ощетинились, и обородились, кому как повезло. И это вовсе не от лени. Нет! Но как можно ухаживать за своею рожей, если из всех доступных видов гигиены было лишь обтирание, да нет, обдирание сухим снегом!? Правда, было ещё одно действо, сугубо интимное.
Как-то раз, перебирая в продуктовой палатке наши запасы, я наткнулся на несколько пачек влажных салфеток. И это были салфетки не простые, а для ухаживания за местами интимными. Всё было хорошо, только непонятен был выбор их — они предназначались для женщин! И тут только два варианта возможного: либо тот, кто закупал их для нас, был сам женщиной, либо он был очень большим оптимистом, полагая, что на Ямале представительницы пола наипрекраснейшего прячутся за каждым пригорком!
Так или иначе, но салфетки оказались очень кстати. Я, радостный до неприличия, показал находку своим коллегам, но тех почему-то аналогичное чувство не посетило, более того, рожи их источали только пренебрежение и брезгливость. Вначале я не понял причины, но ломать голову долго не пришлось: они стеснялись! Это я уяснил, когда стал замечать по утрам появление в ямке нашего биотуалета использованные лоскутки интимной вытиралочки. Слава Всевышнему, здравый смысл победил невежество!..
Одним словом, все мы были небриты, да и не мыты, короче, вряд ли мы очень отличались от коренных чуваков севера, проживающих в чумах. Но даже и таких мы себя не видели, потому что ни у кого не нашлось в запасе самого малюсенького зеркальца, и единственным средством созерцания собственно физии было фотографирование её, а потом детальное разглядывание на экране компьютера.
— А если борт не придёт, то потопаем на лыжах, — предложил Вовик, и все с ним согласились, потому что даже думать о том, что это случится, было ужасно!
— Как это он не придёт!? — горячился Юрок. — Мы что же, зря такую площадку отгрохали!? Да и Саня с Ясей уже давно улетели! — привёл он довод последний, как ему казалось, самый аргументированный.
Да, коллеги наши давно уже вкушали прелести семейного бытия и наслаждались зеленью природы, которая здесь всё ещё отдавала предпочтения чёрно-белым оттенкам.
А насчёт площадки Юрок, конечно, приукрасил. Да, мы её подготовили, но чтобы уж отгрохать!.. И всё-таки вертолётчики не должны были промахнуться, ведь самые красивые бочки из-под горючки — ярко-красные и нежно-голубые — мы расположили по периметру, а в землю воткнули вешку с красным флагом, слепленным из скотча, чтобы пилот мог точно знать, откуда ветерок дует!
Ну, вот и всё. Палатка упакована, вещи собраны, и мы с нетерпением ожидаем рокота, так нам хорошо знакомого.
Там, где стоял наш надувной домик, теперь поблёскивает небольшой прудик — вот откуда пробиралась водица на наш резиновый ламинат. А вокруг прудика бугрятся огромные валы наметённого и утрамбованного до прочности бетона снега. В его крепости мы убедились, когда топорами и ломами вырубали оттяжки креплений палатки и антенну радиостанции.
Кажется, ничего не забыто, разве что пустые бочки, да ворох неиспользованных вешек. Но это точно не пропадёт, пока живёт в тундре Петя!
И вот тишина солнечного утра нарушена едва слышимым шелестом. Но шелест этот настырно перерастает в рокот, пока ещё далёкий, иногда теряющийся в гигантских просторах тундры и небес. И всё же этот звук не вызывает сомнений:
— Летит! Летит!! — вскрикивают одновременно Вовик и Михалыч, и я вижу над самым горизонтом едва заметную точку…
Когда челюскинцы или папанинцы возвращались на родную землю, их встречала вся страна, и люди танцевали и пели от радости. Ещё бы, они были героями!
По сути, мы тоже пожили в похожих условиях, да и работа наша вряд ли была легче, но нас встречать так не будут. Только наш верный Олег приедет в аэропорт, чтобы загрузить нас и наши вещички в грузовой автомобильчик, да увезёт бродяг подальше от нелёгкого похода, но поближе к походу новому, наверняка уже подготовленному для нас!..
И в этом нет никакой несправедливости. Ведь мы вряд ли поменяем свои энцефалитки, истрёпанные ветрами и снегами на цивильные офисные наряды, в которых так тесно и телам, и душам!
Ну, по крайней мере, пока ещё живы!..
