ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТИАРИЙ

человек не знает будущего. Оно для него скрыто не-бытием. Бог же не ведает не-бытия и он все знает как одно, как то, что есть. есть и спасение, но есть и проклятие. Это он провидит. И так как в нем все есть одно, то для него провидение есть действие. Оно действительно и его нельзя избежать никому. Человек же этого не видит и полагается в неведении на свою волю выбора пути к неизбежному. Человек располагает средствами, путями, но цели его предопределены и потому он их только предполагает. Поэтому ему кажется, что он волен их выбирать. 
      - Доволен ли ты тем выбором, благодаря которому оказался в одной компании не с богословами, а с философами в аду?
      - Ты плохо ориентируешься на том, точнее, на этом свете. Я нахожусь в аду в качестве святого, присматривающего за философами-грешниками. В общем-то, они здесь неплохо устроились на «теплом местечке».
      - Ничего себе «теплом», я сказал бы нестерпимо жарком местечке. Значит, ты выполняешь роль черта, переворачивающего бедных грешников с бока на бок на раскаленной сковородке?
      - Что сделаешь, ведь надо заботится о грешниках, чтобы им было не так больно в аду.
      - Какой ты милосердный святой. Небось, ими лакомишься?
      - Да, не в жизнь. Ну, если только чуть-чуть.







      - Привет, увалень! Как думаешь, о чем тебя спрошу?
      - Мууу.
      - Ты что мычишь? По-человечески разговаривать разучился?
      - Ммм… нет. Что изволишь, попугайчик?
      - Попугайчик! Я тебе не попугайчик, а Йагупоп Обозреватель. А спросить тебя я хочу о том, как ты относишься к Богу?
      - Я не Бог, а только святой. Так что я его не знаю. Но узнаю его по творению, которое изучаю. Поэтому могу сказать, что я с ним знаком, пупочек.
        - Как ты сказал: «пупочек»? Я тебя сейчас заклюю. Что за дурень мне попался? Я Йагупопчик, фу, ты, с тобой запутаешься. Ты меня, идиет, совсем заговорил. Как тебя понять? Ты знаком с Богом? Кто тебя познакомил? Или Он сам с тобой заговорил?
        - Как он может заговорить? Нет, конечно. Я знаком с Богом в том смысле, что в него верю. Но я не утверждаю, что знаю его как такового, его сущность. Непосредственно с богом знакомы только ангелы. М ы же люди, даже лучшие из нас, святые знакомы  с ним через его творения, например, через нам самих, точнее, через душу, благодаря самопознанию. Но это самопознание находится на пороге другой сферы реальности – тонкого мира или мира тонких форм, доступного уже не философской рефлексии или естественной теологии, а мистической интуиции или сверхъестественной теологии веры.
      Философским же путем понятия можно разобраться только в сущности творения и по аналогии с ним судить о творце как единстве или тожестве сущности с существованием. Бог есть и в том, что он есть и заключается его сущность для разума. Иное уже доступно не уму, а вере и только потому и то, что ей позволено откровением, доступным нам через слово боговдохновенных пророков и Спасителя Иисуса Христа.
      При этом и философский разум и сверхразумная вера даны человеку Создателем и человеком должны быть уравновешены для его спасения в мире через разум и в вечности через веру.
      - Я так тебя понял, что парадоксы и апории, в которых путается разум, могут быть разрешены верой, не противоречащей разуму?
      - Да, ты на верной дороге, если действительно так думаешь. И разум, и вера у человека от Бога. Но если разум его делает самостоятельным в мире, то вера его делает зависимым в царстве духа от Бога. Он не выбирает в Боге, а выбирает Бога и избегает дьявола.
      - Но как быть с тем, что ты тоже здесь в аду – в царстве дьявола? Неужели ты его не избежал?
      - Как сказать.  Я здесь для того, чтобы инспектировать его владения.  Во всяком случае, Создатель меня послал понаблюдать за тем, как вы, философы, себя здесь чувствуете. Одумались ли вы или по-прежнему полагаете, что верить можно только тому, что и кого понимаете?
      - Не дождетесь. Мы не можем верить без понятия. Вера научит понимать – это не по-философски.

 

   


      - Привет, петух! До сих пор считаешь себя умной вещью, а всех остальных курицами, собирающими зерна твоего пробуждающего разума?
      - Любезный попугай! Сколько учить тебя не говорить то, что ты думаешь. Неужели ты забыл, что мы вежливые существа. И не должны отказывать другим в уме. Я, например, полагаю, что тот, кто считает себя умным петухом, а других – глупыми курами, еще глупее кур. Ведь разум то общий, на всех. Он на всех не делится и поэтому никому не принадлежит как его естественное индивидуальное качество. Если он есть, то есть у всех, кто взял на себя труд подумать и сумел это сделать с Божьей помощью. В этом смысле он естественен, если мы понимаем естественное, как реальное. Но он же и сверхъестественен, если понимается как дар Бога, с которым человек рождается, когда становится совершеннолетним, готовым принимать решения от своего имени на основании не слепого животного порыва страсти, а взвешенного обдумывания путей, ведущих к исполнению этого решения, и тех последствий, которые могут быть выведены из этого решения.
      - Спасибо, что мне не надо задавать вопросы про врожденные идеи и те правила, которым нужно следовать, чтобы правильно руководствоваться умом, ибо ты уже на них ответил. Но у меня есть еще вопросы. Как тебя понять, когда ты говоришь о существовании двух субстанций, которые находят друг друга в третьей субстанции? Что ты имеешь в виду?
      - Все то, к чему я пришел путем размышлений, проверено разумом. Если ты его будешь придерживаться в мысли, то неизбежно, по необходимости придешь к таким же выводам, что и я. Так размышлять о теле и душе понятнее по отдельности. Иначе их перепутаешь. Исследуем мы тело как вещь, имеющую размеры, измеряемые пространством в условных единицах. А вот душу мы исследовать, взять не можем, так как она нас держит как субстанциальная форма тела в измерении сознания. Она управляет телом. И все же в действительности и душа, и тело составляют единое целое сущее – человека. Они явлены в нем благодаря Создателю как третьей субстанции. Я провожу различение субстанции не в бытии, а в познании.
      - Так ты полагаешь, что знание можно извлечь не только из чувств, как полагают британские философы, но и из разума тоже?
      - Конечно, из разума извлекаются идеи вместе с идеей человека, способного умом их извлекать. На основе идей формируются дедукции, результаты которых как следствия можно проверять на фактах опыта. При соответствующих условиях готовности ума к работе, его достаточной сосредоточенности на проблеме факты как индуктивные, наведенные состояния нашего ума способны проявлять у нас в уме идеи.
      - Меня еще интересует твое положение о сомнении во всем. Как от сомнения во всем ты переходишь к уверенности во всем?
      - Один из основных вопросов вообще и философских вопросов в частности – это вопрос о начале, в данном случае о том, с чего начать размышление, на каком основании можно, в общем, думать? Человек, который занимается мышлением, называется философом. Его интересуют помимо прочих вопросы о том, что можно ли получить мысль из мысли и из мысли не-мысль или то, что существует не только в мысли и связано с мыслью. Из мысли можно получить мысль мыслителю, если он думает о том, что есть, не обязательно здесь и сейчас. Мысль должна быть причастна бытию, чтобы быть настоящей мыслью, хотя бы через привязку к бытию мыслителя. Но что такое мысль мысли? И может ли мыслитель измыслить то, что есть или будет реальным?
      Возьмем для начала мысль мысли. Что это такое? То, что мы думаем о думе, мыслим мысль? Нет, мы не просто думаем о том, что думаем. Во-первых, мы, если брать обычную манеру истолкования мышления как мышления о чем-то или о ком-то, одним словом, предметного мышления, имеем в качестве предмета не вещь, но мысль, например, о вещи.
      Во-вторых, имеется в виду сам процесс мышления как поток мыслей, и мы работаем с ним, его проявляем и выявляем, проясняем смысл самого мышления.
      В-третьих, мы изучаем, точнее, познаем, вернее, медитируем, созерцаем мысль как событие мира, как акт работы, который случается в мире. Возникает вопрос: «В каком мире»? В мире общения или в натуральном мире, в природе? Мысль – это событие, атом протяженного бытия или  духа, тела или ума? Нет сомнения в том, что мысль есть когитальное, интеллектуальное явление или событие. Но это не исключает того, что она есть феномен субстанциального характера, явление духа, факт духовной природы. Вот здесь мы различаем мысль как содержание того, о чем мы думаем, и что соответствует или не соответствует, если мысль ложная, тому, что есть помимо мысли. И как субстанциальную форму, которая удерживает мыслителя на поверхности (в рамках) бытия, не давая ему возможности утонуть в пучине содержания при смешении субъективного чувства и объективного значения.
      И, наконец, в-четвертых, мысль постигается, осмысливается до своих метафизических предпосылок в определении сомнения как стихии творения несомненных оснований из существа самой мысли. Что это означает? То, что в сомнении развивается мысль, которая себя пробует в качестве состояния существования мыслящего как сомневающегося. То, что мыслящий сомневается, является условием его существования, ибо само сомнение есть мышление. Для мыслящего сомневаться есть то же самое, что мыслить. Подчеркиваю, для мыслящего естественным является сомнение, а не вера как противоположное состояние сомнения, и связанная с сомнением критика. В мышлении сомнение и критика имеют методический характер и связаны они с тем, что вызывает само мышление к реальности, - с проблемой и вопросом, в котором она формулируется как то, что требует разрешения в ответе. В ходе размышления, естественно, проблема разрешается тем, что сомнение, являющееся несомненным признаком мышления, разрешается в утверждении несомненности самого сомнения, следом мышления, а затем знания того, что является предметом мысли, его сущности и условий проявления этой сущности в действительности. Всем этим занимается наука в ее стремлении в ходе мышления и вычисления, в целом, познания к искомой истине.             
 






        - Привет, пчелка. Все в трудах?
      - Да, без них нет в жизни счастья.
      - Ты, я слышал, чуть не попался на взятке. Но как тебе удалось избежать заключения?
      - Одной ложкой дегтя не испортить бочки меда. Несмотря на решение суда, король меня помиловал за мою верную службу. Но это цветочки по сравнению с тем, что я переживаю здесь сейчас.
      - Я все хотел тебя спросить, зачем ты свел знание к силе, к власти? В тебе живет политик? Неужели философ и политик так близки друг другу?
      - Лично мне политика не мешала заниматься философией. И потом я стал заниматься политикой после своей юридической практики в качестве королевского адвоката. А это естественное продолжение начатого дела. Настоящий джентльмен обязан заниматься полезной, положительной деятельностью. А философия и наука – это любимое дело