Вернись когда-нибудь домой *

пальце тоже должно быть… Господи, как это..?  Она вспомнила скорее глазами, чем разумом. Кольцо?  Нет ни колец, ни часов. Она откуда-то знала, что все это должно было быть на руках. Она провела руками по волосам. Всклокоченная, как швабра. И, как ни прискорбно, хочется есть. Причем, очень.

Голова постепенно прояснялась, но все равно, она ничего не понимала. Что она здесь делает? Очевидно, в помощь ее раздумьям в сквере появилась милиция. У полуразрушенной ограды остановился милицейский «Уазик», из которого показательно не спеша, вышли два милиционера и направились к ней.
- Ну, что, с утра выпила – весь день свободен? – заулыбался один, а второй, постарше, деловито проговорил: - Документики показываем!
Какие уж тут документики!
- Нарушаем общественный порядок? Документиков нет.  В нетрезвом виде…
Почему в нетрезвом? Что им нужно?
Милиционеры, взяв ее за руку чуть повыше локтей, легко оторвали ее от скамейки и довели до «Уазика», куда и посадили, подтолкнув сзади.
Минут через десять машина остановилась у двухэтажного кирпичного здания, в котором, наверно, размещалось какой-то учреждение. Какое, она не поняла. Ее почти волоком протащили через полутемный вестибюль. Идти сама она не могла, после тряской езды в  машине ее тошнило. Ее закрыли в камере.

Прошло много времени, она не знала сколько, и ее вывели из камеры, привели в какую-то комнату. Милиционер, находившийся там, даже не взглянув на нее, стал спрашивать документы (дались им эти документы!), да как зовут, да что…
Собственно, дальше этих вопросов дело не пошло. Вежливостью их бог явно обделил.
- Пожилая женщина, а пьешь!
- Да не пью я! – Было странно слышать свой голос, слова словно бы доносились издалека и сопровождались эхом.
- Что ж ты имени своего не помнишь? Давно бродяжничаешь? Руки покажи!
- Что?
Дальше было то, чего она никак не ожидала: на внутреннем сгибе локтя ее правой руки обнаружились следы (?) от уколов.
- Давно на игле?
Все разговоры крутились на одном месте и, в конце концов, свалились в полную бессмысленность. Потеряв терпение, дежурный велел опять отправить ее в камеру. Спасибо им хотя бы за то, что они напоили ее чаем. Милиционеры шумели, ругались, много курили.

Вечером они отправили ее в другое место, в больницу. Здоровенный молодой санитар, взяв  под руку, увел ее из милиции и на машине с красным крестом увез куда-то явно за город. По дороге она смотрела через ветровое стекло мимо головы водителя. Этот город был ей абсолютно незнаком. Она спросила санитара: - Какой это город?
Он ответил. Название этого города ничего ей не сказало.
Этого не может быть! Она никогда не была в этом городе. Что ей здесь делать? А где она вообще что-либо делает? Как же ее зовут? Раз они спрашивают, значит это очень важно! Кроме этого, тесно окружившего ее бреда, она чувствовала беспокойство о ком-то, кого она очень любила, о ком-то, кто, кажется, был ребенком.

В больнице ее сразу же осмотрел дежурный врач. Он велел наклонить голову и  потрогал ее волосы. Минут десять ее заставили сидеть с градусником, а потом отправили в душ, выдав кусок хозяйственного мыла и небольшую поролоновую губку в качестве мочалки. Ее провели по полутемному коридору в полуподвальный этаж, где были душевые. Она с радостью встала под горячий душ, тщательно вымылась, согрелась. Пожилая санитарка выдала ей застиранный фланелевый халат необъятного размера и старые тапки. Ее одежду санитарка забрала, сказав, что это нужно отправить на какую-то обработку.
Ее привели в палату. Она еще успела на ужин. Это едят? Увидев других людей во время ужина, она поняла, что это, как бы помягче выразиться, клиника нервных болезней.

Потребность в самоидентификации время от времени давала о себе знать. Кто же она такая? Может быть, если она вспомнит это, то вспомнит и остальное. Что она делает в этом городе, как его?  Как она сюда попала?
В палате, где ей указали ее место, кроме нее были еще две женщины, и одна кровать была пуста. Она думала, что не сомкнет глаз всю ночь. Ей было страшно и противно. Но она уснула сразу, как только легла, а проснулась только утром, когда медсестра потрясла ее за плечо и, разбудив, сунула ей в руку градусник.
На окне решетка, дверь закрывается ключом снаружи.

Поднялись две ее соседки. Одной было не меньше пятидесяти, по крайней мере она так выглядела, заторможенная и какая-то вся оплывшая и ко всему безразличная. А вторая, совсем молодая девица с жуткими черными подглазьями, сразу же спросила:
- Что у тебя есть?
- Что есть? – не поняла она.
- Ну, травка есть? Или курево?
- Нет.
На лице девицы отразилась досада. Наверное, в лечебницу полагалось ложиться исключительно с запасом какой-нибудь наркотической дряни. Но она быстро сменила гнев на милость. – Ладно, не горюй, - сказала она, - зелень будет, достанем.

Отвернувшись от соседки,  Елена  умылась холодной водой, похлопала себя по щекам, несколько раз  нагнулась, присела, помахала руками. Расчески, как и всего другого, не было. Сейчас бы сюда этот, как его…, который дует горячим воздухом. Вспомнила, он называется «фон»! Нет, фен! Вспомнила! Уже приятно.  Она причесалась пятерней. Сойдет. Если бы она могла сейчас посмотреть на себя со стороны, то увидела бы, что волосы, подстриженные дорогим парикмахером и чисто вымытые накануне, пусть и хозяйственным мылом, сами улеглись в спокойную и приличную прическу. После завтрака ее повели на беседу с врачом.

Санитарка привела ее в кабинет врача. Здесь тоже было зарешеченное окно. За столом сидел молодой мужчина в очках. Они оба одновременно поздоровались. Врач улыбнулся, указал ей на стул, стоящий перед его столом, сказал: - Присаживайтесь.
Она  поблагодарила его и хотела подвинуть стул поближе к столу, но оказалось, что стул прикреплен к полу. Покачав головой, она села.

- Я задам вам несколько вопросов, - сказал врач. – Как вас зовут?
- Я не помню.
- Где вы живете?
- Не помню. Не знаю, почему, но не помню.
- Какое сегодня число?
- Я не знаю.
- Припомните, как называется этот предмет, - он показал ей авторучку.
- Это авторучка. Э-э… шариковая.
- Для чего это предназначено?
- Ручкой пишут.
- Вам часто доводилось писать?
- Очень часто.
- Что же вы писали?
Она помолчала, обдумывая ответ: - Тексты.
- Какие тексты? Вы писатель?
- Нет.
- Что такое писатель?
- … Книги…
- Так что же вы писали?
- Я не помню.
- Может быть, все-таки книги?
- Нет. Что-то небольшое.
- А для чего вы это делали?
- Я кому-то отдавала это.
-  Вас об этом просили?
- Нет. Это я решала.
- Хорошо. Вы не устали? Продолжим? А это что такое?
- Это телефон.
- Для чего он служит?
- С помощью телефона можно разговаривать с людьми, находящимися на другом конце света.
- Вы часто разговаривали по телефону?
- Очень часто.
- С теми, кому вы раздавали написанные тексты?
- Н-нет, с теми никогда.
- А с кем?
- С мужем.
- Вы замужем?
- Не знаю.
- Дети у вас есть?
- Дети? Есть. Ребенок.
- Маленький?
- Маленький. Маленькая девочка. Но она уже выросла. Она большая.
- Как ее зовут?
- Я не помню.
- Вы давно ее не видели?
- Нет, недавно. Она приезжала ко мне недавно.
- Приезжала куда?
- Наверно домой.
- Она живет не с вами?
- Нет, она живет с мужем.
- А на чем она приезжала?
- На машине.

«Содержательный» разговор продолжался долго. После обеда ее отвели на медосмотр. Если бы она могла услышать и понять то, что врачи, осматривавшие ее, рассказывали тому, утреннему, доктору, то удивилась бы. Ему рассказали, что здоровье его потерявшей память пациентки в полном порядке, что ее зубы вылечены у очень дорогого стоматолога, если не вообще за границей, у нее ухоженные волосы, кожа, ногти, что она  хорошо питалась, хорошо отдыхала и, по-видимому, много плавала. Словом, эта женщина не была ни крестьянкой, ни строительным рабочим. Проделанные анализы показали, что в ее организме содержится большое количество наркотического вещества.

Молодой доктор оказался любопытным. Ему стало интересно «расшифровывать» эту таинственную пациентку, поэтому он много разговаривал с ней и позволил ей жить по режиму, облегченному по сравнению с другими пациентами. Кололи ли ей какие-нибудь препараты? Что-то кололи. Она себя хорошо чувствовала.
Иногда во время беседы доктор угощал ее кофе. У него в кабинете, в закутке между шкафом и окном на столике стояла маленькая электрическая плитка. Доктор насыпал в турку молотый кофе, залил водой и стал караулить, чтобы кофе не убежало. Елена автоматически поправила его: - Кофе  мужского рода!
- Да? – удивился он. – А я думал, что  кофе, какао, пианино…
- Кино, вино, - засмеялась Елена.

Она вспомнила, какой кофе покупала.  Lavazza.  Доктор не знал такого сорта. Любимая еда? Она сама готовит? Как выглядит ее дом?
- Закройте глаза. Вот вы дома. Когда вы просыпаетесь, какого цвета стены вашей спальни?
- Бежевого.
- Что видно из окна?
- Улицу. Или сад.
- Это сад через дорогу?
- Нет, в одном месте улица, а в другом – сад.
- Окна выходят на разные стороны дома?
-Нет, - она долго молчит. – Это разные дома.
Рассыпалось.

- Представьте себе, что вы покупаете продукты в магазине. Составьте список.
Она написала длинный столбик. Доктор прочитал, там были дорогие продукты. Он посчитал, сказал, что ее покупки весят около 15 килограммов. Как она поступит дальше? Пусть она закроет глаза и представит себе.
Тут выяснилось, что она покатит тележку к автомобилю. У нее есть водительские права?

Просыпаясь по утрам, она удивлялась, у нее в ушах звенели слова на иностранном языке, и она знала, что это итальянский язык.
Она попросила у доктора разрешения мыться чаще, чем раз в неделю. Ему было интересно. Он лично попросил санитарку водить пациентку в душ. Медсестра сказала, что белье, в котором пациентку привезли в больницу, стоит, как две ее месячных зарплаты. А вчера она своими глазами видела, как за обедом больная вместо того, чтобы положить кусочек масла в кашу, попробовала размазать его по рукам и по щекам, как крем, а когда поняла, что масло оставляет на коже тонкий слой, не впитывается, была очень огорчена.

Однажды ночью она вспомнила свое имя. Ее зовут Елена. Она сказала об этом доктору. Он поздравил ее, сказал, что все идет хорошо. Скоро она вспомнит и остальное.
Нет, больница  не была домом отдыха. Но к ней относились, в общем, неплохо. А доктор так и вовсе хорошо. Но был один человек, который просто отравлял жизнь всему отделению. Санитар, большой и здоровый, как и все они, молодой рыжеватый парень по имени Валентин. Эта скотина обижала всех, кого могла. Он приставал к молодым женщинам.  И вообще был ужасно груб и нагл.

Елена его раздражала.  Она пользовалась поддержкой лечащего врача. Диссертацию он, видите ли, пишет! Старая баба,  а молодится, причесывается, моется каждый день.  Однажды он увидел, что Елена делает гимнастику, его раздражению не было предела. Но не мог он запретить ей делать гимнастику. Какая досада! А вот посещать душ, это шиш тебе! Закрываем душ на ключ. Словом, невероятный хам, получивший власть над людьми.
И вот однажды вечером Валентин, как он полагал, застукал Елену в  душевой, где она собралась выстирать белье.
- Сейчас получишь у меня за нарушение режима, старая кобыла!

И он взмахнул дубинкой над головой Елены. Но вмешались, наверное, высшие силы.