ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТИАРИЙ

выдавать за свое, подражатели несчастные.
      - Эк, тебя разобрало. Может, остынешь, ты же князь-философ. Вот ты сказал, что идея человека не человек. Что ты этим хотел сказать?
          - То, что сказал! Ха-ха-ха! Одно дело человек, например, я как воплощенная идея. Другое дело, идея человека, как вы ее понимаете. Ваша фантазия, иллюзия по поводу самих себя. Что, съел? Как я вас люблю софисты проклятые, вам самое место здесь, в аду.
      - Ну, да ладно. Видать тебя здесь сильно припекло, что ты хватаешься за край и нарушаешь свою меру. Я давно тебя хотел спросить о том. как так получилось, что вы идеалисты, всю жизнь мечтавшие о небе, о райской совершенной, идеальной жизни, оказались в земле и даже под ней, в аду? Где ваша справедливость?
      - Она еще не наступила. Ты что думаешь, ад это что-то другое, чем жизнь на земле? Под землей, то же самое, что и на ней, только здесь жизнь еще тяжелее, чем на поверхности. Ад – это продолжение жизни, ее итог. Все оказываются в аду. Ты разве этого не знал? Это последнее испытание перед вечностью. Кто пройдет ад, только тот и удостоится вечной жизни в раю. Кто его не пройдет, тут навечно и останется.
      - Неужели, в самом деле? А что мысль, я об этом не думал.
      - Так подумай, хотя бы раз в жизни подумай сам. А то вы выдумали то, что вам понравилось. Такова логика желания. Выдумали, что есть выбор. Вот как ты себя вел в этой жизни, то и получишь со знаком минус. А как в действительности? Не выбор, а перебор, последовательность: жизнь – ад – чистилище – рай. Я почему назвал себя воплощенной идеей? Не потому что я идеальный человек. Я не идеальный. И все то, что я наговорил относительно происхождения и положения людей и вообще сущих работает на уровне мнения, но не знания. Не в этом истина. Все это иллюзия. Не иллюзия то, что есть, а не то. что мы об этом думаем, полагаясь на обычные чувства и предпочтения, вытекающие из того образа жизни, которую ведем. Я пробую в своей жизни следовать идее жизни, которая не прекращается на земле, а продолжается здесь в аду, ждет меня в чистилище и, надеюсь, ожидает в раю. Мое раздражение вызвано тем местом, где я сейчас пребываю. Нельзя думать, говорить и делать, чувствуя себя в своей тарелке, забывая, где в это время ты находишься. Ведь мы есть часть той ситуации, которая складывается вместе с нами. В этом я нахожу воплощение идеи самой жизни, истинной реальности. Что означает слово «идея», если его употреблять в философском смысле как понятие? Понятие идеи – это понятие или то, через что становится понятным нечто в чистом виде, в своем качестве, без связи с инородным. Другими словами, идея – это вид в своем роде, или часть целого. Так идея красоты – это красота в том, что тебе представляется. Идея истины – это истина в том, что тобой познается. Но не то, что мне приписывается как само целое. В идее мы сообщаемся с тем, что есть через красоту, истину, добро и прочие сущие, которые вне их идеи смешиваются друг с другом и с тем, что их подменяет и является их имитациями, например, нашими измышлениями, имеющими место только в нашем сознании.
      - Не менее значимым, чем учении об идеях, синтетически собравшее все предшествующее тебе мышление в один тугой узел идеалистической, если не идеальной, диалектики, в истории философии считается твое  академическое учительство. Но зачем ты акцентировал само обучающее философствование на политике? Не заземлил ли ты мысль, стремящуюся в царство идей на небе и даже туда, что находится за ним? Что, кстати, там находится?
      - Ты преувеличил мои заслуги перед мудрецами. А что до моей школы, то политику я выбрал не случайно, ибо она всем доступнее, нежели математика или сама философия уже не как вычисление и рассуждение, вдумчивое созерцание самих вещей, не смешивающихся друг с другом, но согласных друг с другом в гармонии начал. Политикой я занимался с большинством, ибо после математики и философии, на ней легче, как если бы само собой, упражняться в мысли. Но это было понятно только немногим из близкого круга моих учеников, например, собаке. Вот поэтому он и стал мне перечить, чтобы я отказался от политпросвещения.
      В старости я вообще замкнулся на политике, чтобы показать себя старческим маразматиком, думающим только о законах, а именно о том, как их перевести из условной величине в величину абсолютную, мировую константу, что, разумеется, немыслимо. А между тем, я пробовал подобрать соответствующую человеку меру (размер) такого влияния, сообразно которому он делал бы только то, что ему полезно, не нанося вред другому.
      Что до места идей, то они находятся не на небе, а за небом в том смысле, что их нет нигде физически, - на то они и идеи. А если их нет в этом физическом смысле, то они есть везде и всегда в другом смысле, то есть, в смысле собственном, идеальном. Как будто есть еще смысл, кроме последнего.





      - Здравствуй, цуцик! Как поживаешь?
      - Не плохо, попугай. Но могло быть и лучше. Хотя и так хорошо, ведь могло быть и хуже.
      - Приятно иметь дело с существом, знающим всему меру. Однако я спустился сюда не для того, чтобы обмениваться любезностями. У меня к тебе вопрос: «Как ужиться и жить в меру там и на то время, где и когда имеют место одни крайности»?
      - Ну, ты спросил. Вот также я и отвечу. В одной крайности находить другую и стараться их не смешивать, а размешивать, аналитически сводить сложное к простому. Чтобы это делать, нельзя не обращаться к началам и причинам, коих числом четыре. Находить квадрат причин в описании их последствий, описывающих круг соединения этих первоначальных причин. Квадрат причин, вписанных в круг соединения их последствий, сходится на точке как неподвижном двигателе, все приводящем вокруг себя в движение нахождения всем своего естественного места. Это место есть точка актуализации или исполнения энтелехии потенций, скрытых в существе всякого сущего.
      - Так ты хотел, собака, найти каждому его собственное место? И в этом заключается справедливость?
      - А разве это не главное: знать свое место и не выходить из его разумных пределов? Именно это и справедливо. В этом состоит истина положения, состояния и отношения. Понять абстрактно это можно, но высказать конкретно невозможно, нельзя.
      - Слушай, собака, как у тебя отличается первая сущность от второй сущности?
      - Да, проще простого. Первая сущность или элемент индивидна, а вторая сущность родовита. Непосредственно сущность целокупна, а посредством чего-то другого она является собирательно как нечто общее. 
      Первая сущность является предметом метафизики. Вот вторая сущность изучается физикой так, что эта вторая сущность позволяет обращаться к первой для выяснения ее места в составе второй (сложносоставной) сущности.
      - Так ты, собака, полагаешь душу вечной или бесконечной? И где она находится в человеке?
      - Что за путаные вопросы ты задаешь? Ладно, попытаюсь на них ответить. Душа вечна в значении неделимого целого. Смертно то, что делится. Нельзя, например, поделиться с другим душой. Я даже сказал бы, что душа одна на всех и она вечна и бесконечна. А вот мир конечен, ибо состоит из многих частей-сущих и есть нечто собирательное. Тем самым вопрос о местонахождении души снимается.

   






      - Привет, Мурлыка! Все сидишь на хлебе и воде?
      - Грешен, брат попугай. Морю себя голодом – изгоняю беса.
      - Я так понимаю, ты образно говоришь о том, что гоняешься за мышкой и поймать ее не можешь, да?
      - Уклончивая она, эта проклятая мышь, никак на ответах не поймаешь, сколько ни спрашивай.
      - А давай я тебя спрошу?
      - Спрашивай, коль жизнь не дорога. Я птичку тоже люблю.
      - Я с трудом прочитал тебя, ты нечеткие следы оставляешь. Вот, исповедуясь, пишешь, что время, когда о нем не думаешь, понятно. А только задумаешься, так сразу непонятным оказывается. Как тебя понять?
      - Что вы за птицы, философы? Все у вас непонятно! Я ведь там, в своей исповеди стыдливого кота, все уже объяснил. Вот у нас, богословов, все стоит на своем месте: Бог во главе угла, а все остальное по боку. Философ полагает, что все, что есть, есть одно: мысль. Богослов же верит, что все, что есть, есть одно: вера. Эта вера есть вера в Бога. Бог и есть вера как откровение. Вера открывает Бога. А время его скрывает. Ибо во времени все проходит и становится прошлым, тем, чего уже нет. И во времени все наступает из будущего как то, чего еще нет. И проходит, и наступает настоящее как граница между прошлым и будущим. Настоящее есть, но его нельзя определить, ограничить, ведь оно само есть граница. А что есть граница границы, как не нонсенс, бессмыслица? 
      Смысл настоящего можно восстановить, если понимать настоящее как мгновение в качестве явления вечности во времени приходящего и проходящего. Миг скрепляет собой прошлое с будущим. Но им нельзя мерить время, ибо он безразмерен и неделим. Делит время прошлое с будущим. Они и подлежат измерению. Получается, что измеряется только то, что исчезает как прошлое и возникает как будущее, но в настоящем как миге вечности. Это слишком невероятно для среднего ума с так называемым здравым смыслом, поэтому чтобы снять парадоксальность сути времени я предложил другую интерпретацию времени, распространив настоящее на прошлое и будущее. Вышло так: настоящее прошлое – настоящее настоящее – настоящее будущее. Тогда модусы времени или его формы связывает настоящее как подлинное или истинное в изменчивом и ложном времени. Но можно истолковать и так, что настоящее есть общий признак единичных событий времени, если мы будем говорить о настоящем прошлого, настоящем настоящего и настоящем будущего.   
      - Что-то ты намудрил со временем. Не проще ли говорить о том, что время изменчиво, а вечность неизменна, так как в ней нет того, что есть во времени: прошлого и будущего. Ведь в вечности нет того, что может пройти или наступить: она все помнит. Время же все забывает. Во времени есть пустота. А в вечности ее нет, ибо она есть память и бытие.
      Я еще хотел задать тебе один вопрос. Объясни все же мне, как ты понимаешь отношения веры и мышления, веры и знания? 
      - Ты, попугай разобрал время и вечность отдельно. Они же существуют вместе. Время пребывает в вечности как пустота, ничто из того, что вечно. А вечность присутствует во времени как бытие, ускользающее от не-бытия, от деления на прошлое и будущее.
        Я уже сказал, что вера есть начало, сдвиг с «мертвой точки» покоя безразличия, а мысль есть логическое следствие, продолжение начала, последствие выбора. Знание же есть расплата за это последствие, конец движения, остановка и результат движения мысли, возбужденного верой в откровение Бога, его призыв обратиться к нему, обратить на него как на одно во всем внимание. 
      - Ты говорил, что одни предопределены к прощению, другие предопределены к проклятию. Как это понимать? По-твоему, выходит, что от человека не зависит то, что с ним будет?
      - Ты так понял мою мысль? Нет, я так не думаю. От человека зависит то, что с ним случится. Но в каком смысле? В том, что