наступит, если не уснуть, потому что не будет ночи, а только вечер. Врала, как умела! Дочь уснула, а я положила все подарки под ёлку и довольная собой тоже улеглась спать...
Проснулась от истерического плача, крика и каких-то диких возгласов. Не помня себя от страха, выбежала из спальни и увидела странную картину. Дочь сидела на кровати,… била свои руки и кусала! Подарки были не тронуты.
-Рыбка моя, - воскликнула я. - Что ты делаешь!
Через рыдания и плач невозможно было что-то разобрать. Дочь говорила сбивчиво, обливаясь слезами, показывала «лодочку», потом пальцем на меня, заходилась в новом приступе и опять била свои руки. Сумасшедших у нас в роду не было и я, набравшись терпения, стала ждать, успокаивая, уговаривая и обнимая, целуя мою маленькую истеричку. Спустя некоторое время рыдания стихли, перейдя в слабые всхлипывания, дочь смогла говорить.
-Дед Мороз не подарил мне большие руки. - с великой обидой в голосе сказала она.
-Но он принес тебе другие подарки! - попыталась я отвлечь её внимание. - Пойдем смотреть?
-Мне нужны были большие руки.
-Заюшка, объясни, зачем тебе большие руки? Только объясни мне, как маленькой, чтоб я поняла! Представь, что я маленькая и объясни!
В ответ на мои слова потекли новые слёзы, но дочь сдержалась и заговорила:
-Ты большая! Была бы ты маленькой, я бы... - тут она соскочила с кровати, покопалась в корзине с игрушками, извлекла какую-то крошечную куколку, положила её в свои ладошки, сложенные «лодочкой», и продолжила. - Смогла делать вот так!
И дочь, бережно держа куколку в «лодочке», покачала её, мурлыча тихую колыбельную, потом закрыла «лодочку», и теперь это был «бутон». Склонила головку набок, поднесла «бутон» к щечке, раскачиваясь и улыбаясь, закрыла глаза.
-Я бы могла делать тоже, что делаешь ты! - пояснила она. - И ещё вот так.
Она целовала и гладила куколку, а я старалась не расплакаться! Моя маленькая дочка, моя нежная звездочка хотела заботиться обо мне, как я забочусь о ней. Хотела быть мне утешением и радостью, быть защитой и опорой. Что может быть счастливее этого мига? Даже воздух вокруг светился от переполняющей нас любви!
-Солнышко моё! - ответила я ей. - Это всё ещё будет! Однажды настанет время, когда мне будет очень нужно, чтоб ты помогала, чтоб любила и заботилась обо мне! Это будет не скоро, но такое время обязательно настанет. Я буду слабой и беззащитной, как ты сейчас, я не смогу готовить и ходить в магазин, как ты сейчас. И тогда без тебя я буду совсем одна, мне будет страшно и грустно! Ты мне тогда поможешь?
Дочь пташкой вспорхнула на кровать где я сидела и, обняв что есть силы маленькими ручками, прошептала:
-Помогу, мамочка, помогу! Не волнуйся, я всегда буду рядом!
Она гладила меня пухленькими теплыми ладошками, а я чувствовала и знала, что это самые большие руки на Земле!
19.Гильза https://fabulae.ru/prose_b.php?id=116600
Николай Гузенко https://fabulae.ru/autors_b.php?id=12035
Следователь Петров посмотрел на сидящего напротив молодого человека в серой футболке и тихо вздохнул.
"Боже мой! Тридцать лет работаю! И отпускаю... Убийцу отпускаю! Сам... Никогда не думал, что когда-нибудь так поступлю!
Никогда... А вот делаю... И без зазрения совести делаю."
Тряхнув слегка головой, он протянул через стол шариковую ручку подследственному.
- Прочитали, Черемисин? Подпишите и можете идти.
- Ещё будете вызывать?
- Вряд ли... Нет оснований. Всё.
Ручкой, утонувшей в крепких, длинных, пальцах, молодой человек черкнул внизу протокола допроса, и, кладя её на стол, щёлкнул синим концом о его желтоватую поверхность. Звук получился сухой, отрывистый, как щелчок курка при осечке.
- Ну, всё... так всё... - протянул он, и добавил, - Спасибо.
Следователь, перехватив пытливый взгляд широко поставленных голубых глаз Черемисина, обыденно, как бы мимоходом, произнёс:
- Да не за что... Не за что.
- Думаю, есть за что...
- Думаете?.. Это не возбраняется... Думайте. Хотя вам о другом бы надо крепко подумать...
- О чём же?
- Как человека в себе сохранить . Человека...
- В смысле?.. - усмехнулся Черемисин.
Петров, прежде чем ответить, на мгновение задумался и как-то неопределённо, вяло махнул рукой в сторону двери кабинета.
- Один раз вам удалось возродиться. Встретили девушку, она вас полюбила, вы её... Жаль погибла, бедняжка...
Взглянув на молодого человека, следователь пожалел о своих словах. На непроницаемом, безучастном до этого лице Черемисина мелькнула гримаса боли, а в льдинках голубых глаз огонь ярости.
Зачем?! Чёрт меня дёрнул, как под дых ударил - ругнул себя Петров.
- Да, было такое. Было... Не стало, Настеньки... И отца. За ней ушёл... Инфаркт. - Секунды через две уже спокойно бесстрастным голосом произнёс Черемисин.
"Хорош... Хорош спецназовец, - отметил Петров - Момент - и эмоции под контролем... Школа!"
- Ещё и отец. Не знал, не знал... - сказал он.
- Ничего. Вы и так много знаете.
- Но не больше вашего...
- Да. Не больше. Но достаточно, чтобы понять моё "спасибо".
И вновь Петров перехватил пристальный взгляд молодого человека.
- А человека сохранить, - продолжил Черемисин - Он не умрёт во мне. Не умрёт. Настенька... Ей спасибо. Жизнь в душеньку вдохнула. Пусто в ней было... Совсем пусто. Не сохранить - любовь её предать... Нет. Не поймет она меня... Там не поймёт.
- Ладно, - сказал он, вставая, - Разболтался... Пойду.
- Подождите.
Следователь встал, подошёл к сейфу, и, открыв его, взял что-то с полки.
- Вот, возьмите, - протянул он молодому человеку винтовочную гильзу. Мне скоро на пенсию, не место ей здесь.
- Только вы и я знаем о ней? - не выразив удивления, спросил Черемисин, пряча гильзу в карман.
- Знали. Один вы теперь знаете: раз она у вас. Один... Далековато было. Хороший выстрел...
- Я бы по-другому его определил - заслуженный. Заслуженный тем, по кому он прозвучал.
- Ваше решение. Жить вам с ним... Ну, идите.
Сделав пару шагов к двери Черемисин остановился. И следователь Петров услышал от него то, что никто и никогда не говорил в его кабинете.
- Слушайте. Хочу вам руку пожать. Можно?..
Удивительно: Петров, зная, что перед ним убийца, поймал себя на мысли, что совершенно не против обменяться с ним рукопожатием и даже хотел этого.
Он встал, подошёл к молодому человеку, протянул руку, и почувствовал, как она утонула в широкой ладони Черемисина. И тот, взглянув ему в глаза, сказал:
- Таким, как вы - тоже нелегко.
- Каким, таким?
- Справедливым. С живой душой... Живая она у вас, старина. Живая... И сострадательная... Рад за вас.
Когда дверь за Черемисиным закрылась, следователь подошёл к окну. Он видел, как тот, миновав охрану, зашагал спокойно, неспешно, уверенно по солнечной улице. Петрову захотелось перекрестить его. И, сделав это широко и размашисто, он сказал тихо, как бы про себя:
- Удачи, воин, удачи. Ох! Как она тебе нужна в мире, где нет теперь опоры: Настеньки...
...Прошёл год. Выйдя на пенсию, Петров иногда читал лекции в академии МВД.
- Вы учите нас умению анализировать малозначительные факты, а можете привести пример из собственной практики? Однажды услышал он от курсантов.
- Пример, - сказал Петров, окинув взглядом аудиторию. "Человек пятьдесят... Все ли поймут? И стоит ли?" - Пожалуй, могу - после раздумья - продолжил он и посмотрел на часы - "М-да, маловато времени. Если покороче, успею."
И резко, сверху вниз махнув рукой, словно отгоняя зароившееся сомнения, начал говорить тихо, с расстановкой:
- Издалека придётся начать. Потерпите. Иначе логическая цепочка не высветиться.
В провинциальном городке жил молодой человек, спецназовец. Комиссовали его по ранению. То ли из-за того, что через многое прошёл да на смерти насмотрелся, то ли по другой какой причине, потерял он на гражданке интерес к жизни. Попивать стал. И спился бы, да любовь спасла...
Девушка, Настя, выпускница школы, прослышав от кого-то кем он был в прошлом, пришла к нему. Сочинение ей надо было написать о герое нашего времени. Так они познакомились и полюбили друг друга.
А дальше что: уехала Настя в Москву, в МГУ поступила. Умненькая была... И совестливая: от воспитания, наверное. Родители постарались, отец - директор школы - мать - учительница русского языка и литературы; много хорошего в девочку вложили. Может, слишком много... Ей бы менее ранимой быть, глядишь, не сделала бы то, что сделала. Хотя...
Ушла она в мае из жизни. Бросилась с крыши общежития, двенадцать этажей... Самоубийство? С чего бы? В июле свадьба у них была намечена. А тут - шаг вниз... Не срасталось как-то всё. Были вопросы.
Петров замолчал, сделал несколько шагов, и повторив: "Были..." - внимательно оглядел курсантов.
У немногих головы вниз, - отметил он - Слушают. Есть интерес. Хорошо. Да и вообще, неплохие ребята, толковые. Особенно вон, в третьем ряду, Титов, - тот ещё клещ... А с виду не скажешь: тихий, аккуратный какой-то. Причём во всём. Внешне - взгляд не споткнётся, и конспект буковка к буковке. Красота! От Пуаро, наверное, здесь. Я-то в следаки от Шерлока Холмса пришёл. Да, было дело, зачитывался...
Слегка разведя руки в стороны, Петров продолжил:
- Опоздали немного ребята из моего отдела с расследованием: экспертизу ждали. А когда приступили, выяснилось, что их опередили. Начали расспрашивать соседку Насти по комнате, а она им: " Приходил уже следователь, я ему всё рассказала. Какой? Молодой, высокий, крепкий, на спортсмена похож. Удостоверение показал, представился: то ли Севастьянов, сказал, то ли Степанов.
О таинственном следователе, ребята, потом, пока к соседке.
- Настя, - рассказала она, - пришла после лекций позже обычного. Расстроена была чем-то, вся в себе. Минут двадцать молча стояла у окна, потом расплакалась. Соседка к ней - что случилось? А она села, лицо в ладони и рыдать. Плачет и бессвязное лепечет : "Я не воровка... Я не воровка... Шпроты... Как же так?.. Что делать?.. Что?.."
"Поэтично, наверное, излагаю, - на мгновенье замолчав, подумал Петров, - надо бы посуше, попроще." И посмотрел на аудиторию: курсанты сидели не шелохнувшись.
- А вечером, около десяти часов, Настя куда-то ушла. Всё. Больше живой её никто не видел. Рассвело. Она на газоне...
Вот и вопрос, коллеги, с чего начать? Зацепились за мелочь, слова: "Я не воровка... Шпроты... Как же так?.." и получили результат. Каким образом?
С фотографией Насти пошли по близлежащим к общежитию продуктовым рынкам и магазинам. Кассирша частного магазина узнала погибшую. И не только её. Севастьянов-Степанов и здесь нас опередил. У нас уже были наработки: показали ей несколько фото, на одном из них она узнала в нём жениха Насти, спецназовца.
Ну, а дальше рутина, дело техники: опросили по цепочке всех, кого надо, получили почти полную картину. Так что, ребята, вот вам пример. И вы старайтесь в будущем в малозначительном факте увидеть ниточку.
- А почему почти полную, роль спецназовца, и что подтолкнуло девушку к такому шагу, вы можете рассказать? - кто-то спросил из курсантов.
"Молодые, ранимые, воображение сильное, больно будет, - подумал Петров - Надо бы как-то помягче и покороче."
- Рассказать... - повторил он, - собираясь с мыслями, и глядя в верхние ряды аудитории-амфитеатра. - Да. Но только основное, времени маловато.
Собственник магазина, некто Саидов, с помощью племянника, охранника магазина, ловил девушек из общежития на якобы воровстве. Племянник подбрасывал в сумочки лёгкие продукты, а на выходе задерживал
