Первосвященник Иисус. Послание Апостола Павла к Евреям

настанет время и настало уже, когда истинные
поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец
ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и
истине» (Ин.4:23-24).

               То, что стареет,
постепенно приходит в негодность, становится бессильным и, в конечном итоге,
умирает по причине своей полной немощи. Необходимость нового обусловливается
ветхостью старого — именно в этом причина упразднения первого завета и
заключения нового.

 

ГЛАВА 9

 

               Первый завет имел
постановление о Богослужении, то есть оно было четко регламентировано - , что,
кому, как и когда нужно делать, ибо до заключения завета никто и понятия не
имел о том, что такое Богослужение и как оно должно совершаться. А если сам человек
такого знания не имеет, то Закон устанавливает и Богослужение, и порядок его
осуществления, при этом необходимо учитывать тот факт, что речь идет о народе,
гораздо лучше знакомым с языческим идолопоклонством, чем со Всемогущим Богом,
Который для того и заявил о Себе великими чудесами и явлениями силы Его в земле
Египетской, чтобы показать Свое превосходство над египетскими богами.

               Богослужение не должно
совершаться своевольно — оно должно быть сосредоточено на Боге и быть для всего
народа видимым свидетельством присутствия Божия и объединять народ в одно целое
— именно поэтому Богослужение должно было совершаться только в одном,
специально устроенном для этого, месте. Таким местом стало святилище, все
принадлежности которого и само его устроение также четко были обозначены
Законом, ибо точно так же, как человек не имел никакого понятия о Богослужении,
так он ничего не знал и о том, каким должно быть святилище, из чего и как его
нужно сделать, какие принадлежности в святилище необходимы. И, хотя святилище
было устроено по образу небесного, который был показан Богом Моисею, все же оно
было сугубо земным — сделанное человеческими руками, из земных, хотя и из
лучших и драгоценных материалов. Таким образом, Богослужение совершалось
несовершенным человеком, обложенным немощами; в земном, лишь по образу
небесного, устроенном, святилище. А поскольку и Богослужение, и святилище имели
непосредственное отношение к заключенному завету, то и завет был такого же,
можно сказать, качества и все это вкупе указывает на временность и левитского
Богослужения, и земного святилища, и самого завета — да и само устройство
святилища свидетельствует о том же.

               Святилище состояло из
двух отделений: первое - «святое», где священники совершали свое повседневное
служение и второе отделение - «святое святых», отделенное от первого завесой и
куда даже священники входить не имели права. Только однажды в год туда мог
входить первосвященник при обязательном совершении очистительной жертвы как за
себя, так и за весь народ.

               Таким образом, хотя
священники и совершали ежедневно свое служение, они совершали его при постоянно
закрытой завесе, то есть, главнейшая часть святилища оставалась для них
закрытой, недоступной, хотя очевидно, что то Богослужение, смысл которого можно
выразить словом «спасение», должно быть совершаемо именно в «святом святых», то
есть - непосредственно пред Богом — именно такое Богослужение является более
превосходным по сравнению с тем, которое совершается в первом отделении скинии
завета.

               Через постановление о
Богослужении и устройство святилища Дух Святой показывает, что до тех пор, пока
стоит скиния, устроенная руками человека, путь в святилище будет закрыт всегда,
потому что для того, чтобы совершать служение во втором отделении скинии
непрерывно, должен явиться иной Первосвященник, но при ином Первосвященнике и
святилище должно быть иным, ибо завеса в земной скинии символизирует собой,
прежде всего, отсутствие в человеке духовного естества, наличие в нем плотской
природы, так как все установления относительно того, как должно поступать с
жертвами и дарами; как есть и пить; относительно чистой и нечистой пищи,
различных омовений и обрядов — все это имеет отношение только к плоти человека,
ибо невозможно никакими омовениями и обрядами очистить порочную совесть
человека, сделать ее святой. Таким образом, хотя человек и приносит дары и
жертвы Богу при соблюдении всех обрядов, тем не менее в совести своей он
остается несовершенным и по этой причине для него остается закрытым вход в
«святое святых», за завесу.

               Следует ли признать, в
таком случае, бесполезность даров и жертв? Но тогда придется признать
бесполезным и все Богослужение. Но Богослужение должно приучить человека к
ощущению постоянного Божьего присутствия и к стремлению обрести милость Божию в
прощении грехов; жертвы же, дары, обряды и омовения призваны внушать человеку
мысль о том, что нельзя приближаться к Богу с пустыми руками и, тем более — с
пустым сердцем и в повседневной нечистоте. Все же вместе это есть образы
небесного, а значит — духовного и, следовательно, как служение священников
символизирует служение Христа-Первосвященника, так и омовения тела и обряды
есть символы чистоты души человека, без которой никто к Богу приближаться не
смеет. Установлены же образы были только до того времени, когда небесное полностью
сменит земное и порочность совести сменится на ее совершенство.

 

               «Но когда пришла
полнота времени, Бог послал Сына Своего Единородного, Который родился от жены,
подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление»
(Гал.4:4-5). С приходом Христа не только отменяется прежнее Богослужение,
но упраздняется и сама рукотворная скиния (храм), как в полной мере исполнившая
свое предназначение. Он пришел с иной, нерукотворной скинией, которая и больше,
и в высшей степени совершеннее прежней, так как она есть ни что иное, как самое
небо, где пребывает Бог и в этой небесной скинии служение совершает Сам
Христос.

               Служение Сына Божьего
Иисуса Христа имеет отношение к вечности, да оно и не могло бы быть иным, потому
что исполнено совершенства и потому, что это служение совершается, мы,
уверовавшие, обретаем твердую уверенность в обретении в будущем благ вечных,
так как именно ради этих благ и совершает Христос Свое служение, поскольку для
Самого Себя испрашивать что-либо у Отца Ему не нужно, потому что и так обладает
всем.

               Так как Христу, как
Первосвященнику, невозможно было войти во святилище небесное с пустыми руками и
поскольку кровь жертвенных животных в это святилище внесена быть не может,
потому что не только не имеет искупительной силы в небесной скинии, но и была
бы там не более, чем мерзостью (да и как бы она могла вообще туда попасть?).
Поэтому в небесную скинию Христос входит со Своею Кровью, так как никакая
другая кровь туда внесена быть не может, а без крови нельзя войти во святилище,
так как святилище, это, прежде всего, место прощения и место внесения платы за
грех.

               Войдя во святилище
однажды, Христос пребывает там всегда, потому что Ему нет необходимости
выходить оттуда, чтобы вновь и вновь приносить Себя в жертву. Поэтому, войдя
однажды, Он однажды предъявил Свою Кровь как плату, достаточную для искупления
всех грехов человечества и повторно этого делать уже никогда не будет, потому
что истинно то, что Кровь Христова, пролитая во искупление всех, имеет силу
спасти каждого приходящего; впрочем, так же истинно и то, что множество людей,
в безграничном своем безумии, отвергают то искупление, которое уже оплачено
Кровью Иисуса Христа.

               Сын представил Отцу
Свою Кровь в уплату за это искупление и теперь спасение грешников находится
всецело в воле Христовой, а воля Его нам известна, потому что Он Сам отдал Себя
добровольно на смерть, чтобы даровать спасение грешным людям. Гнев Божий
изливается на непокорных, но не потому, что Бог зол, а потому что они отвергают
то единственное, что могло бы их спасти; к искупленным же этот гнев отношения
не имеет, поскольку Отец не может гневаться на Сына, а значит — и на тех, кто
сокрыт в Нем. Искупление, совершенное Христом — вечное, не требующее повторения
или многократного обновления, следовательно и гнев Божий уже не изольется на
искупленных никогда и, значит, человек, искупленный однажды, в повторном
искуплении нуждаться никогда уже не будет. И, конечно же, мы снова и снова
должны напоминать себе, что искупление это совершено ради нас — грешных и ни в
коей мере недостойных этого искупления людей и что цена нашего искупления
неизмеримо высока, что искупление наше столь же совершенно, как совершенна
принесенная ради него Жертва. Да и как можно сомневаться в
искупительной силе Крови Христовой, если даже кровь жертвенных животных
являлась действенной, освящая оскверненных через окропление? Осквернения тела
могли быть различными — от прикосновения к мертвому телу, излияния кровотечений
и т. д., но после совершения определенного обряда и окропления кровью
животных тело человека объявлялось чистым. Мы ведь прекрасно пониманием, что
кровь жертвенных животных не обладает какой-либо чудодейственной силой и так и
остается кровью, а тело человека остается таким же телом, осквернение же или
очищение являются для нас вещами неосязаемыми и невидимыми, но, тем не менее,
реальными. Человек после прикосновения к падали не станет тут же брать в руки
хлеб, но прежде тщательно их вымоет и уж тем более, не может он приступать к
Богу, не очистившись, для чего и освящается тело кроплением кровью, а это
означает, что, как осквернение, так и очищение человеку вменяются по Закону, то
есть — по образу небесного, а не по сути вещей. И если кровь животных
действенна при освящении оскверненных, чтобы чистым было тело человека, то
насколько более действенна Кровь Сына Божьего, так как, безусловно, в глазах
Отца Кровь Сына несравненно драгоценнее крови бессловесных животных, потому что
она есть Кровь Жертвы абсолютно святой и непорочной.

               Христос принес Себя в
жертву не вынужденно, не под давлением со стороны и не потому, что Отец
заставил Его это сделать, а добровольно. Этому нисколько не противоречит тот
факт, что в Гефсимании Сын просил Отца о том, чтобы Тот позволил Ему не пить
чаши страданий, да и могло ли быть иначе? Разве может кто идти на страдания с
радостью, не страшась их, даже несмотря на необходимость этого? Вспомним, что
Ангел, явившийся Христу, не принуждал Его исполнить волю Отца, а укреплял Его, потому
что именно это и было необходимым. Преодолев максимальное внутреннее
напряжение, признаком которого явился кровавый пот на челе Господа, Он по Своей
собственной воле пошел навстречу страданиям, побуждаемый к этому не требованием
буквы закона, но Духом Святым, следовательно — любовью к погибающим грешникам,
которыми являются все, живущие на земле и которые без добровольной Жертвы
Христовой были бы все без исключения обречены на погибель.

               Сын принес Себя в
жертву Отцу, так как именно такой Жертвы