как стать самоубийцей

  Правильно: обратиться к доктору.

  Едва доктор допил утренний кофе, как в прихожей зазвучал нетерпеливый звонок. В том, что звонил пациент, доктор не усомнился: со своей счастливой звездой он вчера расстался, как минимум, навсегда; родители его прочно осели заграницей; друзья отсыпались после обильных возлияний; а у консьержки имелся персональный ключ, что позволяло ей войти в его квартиру в любое время и безо всякого шума.

  Доктор открыл.
  Перед ним стоял мужчина средних лет, среднего роста, средней упитанности. Лицо пришельца было изрядно подтоптано бессонницей, глаза вспучились и тускло поблёскивали. И это всё, пожалуй, что успел заметить доктор с первого взгляда. Мужчина продолжал стоять. Смотрел отстранённо. И постепенно, сквозь землистую кожистость его лица, стал проступать румянец напряжения. Доктор понял: пришедший ждал приглашения войти.
  - Входите. – так  и сказал доктор, безо всяких там реверансов и прочих интеллигентских расшаркиваний.

  Пациент вошёл и, не дожидаясь пока доктор прикроет за собой дверь, обречённо как-то продекламировал:
  - Доктор, я решил уйти из жизни…
  - Уходите…
  - Как?! -  всхлипнул пришедший.
  - Вас интересует способ как это сделать? Я вас правильно понял?
  -Да, то-есть, нет… я… – пациентовое пучеглазие обозначилось явственнее: он озадачился  ситуацией…
  -Так «да» или «нет»? – поспешно наступил на реплику доктор.
  Приём, похоже, сработал: «Собесеника надо уметь озадачить, – частенько  говаривал на лекциях университетский преподаватель социальной психологии, – и  если вам это удастся – он ваш, и он станет верить всему, что бы вы ему ни говорили».

  Пациент был полностью обескуражен: он надеялся, что, выслушав его, проникшись его проблемами, доктор станет ему сочувствовать, войдёт, что называется, в его положение; начнёт расспрашивать как дошёл он до жизни такой, – что  его неотвязно стала преследовать мысль о самоубийстве, – и попытается убедить, что ли, не совершать непоправимого. Или, в конечном счёте, пропишет какие-то лекарства, которые смогут избавить  от навязчивых мыслей, доводящих его, порой, до полного отчаяния. А тут на тебе – «уходите…». Лицо пришедшего забагрянело, как предзакатное небо, нахмурилось и помрачнело.

  Доктор слыл прирождённым физиономистом. Он читал человеческие лица, как открытые книги.  Лица, подобно книгам, были разного формата, оформления, объёма и, главное, различного содержания: от обычных технических справочников с матерными заметками на полях текстов, до гениальных беллетристических фолиантов с дарственными надписями византийской вязью на шмуцтитулах.
  Когда у него, созревшего до определённой возрастной кондиции, встал вопрос о серьёзном образовании, он выбрал медицину. Будучи в детстве неисправимым озорником, неусидчивый и неугомонный, как проснувшийся вулкан, он выкидывал такие фортеля, от которых в доме, как при землетрясении, ходуном ходили полы, а в серванте хрустально позвякивала посуда. Его любимый дедушка, – бывший красный кавалерист, – гоняясь за ним вскачь по квартире, постоянно выкрикивал: «Ну погоди, пострел ты этакий, я тебе покажу откуда ноги растут!»      Однако дедушка вскоре отошёл, так и не выполнив обещанного, а на вопрос малыша, откуда всё-таки растут ноги, мама ответила: «Вот вырастешь, станешь доктором тогда и узнаешь…» И малыш, во что бы то ни стало, решил стать доктором, чтобы всё-таки узнать «откуда ноги растут»…

  - Ну-с, батенька, если я вас правильно понял, вы решили уйти из жизни.
  Пациент обречённо кивнул.
  - А вы, любезнейший, подумали о том, что, даже при большом желании, вы уже никогда, ни при каких обстоятельствах, не сможете в эту жизнь  вернуться?
  - А что тут думать: это и так понятно.
  - И вас, простите, это не пугает?
  - Да-а… как сказать… - пациент тянул, всё ещё надеясь, что доктор предложит что-то, что сможет отогнать его  постоянные навязчивые мысли.
  - Ну-с, если ВЫ не знаете как сказать, тогда слушайте, как Я вам скажу.
  Пациент обречённо кивнул.
  - Побывайте для начала на городском кладбище. Походите, присмотритесь к своему будущему окружению, выберите для себя подходящее, на ваш взгляд, место захоронения. Я лично советовал бы пойти на Центральное. Там, правда, все места уже трижды заняты, но при известных обстоятельствах, стоимостью от десяти тысяч и выше, думаю вам что-нибудь предложат, если вы, конечно, понравитесь…
  - А как это? – вытаращился ошарашенный пациент. 
  - Что, как это?
  - Ну, как я должен понравиться…
  - Очень просто: вы должны будете пообещать  строгой кладбищенской администрации, что будете лежать тихо, никуда не отлучаться; не станете возмущаться, что за ваши кровные десять тысяч ваша могила рядом с общественным туалетом; что в ней сыро и холодно, и неприятный запах, оттого что выгребная яма, похоже, протекает – т. к. половину бетона, предназначенного на её обустройство, подрядчик украл и вывез на заливку фундамента своей загородной дачи…

  Пациент нетерпеливо заёрзал на стуле. События принимали непредсказуемый оборот:  безраздельно овладевшие всем его существом и настойчиво подталкивающие к сведЕнию счетов с опостылевшей жизнью мысли о смерти, на фоне околесицы, которую, вдохновенно и беззастенчиво, нёс доктор, стали казаться ему совершенно бессмысленными, а то и вовсе смешными.
  - Доктор, вы шутите?
  - Шучу, конечно,но в каждой шутке, говорят, есть доля правды. И вы легко в этом убедитесь, когда пойдёте решать вопрос о месте вашего захоронения с кладбищенской администрацией.
  - Нооо… я ведь ещё не умер.
  - Понятно: зачем было бы тогда Вам, мёртвому, приходить ко мне, чтобы так вот откровенно и просто объявить о своём намерении  уйти из жизни. Кстати, любезнейший, Вы, когда  входили  в жизнь, кого-нибудь об этом спрашивали?
  - О чём, простите…
  - Ну о том, что Вы хотите войти в жизнь, чтобы потом из неё выйти, раньше положенного времени и по собственному желанию: это ж не уйти с одной работы, чтобы потом устроиться на другую.
  - А у кого мне было спрашивать?
  - Что спрашивать? – лукавил доктор, полностью овладев пациентовым мышлением. – Смотрите: первым над вашим появлением на свет славно потрудился ваш папа, разумеется, при непосредственном участии вашей мамы – раз; впоследствии ваша мама долгие месяцы носила вас под сердцем, любила и оберегала – два; целая бригада докторов, акушерок и медсестёр способствовала вашему приходу в этот неповторимый своей замечательностью мир, из которого вы теперь норовите уйти по собственному желанию ни у кого не спросив, ни с кем не посоветовавшись. А ведь все они приложили немалые усилия к тому, чтобы вы могли появиться на свет, расти и развиваться,  быть здоровым, красивым и умным; чтобы вы могли жить долго, сам радоваться жизни и приносить радость другим… Выходит, любезнейший, вы, не то что, не оправдали их надежд, но и оказались попросту неблагодарным.
  - Доктор, вы это серьёзно? – растерянно всхлипнул пациент.
  - Абсолютно!
  Доктор продолжал говорить… Он говорил долго и путанно, похаживая перед пациентом и вокруг него. Иногда деликатно клал ему руку на плечо, – от чего бедняга испуганно вздрагивал – и, наклоняясь почти к самому уху, доходил до трагического шёпота… 
  Пациент продолжал слушать… Большинство из выговоренного доктором касалось непосредственно медицинских вопросов и щедро изобиловало множеством специфических терминов,  перемешанных с ужасами потустороннего мира и удивительными прелестями и красотой реального земного существования. В этом скаженном ворохе информации, похоже, стала абсолютно ничтожной и безвозвратно затерялась мысль, которая и привела его на приём к психиатру.

  Единственное, что теперь юлой вертелось у него в голове – как остаться в живых…   

                                                              *  *  *