Сон в жизни и жизнь во сне

в действие нажатием на кнопку вызова на боковой панели, я связался с Василисой.
      - Что-то случилось, Сергей Сергеевич? – тут же озабоченно отозвалась Василиса.
      - Мне необходимо получить краткую информацию о том, каким образом вы путешествуете со сверхсветовой скоростью по миру.
      - Сергей Сергеевич! Мы с вами договорились, что вы будете беспокоить меня только в случае крайней необходимости. К тому же сейчас ночь. Неужели технология космического полета не может подождать до утра? 
      - Нет, не может. Василиса 3709. Вы не забыли, чем мы занимаемся? Мне необходима эта информация для работы.
      - Хорошо-хорошо. Разговора по сети будет достаточно?
      - Да, конечно. И… извините меня за вторжение в вашу частную жизнь в ночное время.
      - Не стоит извинений. У меня нет никакой частной жизни. Могу сказать вкратце только то, что в движении физического тела с ненулевой массой со сверхсветовой скоростью используется принцип внедрения или подгрузки в подпространство трехмерного пространства. В указанном подпространстве точки объемного тела, распределенные по трем измерениям ординарного пространства, накладываются друг на друга и составляют безразмерное упакованное или свернутое тело в одну точку. Переходя с места на место через подпространство или пространство основания, физическое тело моментально свертывается в одном месте и развертывается в другом.
      - Какой характер носит указанная субпространственная конвертация: физический или нет?
      - Само перемещение тела из одной локации в другую осуществляется при помощи технически средств. Но вот что конкретно происходит с ним при этой конвертации, мы точно не знаем. Неизвестно, в каком состоянии находится тело.
      - Можно это состояние уподобить состоянию нашей тела в момент межвременной лакуны как случая темпоральной делокализации? Ваше ощущение своего тела во время нашей дневной беседы с Джонни  было обычным?
      - Ну, да. Только в этом случае есть, казалось бы, один пустяк, который многое меняет в самой реальности. Мы ощущаем себя обычными, но такими не являемся.
      - Почему?
      - Потому что в зазоре между временами мы сознаем не сами чувства, а следы их в нашем сознании, память о них. Но эта память живая. Состояние нашего тела в паузе времени носит превращенный, симулятивный характер.
      - Нельзя ли сказать, что между временами мы существуем не физически, а душевно или интеллектуально?
      - Возможно так, если интеллектуальное понимать как доведенное до предела осознание того, что ты чувствуешь.
      - Хорошо, а не является ли преобразование времени сродни преобразованию пространства при сверхсветовой скорости космического аппарата? И еще один вопрос: эффектом такого преобразования и является изменение сознания?
      - Есть такая теория. Но она не имеет достаточной для общезначимого признания базы опытных данных. 
      - Ладно. Но тогда само преобразование сознания, его расширение или сужение может послужить эффективной причиной такого преобразования?
      - Сергей Сергеевич, ваш вопрос слишком смелый для научного предположения. Скажем так: любой человек может осознать, что он человек. Но это сознание себя человеком не является причиной того, что он человек. Можно сказать, что это достаточное условие, но не необходимая причина.
      - По-вашему выходит, что изменения в пространстве и во времени, которые переносит человек, вызваны не его переживаниями. Не они изменяют пространство и время. Однако осознанные переживания таких изменений делают их  полноценными. Так, что ли?
      - Ну, вроде так.   
      - И все? А, где интрига?
      - Сергей Сергеевич, жизнь - не театр.
      - Давайте разберемся. Я согласен с тем, что жизнь не является театром, если под театром понимать представление жизни, ее презентацию, точнее, репрезентацию, идеологию в действии: сценарий, режиссуру, исполнение ролей с движениями, позами, жестами, мимикой, словами и прочими декорациями и достопримечательностями. Если же под жизнью понимать представление в жизни, то это театральная жизнь, жизнь в театре, жизнь театра. Такой театр я вижу в вашей жизни, в частности в жизни вашего «трудового коллектива» посвященных в некую тайну или тайны.
      С одной стороны, вы заигрались в заговор невидимых сил против вашей цивилизации. Не являетесь ли вы собственно такой силой? С другой стороны, вы срослись уже с этой игрой, вы живете ей; она неотъемлемая часть вашей совместной жизни.
      - Так вы видите нас со стороны? – с горечью в голосе спросила Василиса.
      - Как говорили в наше время: «со стороны виднее», - коротко ответил я.
      - Это взгляд постороннего? – уточнила Василиса.
      - Нет, не постороннего, а размышляющего, невольно вовлеченного в наблюдение. Впрочем, вам виднее, ведь вы живете в будущем, Василиса Премудрая.
      - Почему вы так меня назвали?
      - Потому что я чувствую себя в вашем мире как в сказке, в Тридевятом царстве Тридесятом государстве Иваном Дураком, беседующим с Василисой Премудрой и Прекрасной. Сказка эта – сказка для младших научных сотрудников прошлого.
      - Сергей Сергеевич, вы мне льстите.
      - Что мне делать, если это правда.
      - Поверю вам на слово, ведь это, по-вашему, сказка, - ответила с улыбкой Василиса 3709.
      - Это сказочная правда.
      - Это что за правда такая?
      - Правда, которой верят. Правда, которую проверяют, - это научная правда. А, вот эта – сказочная правда.
      - Сергей Сергеевич, вы настоящий сказочник, прямо волшебник, чистый кудесник.
      - Знаете, Василиса, есть еще правда.
      - И какая?
      - Правда иронии. Понятно?
      - Понятно. Не любите вы иронии. Я вот тоже не люблю и поэтому вам не верю.
      - Василиса, когда я сказал, что вы Василиса Премудрая и Прекрасная, я не врал. Вы действительно похожи на нее, как я представлял ее в детстве.
      - Значит, получается, если принимать ваши слова за правду, ваше детское представление сказочного персонажа оказалось идеологическим представлением живой Василисы 3709?
      - Нет, вы не правы, - вас подвела ирония. Вы не представление жизни сказочного персонажа, вы представление себя в жизни в виде сказочного персонажа для меня, в моем сознании.
      - Давайте снова, а то я не поняла с первого раза.
      - Извините меня, за то, что так сложно говорю. Я просто хотел сказать, что вы не живое представление, а представление в жизни для меня того, какой надо быть, чтобы быть сказочной женщиной или женщиной из сказки.
      - Как вас понимать, а то есть всякие женщины из сказки: например, кикиморы, ведьмы, наконец, сама Баба-яга. Неужели я выгляжу как Баба-яга? -холодно спросила меня Василиса.
      - Василиса, по вашему тону вы больше походите на Снежную Королеву. И когда я вас назвал «Бабой-ягой»? Вы для меня Василиса Прекрасная, - стал оправдываться я.
      - Смотрите, да не заговаривайтесь. По-вашему мнению, Баба-яга – это дурная, злая женщина?
      - Да, Баба-яга – это женщина, которая от злости подурнела и стала некрасивой.
      - Так. Она дурная – глупая или сдурела, сошла с ума от плохих мыслей?
      - Второй вариант. Она хитрая, не умная. Одним словом, ведьма. Хитрость свела ее с ума. От этого она и подурнела. Нет, вы не ведьма. Вы умная, а не хитрая женщина.
      - Вы так думаете? Не то в ваше время, как я слышала, считали всякую женщину в чем-то, «местами» ведьмой.
      - Да, я так думаю. Нельзя сказать, что она бесхитростна. Но ее хитрость от ума, который ее держит на привязи.
      - Вот вы, Сергей Сергеевич, и проговорились. Сначала сказали, что я умная женщина, а потом добавили, что «местами», умом хитрая. Какой вы все-таки женоненавистник, прямо «сексист». Я правильно сказала?
      - Правильно относительно того, что женоненавистника в мое время называли секстистом. Но не правы относительно меня, - я не сексист.
      - Так вы, оказывается, антисексист?
      - Нет, я не антисексист, а не сексист.
      - Понятно-понятно, вы скрытый антисексист или стыдливый сексист?
      - Ни тот и ни другой.
      - А, какой? Так и получается, если не занимаешь твердую позицию, хочешь остаться в ауте. Нет, вы, Сергей Сергеевич, пожизненно посторонний, аутсайдер.
        - Лучший способ защиты – это нападение, на всякий случай.
      - Это как понимать? Как признание в любви?
      Вопрос Василисы меня застал врасплох и я смешался, и не нашел слов, чтобы достойно, с умом ответить.
      - Ладно, не напрягайтесь отвечать, уже проехали, - констатировала Василиса.
      - Василиса, вы знаете…
      - Все, - она сказала, как отрезала и спросила, - Знаете, что я подумала?
      - Скажите, - покорно сказал я.
      - Женщина становится бабой-ягой, когда дурно думает о себе самой. Вот эта дурная мысль портит ее. Но всякая умная женщина критически относится к себе самой и не может не думать плохо о себе. Поэтому умная женщина – дура? Интересный вывод: умная женщина – это глупая женщина.
      - Глупая женщина та, которая не знает меры. Проявлением вашей меры является самоирония.
      - Спасибо на добром слове, Сергей Сергеевич.
      - Всегда, пожалуйста.
      - А, вот уже и утро. У нас получился с вами не разговор по… телефону, так кажется, а целый разговорный роман.
      - В каком смысле?
      - Сергей Сергеевич, вы же намекали на то, что толерантный кавалер! Разговорный роман в смысле разговора.
      - Я способен на большее.
      - Не сомневаюсь. Но меня увольте. Важны принципы, а не разглагольствования и пустые мечтания, которые вы называете размышлениями.
      - Василиса, я не думаю, что вы человек действия.
      - Не знаю, что вам сказать. Но мы ждем от вас не только размышлений, но и решений.
      - «Мы», а не вы?
      - Вот видите, Сергей Сергеевич! Пора не только мечтать, но и действовать тоже.
      - Действовать, может, и пора, но только тогда, когда знаешь, что делать. Я же пока не знаю. Но буду думать.
      - Думайте. Утро вечера мудренее. Кстати: «С Добрым утром»!
      - Взаимно, «С добрым»!
      На этом пожелании мы закончили наш разговор «по телефону», - назовем его так. У меня не было сна ни в одном глазу. Это плохо, ибо сон исподволь подсказывал мне мысли.
      В голове у меня роились мысли, связанные с бывшим разговором. Они наводили не только на размышления, но и на личные чувства. Но личные чувства я отложил на потом, обжегшись заключительными холодными и бесчувственными словами Василисы. Видите ли, она разговаривала со мной от имени и по поручению своего тайного «трудового коллектива».
      В ее словах сквозила мысль о недоверии даже лояльных ко мне сопротивленцев. Они нашли во мне пустого мечтателя. Разве я был пустым мечтателем? То, о чем я мечтал, сбылось. Пускай через тысячу лет, но сбылось же. О чем же я мечтал? О том, что люди научатся жить, не эксплуатируя друг друга. И вот теперь они живут не в государстве, но без него, составляя свободную ассоциацию разумных существ не только землян, но и инопланетян Млечного пути и ближайших к нему галактик. Однако, как и в древние времена, из которых я вышел родом, у них по-прежнему общественное бытие определяет общественное сознание. О чем это говорит? О том, что нет в жизни счастья даже у людей будущего. Не зря же появилось тайное общество интеллектуалов, сопротивляющихся