Некоторые особенности проживания на полуострове Ямал.

        

                                                                                                                               Я бы вряд ли впал в обиду,
                                                                                                                               Если б шеф меня послал
                                                                                                                               Не в гниющую Флориду,
                                                                                                                               А на солнечный Ямал…


  — Интересно, а как ты пишешь свои книжки? — несколько равнодушно, словно сквозь зевотный позыв, процедил Лёха.
  Я удивлённо уставился на него, старательно припоминая последние случаи Лёхиной умственной активности, но в лёгких облачках фантасмагорического тумана оных не оказалось.
  — А чтой-то тебя припекло это блюдо?
  — Да интересно стало. Думаю, тоже что-нить накатать.
  — А что, есть прикольные сюжетики?
  — Вся наша работа — сплошной прикол! — Леха вытряхнул сигарету из почти пустой пачки и покрутил её сильными пальцами. Потом тяжело вздохнул и обронил:
  — Курить, что ли, бросить…
  — Конечно, бросай. Ведь сам понимаешь всю гадость этого занятия!
  — Понимаю, понимаю. Так что там с книжками?
  Я задумался на миг, но все думы мои вылились в неловкое пожатие плеч:
  — Да фиг его знает, Лёх, как-то всё само собой получается.
  — Нет, как это само собой, ты же сидишь, что-то придумываешь. — Парень недоумённо свёл густые чёрные брови к переносью. — Да и слова подбираешь. Где их берёшь?
  — Так ты же сам сказал, что наша работа — сплошной прикол. И это так! Ничего придумывать и не нужно! Сиди, да записывай всё происходящее, главное, смягчать детали и факты, дабы шефа не хватил удар от переживаний и того бардака, в котором мы варимся!
  — А вот это зря! Нужно писать правдиво! Я, к примеру, если что и напишу, так только чистую правду!
  Я глянул на Леху, как на семилетку, идущего в первый раз в первый класс и рассуждающего, как он будет сдавать выпускные экзамены:
  — Да на хрена кому-то нужна истина?! Главное, чтобы читалось легко и весело, тогда и все проблемы будут казаться лишь неприятными, но необходимыми пустячками!
  — Ага, но казаться они такими будут лишь тем, кто сидит далеко и высоко, а для нас выстроится полоса препятствий из этих пустячков.
  Мне вдруг так зримо представилась эта Лёхина полоса, но в свете ином.
  — Слышь, Лёха, а как мы называем какую-то… неожиданно возникшую трудность?
  — Да очень просто — жопа!
  — Во-во! А теперь представь себе твою полосу препятствий из этаких трудностей!
  Картинка была что надо, и смех нежно потряс наши организмы.
  — И всё-таки, как ты всё сочиняешь? — не унимался потенциальный литератор.
  — Лёха, да правда, ничего я не сочиняю. Всё так просто: сели и поехали.
  — Да? — не поверил парень. — А на Ямал в прошлый раз вы тоже вот так просто поехали?
  — И на Ямал… Хотя, нет, не всё было так просто и обыденно…

  …Подготовка к заброске нас на Ямал длилась третью неделю.
  Впрочем, мы-то готовы были давно, как морально, так и телесно, и каждая клеточка этих самых телес зябко съёживалась от зримо представляемых особенностей ямальских будней. Но наше руководство, успешно справившись с самыми главными проблемами, типа условий проживания и определения точки высадки, застопорилось лишь в одном: а как же нам всё-таки попасть в эту самую точку?! За последние недели мы виртуально уже совершили несколько путешествий по районам, справедливо считающимся у всех здравомыслящих людей одними из самых суровых на планете.
  Вначале мы летели на говорящий сам за себя полуостров на эскадрилье щеголеватых Ми-8, фюзеляжи которых добросовестно облизали полярные ветра и временнЫе сквознячки. Это путешествие было скоротечным и абсолютно не вписывалось в тот критерий, которому всецело привержена наша фирма — в достижении успеха главное не результат, а сам процесс, который не может быть приятным и логичным, дабы не породить прецедентов. Ведь если работа будет доставлять только удовольствие, то как она сможет закалить характеры и выявить неординарность личностей?!
  Следующий вариант заброски личного состава осуществлялся вездеходами, имеющимися на балансе нашей организации. Вездеходы у нас были двух типов — маленькие, бесшумные, и большие, которые рычанием своим вытягивали не только души из пяток, но и все внутренние органы из мест их постоянной дислокации. Ясно, что мелкие средства передвижения были отметены без раздумий, ввиду своей элегантной эстетичности, но полной непрактичности, а вот гэты оказались явно в фаворе. И то, что их возраст и состояние здоровья уже давно перешагнули линию допустимой жизни, только добавляло решимости нашему руководству. И всё-таки разум возобладал, и семисоткилометровое путешествие на дьявольских колесницах было отложено до лучших времён, которые, кстати, были не так уж и вдалеке!
  Потом мы лихо сгоняли на Ямал на снегоходах, которые легко тащили за собой многотонные грузы, потом на упряжках собак и оленей, и даже один разок слетали со стаей диких гусей, уподобившись известному сказочному мальчику.
  Как же здорово, что всё это было лишь в проектах!
  Но, как бы там ни было, а время утекало со скоростью толпы евреев, мчащихся к земле обетованной, и сроки сдачи работ требовали каких-то действий. И действия эти стали происходить!

  — Серёга! Ты даже представить не можешь, на чём вы поедете! — радостно выдохнул Иваныч, осенив себя загадочной улыбкой.
  — Чегой-то не могу? — расстроился я от недоверия Иваныча моей фантазии. — Могу тебе предложить десяток вариантов!
  — Не-ет, такого варианта у тебя нет! — ехидно прищурился начальник экспедиции, но не выдержал нагнетания обстановки и выпалил: — Вы едете на «Витязе»!
  — В смысле, на Руслане? — припомнил я возлюбленного Людмилы.
  — Не, «Руслана» мы не достали, а вот «Витязь» есть!
  — Понятно, и у этого витязя есть ковёр-самолёт! А отчество его случаем не Хоттабыч?!
  — При чём здесь это? — Иваныч опешил на миг, но быстро всё понял. — Да «Витязь» — это же вездеход! Огромный!! Хотя… И «Руслан» вездеход тоже…
  Теперь уже всё понял я:
  — Да, точно, Руслан ещё тот вездеходец! Сколько пошлялся по земельке сказочной!..
  — А жить на Ямале вы будете… — вновь на лицо Иваныча вернулась радостная таинственность.
  — Надеюсь, что будем, хотя уверен, что очень хреново, — прервал я его на полуслове.
  — Ну вот, опять торопишься с выводами. Жить вы там будете, это я гарантирую, причём, так, как не жили никогда!
  — Интересно, как это?! Где и в чём мы только не живали!
  — Вы будете жить в палатке!
  Нет, я не вздрогнул и не ужаснулся, ибо примерно такого варианта и ожидал. Чего может быть лучше жизни в палатке на полуострове, где в апреле минус тридцать со свежим ветерком считается нормой!
  — Да бичевали мы в палаточках, Иваныч, эко невидаль!
  — Ну нет, в такой — никогда!

  — Да, блин, сколько же она весит?! — возопил Саня, безуспешно попытавшись приподнять край свёртка.
  — Двести кило, — ухмыльнулся Макс и, немного поднатужившись, перекатил свёрток метра на два. — Здесь и будем надувать.
  Бензогенератор, немного поупиравшись, словно набивая себе цену, резко застрекотал в недвижимом воздухе. День был морозным, но, на удивление для этих мест, тихим. Потому-то и был выбран для испытаний чудо жилья, изобретённого дошлыми эмчеэсниками для ситуаций чрезвычайных.
  Свёрток был энергично распелёнут и расстелен на плотно утрамбованном снегу.
  — Ну вот, — потёр руки Макс, — сейчас всунем эту штучку в эту дырочку, и процесс пойдёт.
  — А если не пойдёт? — Знобко передёрнулся третий участник эксперимента, лицо которого, словно у прожжённого налётчика, было припрятано под вязаной маской.
  — Не боись, Яся, пойдёт! — Макс лихо скинул рукавицу и, нажав какую-то кнопочку, прислушался. — Нормалёк, воздух попёр! Можно и перекурить.
  Не прошло и десяти минут, как бесформенная кучка плотного материала превратилась в домик.
  — Ни фига себе! — восхитился Саня. — Вот это здорово!
  — Шик! — выдохнул «налётчик» и провёл ладонью по боку сооружения. — А стеночки-то упругие и мягонькие, как будто это…
  — Попка девичья, — прервал его Макс. — Да, Яся, давненько ты уже в командировке!
  — Да я не о том подумал!
  — Да все мы не о том думаем, — прикурил Макс сигарету и резко выдохнул в морозный воздух струю голубого дымка, — ну всё, я думаю, что испытания прошли успешно. Так, Санёк?
  — Ну да. А печку будем запускать?
  — Как скажешь. Но мне кажется, что с ней-то ничего непредвиденного не должно произойти.
  — Наверное. Так я звоню в Воркуту. Пусть готовятся! Ну, а ты что скажешь? — и Саня, подмигнув Максу и Ясе, обратился к четвёртому участнику эксперимента.
  Но тот только широко улыбнулся, так и не проронив ни словечка, потому что звался Молчуном. Наверное, его в этой жизни всё очень устраивало. Ведь если всё хорошо, то чего об этом кричать на весь свет?!

  — В палатке? — Михалыча даже передёрнуло, — да мы же там замёрзнем раньше, чем приступим к работе!
  — Зато не испортимся! — Вовик был гораздо оптимистичнее. — Представь, откопают тебя лет через сто, а ты, как огурчик! Лежишь себе и даже не пахнешь!
  — Это точно, Вовик, — всецело поддержал я прапорщика, который и был уже в отставке, но суть свою от этого не утерял. — Уж телесная сохранность нам там будет гарантирована!
  Но Михалыч явно загрустил и, усевшись к компьютеру, воткнул в себя наушники, пытаясь уйти из суровой действительности в мир музыки и наслаждений.
  По правде сказать, и мне совсем не улыбалось морозить внешние и внутренние органы на диком полуострове, утешаясь лишь тем, что все великие авантюристы терпели лишения во имя утоления своей неуёмной любознательности. В отличие от них, нам нисколько не светило свершить что-то великое или хотя бы значимое, а в историю мы могли попасть только одним путём, о котором думать не хотелось.
  — Да ладно, пережили мы Сейду, переживём и Ямал!
  — Конечно, — поддержал меня всегда жизнерадостный Вовик, — да ещё там рыбки половим и поохотимся!

  …В Сейду мы ворвались дерзко и шумно!
  Наш гэт внаглую, прямо под носом у дежурной по станции, пересёк четыре железнодорожных пути и небрежно подрулил к домику, снятому нами за бешеные деньги. Домик был добросовестно, почти по крышу, завален снегом, словно сама природа позаботилась о том, чтобы нам было внутри теплее. Но, как оказалось позднее, этой заботы было явно недостаточно!
  В помещении по нашим носам смачно вмазал ядрёный настой цветуще-гниющей помойки.
  — О, Господи! — Резко прикрылся я рукой. — Да тут что, было хранилище мусора и жмуриков?!
  — Не, мы тут ёлки держали, — невозмутимо пролез вперёд некий абориген, представившийся нам Витьком.
  Он согнулся перед дверцей полуразвалившейся печки и, открыв её, закинул в весело танцующее пламя пару лопат угля.
  — Короче, ёлки померли и превратились в мусор! — сделал вывод Вовик, и протиснулся в комнату. — О, да тут кроватки есть.
  К вечеру задубевший столбик термометра дополз до цифры девять и завис там, посчитав дело своей жизни выполненным.
  Вероятно, нам повезло, что натопить дом до тепла было невозможно,