными и монотонно скучными. Сверхсущества являются солью земли. Они бывают cum grano salis, остры на язык и для обычного существа непереносимы.
- Какой ты резкий. Нет в тебе меры. Ты безмерно самолюбив и страшно одинок в своем ложном превосходстве.
- Что ж делать. Такова участь тех, кто ищет особенных путей явления самой природы вещей.
БЕСЕДА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПУСТЬ УМ ОСЛА И НЕВЕЛИК — ЕМУ ПОЧЕТ, КОЛЬ К НОШЕ ОН ПРИВЫК
- Привет, Длинноухий!
- Привет, Длиннохвостый!
- А ты не только глуп, но еще и дерзишь. Что ты, как дурак, за мной повторяешь? И даже здесь перевираешь.
- Сам дурак.
- Вы, ослы, упрямы, но ты превосходишь своих собратьев не только в глупости, но и во вранье. Мне интересно кто из вас, ослов и баранов, упрямее?
- Конечно, бараны. Но их упрямство не из убеждения, а из стадной глупости. Поэтому в природе
Написано хорошо, интересно, но очень много.
Предложил бы Вам публиковать свои беседы по одной.
Это в книге, такой объем смотрится естественно, на сайте читатели большие работы читают редко.
Не скрою, я тоже прочитал не все.
Буду дочитывать потихонечку. Удачи.