прекрасно знаю, что это за предмет обихода, - отозвалась задумчиво Генриетта Марковна. – Но, как и прежде говорила, повторю и сейчас: спешу вас разочаровать, мобильного телефона тоже нет в нашем хозяйстве.
Генриетта Марковна вернула телефон Артуру. «Alles ist in ordnung!»
- Повторюсь, нам лишние хлопоты ни к чему, - произнесла она и посмотрела на Петьку: - Мне… Нет, скажу иначе: вам не хочется оставаться наедине с друг с другом и вы находите любую причину, чтобы задержать меня. Не так ли, мальчики?
Петька и Артур промолчали; эта речь их окончательно поставила в тупик и что сказать, не могли представить, поэтому предпочли промолчать.
- Ну что же, мальчики, - улыбнулась Генриетта Марковна друзьям, - если вопросы на сегодня закончились…
- Закончились, - подтвердил Артур, опередив друга, чувствуя, что он сейчас опять встрянет с каким-нибудь вопросом на отвлекающую тему.
- Тогда отдыхайте, мальчики! – заключила Генриетта Марковна и пожелала им спокойной ночи: - Спокойной ночи!
Петька проснулся от бодрствования, не задал новый вопрос.
- Спокойной ночи, Генриетта Марковна!
На этот раз женщина сумела ступить на порог, вслед за ней что-то ещё быстро покинуло комнату, выскользнув прозрачной тенью в коридор.
Артур не мог бы себе сейчас объяснить, что заставило его сказать следующие слова:
- Vieler Dank, Heinriette Markovna! (Большое спасибо, Генриетта Марковна).
После некоторой заминки добавил:
- Dank hinter Obdach über Kopf, vor Armenanstalt, vor Brot (спасибо за кров над головой, за приют, за хлеб).
Всю свою сознательную жизнь, - конечно, это громко сказано: всю сознательную, - отрезок жизни, связанный с обучением в средней школе, Артур изучал язык Вильяма Шекспира и Роберта Бёрнса. Всегда не столь успешно, как самому хотелось, так как однажды во время факультативных занятий по английскому преподаватель заметила: у тебя, Артур, нет данных к успешному овладению иностранными языками, как у твоих некоторых товарищей, и она перечислила их фамилии. Потом добавила, что это не может служить поводом для того, чтобы считать себя ущербным, твой лексикон составляет примерно сто слов, этого достаточно для беглого разговора на ненаучные темы или обсудить погоду с друзьями, даже понять диалоги в кино без переводчика, хочешь расширить, пробуй читать стихи, продвинешься быстрее. Учительница оказалась права, как бы Артур этого не хотел, ну, не давался ему аглицкий, как он начал выражаться с того дня, хоть спички не жги. Но когда он выпалил благодарность на немецком, без запинки, а главное, будто всегда говорил на нём и он был его вторым родным языком общения, очень удивился.
Генриетта Марковна будто споткнулась обо что-то в момент произнесения юношей благодарности. Выпрямилась, поправила несуществующие складки на платье. Обернулась и пристально посмотрела на Артура.
- Dank, Arthur! – немного осипшим голосом произнесла Генриетта Марковна; по всему выходило, что слова юноши её немного взволновали, что и привели к такой вот необычной реакции организма. - Ich ist behaglich befremdet (Спасибо, Артур! Я приятно удивлена).
Артур по непонятной причине не мог контролировать себя, будто им в этот момент руководил или управлял кто-то со стороны, и продолжил в том же духе, начатом им с чьего-то ненасильственного повеления:
- Beiderseitig, Frau Heinriette (Взаимно, фрау Генриетта).
Генриетта Марковна расцвела, если можно так сравнить, то, что ощущала и передать наполнившие её эмоции.
- Friedlicher Schlaf, Arthur!(Приятных снов, Артур!) – улыбнувшись совсем уже молодой улыбкой, сказала Генриетта Марковна Артуру; затем посмотрела на его друга, улыбнулась ещё приветливее: - Angenehme Träume, Jungen! (Приятных сновидений, мальчики!)
Что-то же должно было произойти, и чем-то всё это обязательно должно было закончиться. Необходима была кода, и она прозвучала, как заключительная торжественная часть произведения!
- Bis Rendezvous, Frau Heinriette! (До свидания, фрау Генриетта!) – если и были произнесены эти слова действительно самим Артуром, а не кем-то другим, то прозвучали они весьма галантно. «Alles ist in ordnung!»
- Bis baldige Begegnung! (До скорой встречи!) – ответила хозяйка дома и прикрыла дверь.
Её тихие шаркающие шаги растворились в тишине ночного дома и комнате, где сидели друзья, на некоторое время повисла тишина, какая обычно бывает перед тем, как произойдёт то, что должно произойти неотвратимо.
Петька разделся, бросил одежду на стул и потянулся.
- Я и не думал, - произнёс Петька.
- О чём? – спросил Артур, медленно снимая свитер.
- Что ты так ловко чешешь по-немецки, - похвалил друга Петька.
- О чём ты, Петька? – искренне удивился Артур, услышав слова друга. – Не пойму никак!
- Никак он не поймёт! – удивлению Петьки не было предела.
- Именно, – спокойно отреагировал Артур.
- Ну, надо же! А ведь как ловко говорил! – продолжал Петька. – Словечки с языка так и слетали… Фрау Генриетта… Гут нахт…
Артур рассмеялся.
- Корни дают о себе знать.
- Корни? – не поверил своим ушам Петька. – Это какие же?!
- Генетические.
- Память предков, что ли? – спросил Петька.
Артур кивнул.
- Она самая. Проснулась вовремя.
- Остришь, дружище! – не сдержался от похвалы Петька.
- Допускаю, - поклонился по-шутовски Артур.
- Вот не поверишь, ты мне всегда казался подозрительным и не мог понять, почему.
- А сейчас догадался?
- Стопудово! – согласился Петька с другом и закончил: - А теперь я понял причину.
- Почему?
- Ты такой же русский, как я татарин! – захохотал Петька и, подрагивая телом от озноба, его слегка знобило, хотя голландка отдавала тепло, полученное от огня, нырнул под тёплое одеяло. Вещи остались лежать комом на стуле, привычка вторая натура. Покрутился несколько на кровати и протянул, сладко зевая: - О, неземное блаженство! Пуховая перина, подушки, одеяло! Артур, я не верю… Не верю!
- Да уж поверь, будь добр! – рассмеялся Артур. Сложил вещи на стул. В одних кальсонах и футболке подошёл к закрытому белыми занавесками окну. Раздвинул их и посмотрел на улицу через затянутое морозным узором стекло. Посмотрел и едва не отпрянул: внутрь ему снаружи смотрелось нечто, глубокими, как бездна глазами и чёрными как ночь. Нечто ужасало и магнетизировало, оно приковывало к себе взор и не отпускало от себя. Нечто и сидело на снегу в форме длинно-скученного сизо-прозрачного облака и висело также невысоко над заснеженной землёй, разбросавшей в стороны прозрачно-тёмной птицей. Внезапно его взору открылась совершенно невозможная картина, ее, даже если и захотел бы он выдумать и нарисовать, он не смог, не хватило бы на это воображения: он увидел спальню матери, её, сидящую на кровати, все предметы в комнате покрывал тонким искрящимся слоем блестящий мелкий порошок, его легко можно было принять за снег, такой же порошок лежал на подоконнике и полу. На полу отчётливо виднелись крупные звериные следы. Они цепочкой тянулись от кровати к распахнутому настежь окну, в которое с улицы ветер задувал, крупные снежинки и качал покрытые снегом шторы…
- Что ты там увидел? – спросил Петька, заинтригованный долгим рассматриванием чего-то наверняка интересного на улице.
Артур после непродолжительной паузы ответил стихами, которые задумчиво прочёл:
Снег. Ночь. Метель. Луна.
Позёмка фантастично серебрится.
Всё спит; мне почему-то не до сна.
В высоком небе птица-сон кружится.
Друзья немного помолчали; послушали тихий говор тишины.
- Чьи стихи? – прервал молчание Петька.
- Не помню, - ответил Артур, - прочитал где-то… в каком-то журнале и запомнились эти строки. А так стихотворение большое.
- Классно! – похвалил Петька, что вызвало у Артура изумление, друг редко давал положительные оценки стихотворениям, как и литературе в целом.
- Мне тоже именно строки понравились.
Петька указал в окно.
- Там хоть стихает?
- Чёрт поймёт! – ответил резко Артур, но в голове кольнуло: «Alles ist in ordnung!», и испугался своей грубости и мягче добавил: - Мы пришли сюда ветер стихал, вышли подышать свежим воздухом – был почти штиль. Смотрю в окно, складывается впечатление, что по разные стороны дома разная погода. Возле крыльца тишь да благодать, с тыла – метель усиливается.
Артур высказался, повернулся к другу и моргнул. Затем вернулся к окошку, подышал на него и на выступивших бисеринках пота на стекле нарисовал переплетённые линии. Он водил пальцем до тех пор, пока из них не сложился замысловатый орнамент, сильно напоминающий арабскую вязь.
- Короче… - Артур лёг в кровать. – Спать! – и укрылся с головой, так поступал всегда, когда нужно было достигнуть быстрого результата погружения в сон; в голове продолжали звучать слова Генриетты Марковны, услышанные им на подсознательном уровне: «Alles ist in ordnung!»
Минут пять висела к комнате тишина. Из страны волшебных снов морфей не спешил к друзьям: Артур окончательно понял, что если и удастся уснуть, то не скоро и у Петьки тоже сон, будто пепел прошедшего дня рукой с ресниц смахнуло.
- Спишь? – тихо поинтересовался у друга Петька.
- Не-а, - коротко ответил он и дополнил раскрыто, но неопределённо: - Не спится что-то…
Петька тяжело вздохнул, будто опустил тяжёлую ношу, которую долго держал на руках.
- Мне тоже.
- Мысли всякие в голове вертятся, - повернулся к другу Артур; Петька в первые минуты диалога отвернулся от стены.
Прошло ещё пара минут.
- Артур! – окликнул друга Петька, заметив, что друг что-то внимательно рассматривает в телефоне.
Артур не отозвался, будто оглох. Он поглощён рассматриванием фотографий в телефоне: на них он вместе с Ниной, его девушкой, его судьбой, как до недавних пор думал.
Петька позвал друга громче:
- Артур! Не делай вид, что меня не слышишь!
- Слышу!
- Почему молчишь?
- Потому, - продолжил игру в лаконичность Артур. – И не ори ты так!
- Это отчего же? – удивился Петька.
- Хозяев разбудишь.
Петька поёрзал в кровати.
- Нет, - резюмировал он, после непродолжительного внимательного сканирования чутким слухом пространства за дверью. – Спят как мёртвые без задних ног.
- Слова подбирай – спят как мёртвые!
- Зачем? Так все говорят: спит мертвецким сном!
- Ладно, - согласился Артур с другом, зная, если начнёшь с другом спорить, это мероприятие затянется до первых петухов. – Чего хотел?
- Чем занят?
- Ты поэтому сейчас своим криком чуть не всех в доме перебудил?!
- Ты же молчал, - привёл убедительный аргумент Петька.
- Фотки смотрю, - сказал Артур.
- С Ниной?
- С ней.
Петька приподнялся на локте; скрипнула кроватная сетка, возмутившись нарушившему покой акту движения.
- Кстати, как у вас дела?
42
Нельзя сказать, что Нину за два года знакомства с момента их первой встречи, он узнал хорошо. Сколько ни старайся разгадать эту вечную загадку, человек постоянно будет огромной страной тайн. Всегда в самый ненужный момент обнаружится о нём такое, что только и останется, диву даваться и качать сокрушённо головой.
С Ниной было и так и эдак:
