главного!
Взял ручку и написал в тетради: « Этим летом я…»
Моя рука замерла, так и не закончив начатое предложение. Я опять задумался…
***
– Ты собрал свои вещи?
– Еще нет. Мам, я позже соберу. Сейчас мне надо сгонять к Юрику.
– Никаких «Юриков»! Поезд через два часа!
– Хочу взять у него ласты и маску. Я быстро!
– Чтобы через десять минут был дома!
– Ладно! – и хлопнув дверью, выскочил на лестничную площадку.
***
Крым нас встретил нас ярким южным солнцем, свежим морским ветром и запахом персиков. Поселившись в санатории, мы сразу пошли на пляж, который был буквально рядом. Я быстро разделся, и, не дожидаясь родителей, побежал к воде. Накупавшись вдоволь, я расстелил на лежаке полотенце и рухнул на него.
– Как же хорошо… Девятый класс уже за спиной… Еще один год «мучений» и для меня начнется по настоящему взрослая жизнь, – размышлял я.
– Мам, а где папа?
– За квасом пошел… – она стоя принимала солнечные ванны. – Нанеси крем, а то обгоришь!
– Да ну его…
– Смотри, а то будешь спать только на макушке и пятках! Потом, не жалуйся!
Крики чаек и шум моря убаюкивали меня. Перевернувшись на живот я, от нечего делать, стал рассматривать немногочисленных людей на небольшом пляже.
Метрах в двадцати от нас под грибком сидел мужчина и читал газету. Женщина, по всей видимости, его жена, в это время что-то искала в большой пляжной сумке. Рядом с ними на раскладном кресле сидела девчонка.
– Их не было раньше… Наверное пришли, когда я купался…
Никак не удавалось рассмотреть ее лицо – мешала соломенная шляпка с большими, загнутыми к низу, полями. На ее плечи, волнами, спадали огненно-рыжие волосы.
– Терпеть не могу рыжих девчонок! Они такие вредные! У меня остались нехорошие воспоминания об обладательницах таких вот волос. Один раз имел неосторожность познакомиться, теперь ни за что на свете! В руках она держала плотный лист ватмана и что-то рисовала на нем.
– Кто будет квас?
Я поднял руку. Папа открыл небольшой алюминиевый бидончик, налил в пластмассовый раздвижной стакан янтарную жидкость и протянул маме.
– Валя?
– Коль, я сейчас не хочу.
– Потом будет теплый, – ответил папа и поднес мне стакан.
Я с удовольствием выпил. Отец стал снимать рубашку, как тут увидел наших соседей.
– Так это же… Виктор Федорович! – удивленно произнес он.
– Кто это? – мама заинтересовано посмотрела в сторону мужчины.
– Друг юности! Пойду, поздороваюсь. Вот это сюрприз! Отец улыбаясь, направился к своему старинному другу. Они тепло обнялись и стали разговаривать. Потом папа махнул нам рукой и прокричал:
– Валя! Саша! Идите сюда!
– Наверное, сейчас знакомить будет с ними, – недовольно подумал я.
Пока они знакомились, я тихонечко стоял в сторонке. Из-за листка ватмана за мной зорко следили зеленые глаза девчонки.
– Валечка, это Рая! – представил папа женщину.
– Очень приятно, – протянула руку мама и они тепло поздоровались.
– Это Саша, мой сын. Подойди поближе, что ты там стоишь в сторонке как сирота казанская! – позвал меня отец. – А это Виктор! Когда-то вместе учились в одном институте. Были друзья – не разлей вода!!! Сколько же времени с тех пор прошло?
– Много! Улыбаясь, ответил мужчина. Потом он представил нам свою дочь. Ее, как и меня, звали Сашей. Эта зазнайка даже не встала со своего места, только помахала нам в знак приветствия рукой. Немного поговорив со своим старинным другом, и договорившись о новой встрече, мы попрощались.
***
Я шел по аллее мимо спального корпуса и ел персики.
– Если бы моя мама сейчас увидела, что я ем их немытыми и что стало с моей новой футболкой, то влетело бы мне по первое число!
Из открытого окна на первом этаже нашего спального корпуса доносилась музыка: кто-то играл на гитаре. Это была «Лестница в Рай» Цеппелинов*. Я остановился, и стал с интересом слушать мелодию моей любимой группы. Заинтересовавшись, кто это так хорошо их копирует, я подкрался к самому окну и, положив футболку с фруктами на землю, уцепившись за подоконник, заглянул внутрь.
Увидел сидящую на стуле Сашу с гитарой в руках и, встретившись с ней взглядом, от неожиданности, что это была она, разжал руки и полетел вниз.
– Не ушибся? – донесся до меня ее звонкий смех.
Поднявшись с земли и, отряхнув руки, неохотно ответил: – Нет, все в порядке!
– Заходи в гости! – опять послышался Сашин голос.
Я положил футболку с персиками на подоконник, потом, подтянувшись на руках, забрался и сам.
– Привет! Классно играешь! Персиков хочешь?
Девочка улыбаясь. – Привет! Конечно! Где ты их взял?
– Тут садов полно. Нарвал в одном из них.
– Смотри, а то поймают, потом не оберешься неприятностей.
– Я быстро бегаю!
– Иди, лучше умойся, бегун! Ванная комната там, – и она указала мне рукой на дверь.
– Ты сама, что ли?
– Да.
– А родоки где?
– В город уехали.
– Ладно, пойду, умоюсь, а то к рукам все липнет.
Приведя себя в порядок, вернулся в комнату. – Пошли на пляж. Жара такая… Искупаемся… – и тут же добавил, – если есть желание.
Саша покраснела: – Желание есть, но я… не могу.
– Занята, что ли?
– Нет… Просто я… не могу ходить, – и она, опустив голову, начала перебирать струны гитары.
– В смысле? – я опустился на стул. – Ногу подвернула?
Она не поднимая головы, тихо произнесла: – Я попала в автомобильную аварию. После нее у меня проблемы с позвоночником… Нужна операция.
У меня сжалось сердце: – А как же ты… передвигаешься?
– На коляске.
Покрутил головой в поисках средства передвижения для инвалидов: – Я тебе помогу… Прогуляемся набережной.
– Родители повезли ее в мастерскую. Там что-то с колесами случилось.
– Понятно. Ну… тогда я… зайду завтра. Договорились?
– Хорошо, заходи.
Я поднялся: – Да, эти персики – подарок тебе, – и высыпал их из футболки на стол.
– Подожди, не уходи. Для тебя у меня есть тоже кое-что. Видишь, там, на кресле, лежит синяя папка. Подай мне ее, пожалуйста!
Выполнив Сашину просьбу, с любопытством стал ждать, что произойдет дальше.
Она открыла папку и достала оттуда листок ватмана и протянула его мне.
Взглянул на рисунок и оторопел – это был мой портрет, выполненный простым карандашом. – Вооот это да!
– Похож?
– Еще как! Ух, как здорово! Когда ты успела нарисовать меня?
– На пляже. Когда наши родители знакомились.
– Спасибо за подарок. До завтра!
– Пока. До завтра. Я буду ждать…
Я сел на подоконник, оглянулся на девочку и прыгнул вниз…
***
Время отпуска пролетело очень быстро. Завтра я с родителями уезжал домой, а Саша оставалась… Мы сидели с ней на набережной и смотрели на море. Смотрели молча – было очень грустно. Это была наша последняя встреча... Солнце стало заходить за горизонт. Хоть на набережной и зажглись огни, ласковое угасающее солнце все еще продолжало играть бликами на воде.
Я вскочил на ноги.
– Ты куда?
– Сейчас приду! – и быстрым шагом направился в сторону городского парка.
Минут через десять, я, исколотыми острыми шипами, руками, протянул девушке букет белых роз. – Завтра меня здесь уже не будет, но я буду помнить о тебе. Буду звонить и писать… На прощанье, я хотел бы подарить тебе еще вот это, – и я направился к морю. Зайдя в воду, направился в сторону оставленной солнцем, дорожки. Зачерпнул из нее немного воды. Пока дошел к Саше, она вытекла через пальцы, но на моей ладони осталось золотистое сияние. Солнце зашло, но таинственный огонь продолжал гореть на моей ладони…
– Вот, держи. Это тебе… – и наши руки коснулись друг друга…
***
Я очнулся от воспоминаний и украдкой посмотрел на часы: до окончания урока осталось ровно пять минут. После минутного размышления, дописал: «влюбился», – и поставил точку. «Этим летом я… влюбился».
– Точно получу двойку. Ну и пускай! Я написал главное, что произошло со мной этим летом.
***
Лидия Ивановна зачитывала оценки, выставленные за сочинение.
– Демьянов, за содержание – пять, а за неполное раскрытие темы – двойка, – и, взглянув из-под очков в мою сторону, улыбнулась. – Хотя… Я изменила свое мнение… Пожалуй, за тему, тоже пять.
Ps. Саше сделали операцию. Она прошла удачно. Просто не подсчитывал, сколько я «намотал» тысяч километров между нашими городами, ради встреч с ней… Каждый раз, беря ее за руку, я отчетливо вижу золотистое сияние на ее ладони, которое зажгла… любовь.
* – Led Zeppelin
20. Надежда на счастье - https://fabulae.ru/prose_b.php?id=104232
Макс Новиков - https://fabulae.ru/autors_b.php?id=11739
Однажды, невидимый глазу дух Случая, притащил Сашку Круглого – приземистого, лысого и беспечного парня – в магазин на углу Фруктовой и Виноградной.
Январский морозец с ожесточением щипал редких прохожих за носы и уши, имея на то все права. Мёрз и Сашка, и Храм Торговли. Последний жался в первом этаже заводского корпуса, как бездомная дворняга, тщетно пытался он укрыться от ледяных когтей Холода профнастилом двух цветов. Магазин судорожно держал над собой вывеску, в рифму которой подходило слово «радикулит».
На входе парня чуть не сбила с ног жрица сего святилища Чревоугодия и ненужных Трат, она же знакомая Сашки – Катя Полежайкина, девица недурной наружности. Полежайкина ухватилась руками, пахнущими шоколадом, рыбой и бананами, за китайскую куртку своего дружка. Вонзив сверху вниз тоскливо-настойчивый взгляд, она, картавя, спросила:
– Ну! Сегодня-то придешь, а!?
Сашка смотрел рассеянно-задумчивым взглядом в Катькину грудь (ростом он похвастаться не мог) и по-взрослому, с расстановкой ответил:
– Дела, Катюха, дела. Времени нет в любови играть.
Кассирша, следившая за этой мелодраматической сценой своими маленькими глазками, пробурлила:
– Катька, марш работать, вертихвостка кудрявая! – подбородки поборника нравственности и труда качнулись и шлепнули друг о друга.
Плюмбум! Так прозвали в коллективе эту пухлую, очень пухлую особу женской части рода человеческого.
– Сейчас иду я, тётя Валя! – бросила через плечо Сашкина собеседница, мотнув головкой, отчего короткие её кудряшки запрыгали черными змейками.
– Я те дам «тётя Валя»! – тявкнул кассовый цербер. – Мне и сорока нету, поняла!
Все девчата в магазине знали, что Плюмбум, или тётя Валя, давно перешагнула полувековой рубеж в летах и стокилограммовый на весах. Нет, на свинец как на химический элемент, она ни как не походила внешне, но самоё звучание слова «плюмбум» ярко характеризовало её наружность, точно подчёркивало производимые ею звуки. Словом, не в бровь, а в глаз.
Круглый мял в руке спортивную шапочку и, медленно отогреваясь, созерцал «рабочую» атмосферу.
В холле появился длинный китайский пуховик, набитый шерстью молодого Синтепона. Внутри этого одеяния ёжился и дрожал худосочный подслеповатый мужчина в очках с толстенными линзами.
– Смотр-ри, сейчас что-то будет, – загадочно прошептала Катюха, наклоняясь над Сашкой, и добавила: – А я побегу – надо работать.
Подружка Круглого скользнула,
