И правильно сделала!

Катерина шла домой в каком-то возбужденном состоянии.
- Сегодня уж точно скажу – то и дело повторяла она сама себе, - сегодня уж точно…
Меж тем мысли так метались в её голове, что, хоть женщина и решила именно  сегодня  высказать своему мужу всё, что о нём думает, внутренне она, видимо, ещё пока не была готова к такому поступку. И вообще всю вторую половину дня у неё было такое ощущение, что голова её живёт какой-то своей жизнью: иными словами, орган, начиненный мозгом – отдельно, а его хозяйка – отдельно.

Катя посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть. Значит, Вадим уже дома. Устроился, как всегда, беззаботно на диване и смотрит очередную порцию передач, которыми пичкают население с утра до вечера. И ждёт, когда она придёт и займётся приготовлением ужина. А сам даже чайника на плиту наверняка не поставил.

Внутренняя жалость к себе самой  стала точить Екатерину изнутри. Муж жил настоящим потребителем: дай то, принеси это. А сам… Сам,  ни с дивана ни с кресла не поднимется, если ему что-то нужно. Только дай, дай, дай… Но что самое обидное – тут Катерине действительно стало до ужаса горько – ни доброго слова, ни ласки.

Вот  Эдик  - губы Катерины тронула едва заметная улыбка – тот совсем не такой. В каком бы настроении она, Катерина (а для него – и Катюшенька, и Катенька, и Котик) ни пребывала, как бы ни выглядела  – он всегда найдёт, что сказать. Что-то весёлое или ободряющие. Или просто приятное. И  голос у него при этом такой, что сразу чувствуется: он действительно восхищается ею!
Это ради него, Эдика, Катя купила себе новую сумку – кожаную, с модными блёстками, а старую, «бабскую», непонятно какого цвета,  выбросила в стоящий в соседнем дворе мусорный контейнер. И в парикмахерскую она теперь ходила гораздо чаще. Многое, что в её внешности стало потихонечку изменяться: сначала причёска, потом походка, потом макияж она себе подобрала соответствующий.
С последним, правда, небольшой казус вышел. Краситься Катя, конечно же, умела, потому что с юности кремами да всяко-разной косметикой пользовалась. Только не представляла она себе, что тушь может не только удлинить ресницы, а помада способна не только придать желаемый цвет губам. Косметика, как волшебница, могла, например, сделать женщину такой, что стала бы она намного моложе выглядеть. Или создать настолько яркий и обольстительный образ, что пройти мимо было бы уже совсем невозможно. И то, что макияж утренний отличается от макияжа вечернего – тоже в свои сорок с хвостиком узнала только благодаря интернету.

В общем, изменилась экономист небольшого частного предприятия Екатерина Александровна Быстрова в лучшую, с точки зрения внешности, сторону. Эдик, между прочим, первым это заметил и не преминул сказать:
- Ты и раньше, Катюшенька, была хороша собой, а тут… – он задержал дыхание и вкрадчиво произнёс – совсем королевой сделалась.
- Ну, уж  и скажешь тоже, - опустила глаза  Катерина. Но в глубине души ей были приятны такие комплименты. Слушала бы да слушала… А как же иначе?  Вадим, Катеринин законный муж, сколько бы она по модным бутикам не ходила да наряды себе ни покупала, сколько бы ни выискивала в журналах фасоны, которые больше подходили бы к её фигуре, сколько бы времени ни сидела в парикмахерских, словно и не замечал перемен, которые с его женой происходят. Посмотрит, бывает, равнодушно, на возвратившуюся после салона красоты супругу, и ни комплимента тебе, ни восторженных глаз. Как не видит ничего!

Как жаль, что не встретила она Эдика раньше!  Да и он то и дело говорил ей, что очень сожалеет о поздних их отношениях. Нехитрую историю Эдика Катя знала исключительно с его слов, но поверила в неё сразу и безоговорочно. Был он когда-то женат, но долго этот брак не продержался. «Очень властная попалась мне жена», - то ли с обидой, то ли с горечью произнёс он. В общем, не заладилось дело у Эдика с семейной жизнью. Прожили вместе четыре года, детьми так и не обзавелись, зато квартиру трёхкомнатную обставили по высшему разряду. А потом разошлись.
Эдик, по его словам, детей хотел, а жена всё тянула: «Вот сначала ремонт сделаем…»,  «Вот, погоди, надо мебель купить соответствующую…», «Вот машину в кредит возьмём…»  Ждал Эдик  ждал, пока все эти квартиры, машины да дачи перестанут занимать мысли его супружницы… Несколько лет терпел до смерти надоевшее «Вот подожди…». А потом в один прекрасный день плюнул на всё, собрал чемодан с вещами да ушёл. Навсегда ушёл. Чтобы больше ожиданиями этими не жить, чтобы жизнь начать нормальную. С хорошей женой, которая не будет кормить его «завтраками», а всё сделает так, как в жизни должно быть: чтобы семья у него состояла не из двух человек, а из трёх или четырёх. А, может быть, даже из пяти. Там уж как получится.

Своя квартира у него была. Правда, небольшая, но всё же была. От бабки с дедом осталась. Только теперь была она совсем пустой. Пока Эдик жил у жены, в свою квартиру наезжал редко. Заедет, проверит, всё ли в порядке, с бывшими соседками по подъезду парой слов перекинется – и был таков. Так его «двушка» и стояла, словно бесхозная. Мебель и другие вещи постепенно покрывались пылью, занавески на окнах выцветали,  краны в кухне и ванной ржавели. Эдик всё продолжал надеяться он, что жизнь переменится. Да вот не переменилась. Напрасными, выходит, ожидания его были. Так и произнёс с глубоким вздохом: «Ой, напрасными…».

После развода вернулся он в старую свою малогабаритку. Взял две недели отпуска за свой счёт и принялся мыть, чистить, драить. Всё, что требовало ремонта - починил. Там, где было нужно, подклеил и подкрасил. В общем, привёл жилище в порядок, и стало оно не бесхозным. Хозяйским стало, под стать своему владельцу. 

А вот в хозяине меж тем будто что-то сломалось. Или надломилось.  Женской любви да ласки ему, как и любому мужчине, не хватало, но вместе с этой нехваткой зародился в нём какой-то страх: стал он бояться заводить отношения с противоположным полом. Нет, в гости женщин Эдик регулярно приглашал, и цветы дарил, и когда чаем, а когда чем и покрепче угощал, но… на том всё и заканчивалось. Максимум неделю выдерживал – и снова на какое-то время оставался один. Пока не прискучит ему одинокое его существование да телевизор, который ненавязчиво в друзья набился. И тогда снова заводил Эдик краткосрочные отношения, и вновь ничего у него не выходило. Да и что могло выйти, если женщин Эдик теперь рассматривал, как жаждущий воды путник рассматривает родник? Припал к нему, жажду утолил – и вновь стал человеком! Не понесёшь же родник с собой! Вот и Эдик отношениями себя не обременял. Не ограничивал, но действовал, как тот путник, которому вода для избавления от жажды была нужна: утолил свои желания – и на этом всё закончилось. 
И не сказать, что он в женщинах окончательно разочаровался. Вовсе нет! Если бы разочаровался, разве бы стал он их к себе приглашать, да на чай с коньяком при этом деньги тратить? Но на что-то серьёзное его уже не хватало. А, может, просто не тянуло. Привык он к такой жизни и к отношениям таким же «одноразовым» привык.

Как он часто повторял, Катерина стала первой, к кому его сердце по-настоящему после развода потянулось. Что-то уловил он в ней, как приёмник тоненькой своей антенной улавливает волны. В гости, правда, к себе не приглашал, ссылаясь то на беспорядок,  то на проблемы со светом.  В кино и театры – да, водил исправно, словно чувствовал: досталась ему, наконец, такая женщина, с которой об одних только новостях из интернета, по большей мере – ничего из себя не представляющих – не поговоришь. И  если идти с такой королевой (а Катя действительно в последнее  время выглядела очень эффектно) – так уж никак не в свою малогабаритную холостяцкую квартирку, а туда, где ей станет действительно интересно. 

Подруги  Катюшины  –  их всего две было – отнеслись к такому выбору неоднозначно. Встретились, как это часто бывало в кафе, и Катин новый знакомый моментально сделался темой номер один для их разговоров.
- Молодец, Катюха! – не без восхищения говорила тонконогая  статная  Аллочка – руководитель балетной студии в местном Доме Культуры. – И правильно сделала, что обзавелась запасным аэродромом! – Твой-то не сегодня-завтра коньки от своих чрезмерных возлияний отбросит (тогда Вадим ещё пил). А тебе, глядишь, будет, где укрыться. Будет, с кем время скоротать. Ты не горюй, что замуж тебя пока не звал. У мужиков это знаешь как – и она подмигивала подруге – сегодня не звал, а завтра с кольцом обручальным явится. Думаешь, ему легко в статусе неженатого быть? В его-то возрасте?
- Явится, как же… - передразнивала Аллочку пухленькая рыжеволосая Тоня, которая  работала в инспекции по делам несовершеннолетних и полжизни положила на то, чтобы её молодые подопечные потихонечку становились «на путь исправления».  – Да ещё и два кольца притащит, - насмешливо говорила она, - по одному на каждую руку!
- Самое то! – громко хохотала она после очередной рюмки шотландского виски «CARDHU» – Представьте себе только! У всех по одному кольцу, а наша Катеринка и здесь всех обставит! И будет впереди планеты всей.
- Да будет тебе ёрничать! – пробовала урезонить Антонину Аллочка, - нашла тему для насмешек!
- Ничего я не ёрничаю, - вполне серьёзно парировала Тоня, и, резко повернувшись к Кате, командным голосом спросила:
- Ну-ка, скажи мне, разлюбезная моя, много ли ты про своего Эдика знаешь?
- Н-н-нет, - сразу растерялась та, - только с его слов кое-что. Но у Тони уже был наготове следующий то ли вопрос, то ли утверждение:
- В паспорт, конечно, мы тоже не заглядывали…
- Да зачем мне его паспорт? – продолжала недоумевать Катя, - что я с ним завтра в ЗАГС собираюсь?
- А то не собираешься!  - прыснула в кулак Аллочка.
Антонина же не унималась: - Я сейчас не о ЗАГСах речь веду. А, может, он мошенник какой? И только прикидывается хорошим?  Видела я таких, и, поверь, знаю, о чём говорю.
- Ты вот что, -  продолжала она наседать на подругу, - завтра же узнай о нём всё, что можно. Да побольше узнай, поняла?  Хитрости разные женские в ход пусти. Пококетничай. На винцо хорошее его раскрути. Под винными парами-то знаешь, как язык развязывается? Мне, что ли тебя учить надо, как это делается? – и она, словно в подтверждение своих слов, налила себе ещё «CARDHU».
Не знала и не ведала Катерина, насколько проработавшая двадцать лет в органах внутренних дел Тоня, была права. И не столько в том, что видела на своём веку всяких «фруктов», сколько в том, что раскусила она Эдика, даже не будучи с ним знакомой, моментально.  Нет, никаким мошенником или проходимцем Катин милый дружок не был. Ни мелких злодеяний, ни тем более нарушений закона за ним не числилось, так что ставить на «путь исправления»  там было некого. А вот то, что в последнее время стали в его доме бывать исключительно «женщины на одну ночь» - это была правда. И если бы Катя узнала эту правду, она бы, скорее всего, разорвала бы с Эдиком все связи сразу же.
Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю Катя так и не узнала ничего нового про того, кто всецело завладел её сердцем. А спустя какое-то время муж преподнёс ей сюрприз. Правда, надо сказать, сюрприз хороший. Закодировался Вадим.

Катерине, правда, от этого известия легче на душе не