неутихающего бурного веселья, куража, шабаша и безбашенности. Можно сказать еще про Викторию, которая полностью отошла на задний план моих интересов. Впрочем, это ее абсолютно устраивало. Зарабатывать она стала по несколько миллионов в месяц, но все равно это не шло ни в какое сравнение с моими личными доходами. Я объяснял это для себя тем, что я превратился в настоящего наркомана, чем, как оказалось, увлекались и все члены Совета. То есть я как бы был членом их негласного клуба по интересам, а Виктория вела трезвый, незапятнанный образ жизни, поэтому безусловно считалась безукоризненным, правильным, незаменимым работником, но все же не разделяла привязанности к наркотикам, а поэтому не заслуживала сто процентного, полного доверия, и оставалась всего лишь хорошо оплачиваемым нанятым тружеником.
Валентину я тоже постарался не обидеть, согласовав ей официальное поднятие зарплаты до ста тысяч в месяц. Для сравнения, обычный хороший квалифицированный рабочий на заводе получал в это же время двадцать-двадцать пять тысяч, вместе с премиальными. Когда меня спросили, на чем основывается моя просьба о повышении ей ставки, я честно ответил, что она меня развлекает, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы все дальнейшие вопросы тут же отпали, и ей сразу повысили зарплату в четыре раза, от имевшейся.
Стоит сказать, что несмотря на совершенно нездоровый образ жизни, в котором, помимо наркотиков, появился еще и алкоголь, я все же каким-то непонятным даже для себя образом, продолжал вести довольно неплохие брифинги. О том, что они неплохие, соглашались многие, и обмануть никого бы тут не получилось, потому что существовали совершенно объективные средства контроля и измерения, называемые рейтингом. Так вот этот самый рейтинг просмотра моих роликов был всегда очень высок. А некоторая моя наркотическая неадекватность на экране выглядела, как своего рода индивидуальное амплуа, особый стиль ведения передачи, этакое в разрез всему нормальному и правильному, представление финансовых новостей. Любой экономист сразу бы сказал, что все эти мои рассуждения полнейшая белиберда, и чистой воды лажа, других слов и не подобрать, но ролики-то предназначались совершенно для другой аудитории. Для той, которая мечтала разбогатеть не через собственное образование, и титанический труд, а при помощи обычных ставок на удачу, своего рода лотерею, где этой самой удачи ни у кого и никогда еще ни разу не случалось. Но главное-то дать заинтересованным лицам надежду. Вот я неустанно и обнадеживал их, своим умением хорошо говорить, а расхлябанным поведением еще и показывая, что на Форексе зарабатывать может абсолютно каждый олух, даже вроде меня. При этом я не забывал периодически демонстрировать все нарастающее мое финансовое благополучие.
Однажды, под воздействием наркотиков, я зачем-то напросился у Самойлова, на реальную операцию, проводимую одной из его боевых групп. Самойлов долго объяснял, что мне это не надо, и уговаривал не ездить. Но, если что-то нельзя, то этого «что-то» хочется еще сильнее. И я все же настоял.
- Ай, да, езжай, куда хочешь! – Психанул он, эмоционально при этом отмахнувшись от меня рукой. И вот мы с группой, на четырех джипах, уже на задании. Сначала это был некий детектив, квест, с поездкой по ночному лесу, с поиском в темноте нужного нам особняка, с переговорами в пониженной громкости голоса, с настоящим у всех оружием, с глушителями. Затем, когда требуемый объект был обнаружен, начался второй этап операции, в котором меня попросили ни в коем случае не выходить из машины, даже по нужде, оставаясь сидеть с водителем. Сами же спецназовцы выдвинулись к высоченному забору, огибая его по несколько человек с обеих сторон. Прошло может чуть больше минуты, как ворота забора стали медленно открываться. Водитель завел двигатель, включил фары, и направил свою машину внутрь. За нами поехали еще две машины. Четвертая осталась у ворот снаружи. У открытых ворот стоял наш боец. Но рядом с ним на земле я заметил в полутьме отраженного света уличного светильника, лежащую в не совсем естественной позе фигуру человека, в черной спецодежде. По всей видимости это был охранник особняка. По расположению рук, ног, головы и туловища становилось ясно, что он всего скорее мертв, потому что живому в такой несуразной позе лежать ну никак было бы некомфортно. Наша машина остановилась недалеко от красивого искусственного бассейна, подсвеченного как сверху, так и из-под воды. Сама вода казалась необыкновенного бирюзового цвета, и такой прозрачности, что на самом дне можно было рассмотреть каждую деталь орнамента выложенного, видимо, кафелем мозаики. У нашей машины возник руководитель группы, рванул дверь на себя.
- Ну что, пойдем, раз хотел поучаствовать, - обратился он ко мне. Я попробовал изобразить спецназовца, ловко выскочив из автомобиля, и даже сжатыми губами улыбнулся руководителю. Хотелось показать им, что я же тоже проходил кое-какое обучение, правда, с уже ныне покойным ВП, и даже мог бы кое-что и продемонстрировать. Руководитель одобрительно кивнул головой, но без какого-то намека на улыбку.
Прямо перед бассейном возвышался трехэтажный дом. Можно было выйти из дома, и сразу же нырнуть в воду. Середина жаркого лета стояла в разгаре, и иметь свой бассейн в Подмосковье, перед самым домом, означало привилегированное положение собственника этой усадьбы, и говорило о совсем не маленьких доходах, получаемых им. Неподалеку от нашей машины два спецназовца подвели и силой, без слов, принудили лечь молодого парня в спецодежде. Вероятно, это был еще один охранник, или работник усадьбы. Руки у него были за спиной закованы в наручники. Он попробовал обратиться к спецназовцам, но один из стоявших тут же наступил ему на голову, вминая парня лицом прямо в землю. Другой поставил свою тяжелую ногу на спину, чтобы тот не извивался. Такого обращения с человеком в живую я еще никогда не видел. Даже через наркотическое опьянение, я почувствовал всю жуткость происходящего. Парень мог легко задохнуться землей. Но тут спецназовец расслабил ногу, находящуюся на голове парня, давая ему возможность сделать вдох, но не снимая ее совсем, чтобы тот чувствовал, что любая подача голоса может обернуться для него новым поеданием земли. И тут внимание с парня переключилось на освещенную часть входа в дом. Там дико истерично закричала женщина. И сразу звук ее голоса моментально стих, словно выключили выключатель. Двое спецназовцев выволокли из дома в одной ночной рубашке бесчувственное женское тело, и поволокли ее к нам. Через несколько секунд, следом за ними появились еще три человеческие фигуры, это двое других спецназовцев, держа под обе руки, вели крупного мужчину, возвышавшегося над ними на целую голову, одетого лишь в одни семейные трусы. Женщину, в бесчувственном состоянии, подволокли к нам, и подтащив к краю бассейна, так, чтобы тело оставалось на гранитном бордюре, а голова и плечи зависли над водой, распустили свои руки, позволяя ей прямо лицом упасть прямо в воду. Раздался всплеск воды, заглатывая в себя голову вместе с длинными волосами, по самые плечи. Но тут же безжизненное тело вдруг напряглось, спружинилось, тонкие белые руки нашли под собой опору, и женщина вытащила голову из-под воды, громко вздыхая, испуганно и жадно набирая в легкие максимальную порцию свежего воздуха.
- Ожила! – Радостно улыбнулся один из спецназовцев.
- А я думал, ты ее кончил, - чуть усмехнулся глазами второй.
- Да нет, только погладил, чтобы не верещала.
- Ребята, вы чего? – С неподдельным страхом оглянулась женщина, делая попытку как-нибудь договориться.
- Лежи пока тихо. – Приказал один из спецов.
- Ребята, миленькие, ну вы чего? Может договоримся? – Сменила она грубое обращение на совсем уж сладкий нежный голосок. – М? – Перевернулась она и приподняла вопросительно брови.
- Лежи пока, - смягчил голос один из спецов, как бы давая понять, что, если четко и правильно выполнять его распоряжения, то все закончится вполне нормально. В это время сюда же подвели и здоровяка в трусах. Он был не просто высокий, а еще и очень жирный. Ни одного мускула через толщу жира не проглядывало. Но, тем не менее, он был очень здоров. Каждая его рука в обхвате была толще моей ноги. Более того, вся кожа его тела, а также рук и ног, имела почти сплошное покрытие угрожающего содержания татуировками. Казалось, предложи сейчас здесь без использования оружия честно побороться, то этот здоровяк раскидает всех наших спецназовцев, как котят, одними голыми руками. Но ведь они ему как-то умудрились за спиной надеть наручники. Подведя к нашему руководителю группы, спецназовцы, не сговариваясь, силой ударили сверху вниз каблуками своей обуви, под оба коленных сгиба здоровяка, так сильно, что тот рухнул на колени.
- Ну вы, козлы! – Зло огрызнулся здоровяк.
- Добрый вечер, Кабан, - вежливо обратился к нему руководитель группы. В это же время из дома радостно выбежал еще один спецназовец, показывая кверху, что обнаружил две полные литровые бутылки водки.
- Я своим корешам Кабан, а для тебя Николай Иванович, мразь. – Резко ответил здоровяк. – Ты у меня плакать начнешь, когда умирать будешь!
В это время спецназовец с водкой подбежал совсем близко.
- Тебе же, Кабан, предлагали договориться по-хорошему, но ты в своем репертуаре, недоговороспособный. – Ответил ему равнодушно руководитель, и тут же, взглянул на принесшего водку. – Одну ей, другую ему. – Произнес он спокойным тоном. А здоровяку добавил. – Плохо ты разбираешься в людях, Кабан, я еще ни перед кем никогда не плакал.
Спецназовец с водкой протянул одну бутылку первой паре, которая охраняла женщину, а вторую стал откупоривать сам, причем все обрывки закрывашки кидая в бассейн. Двое спецов, державших здоровяка, резко повалили его на спину.
- Ну вы, козлы! – Зарычал недовольно он.
- Давай, открой ротик, - ласково попросил его спецназовец с бутылкой. – Открой, пожалуйста, или я тебе все зубы сейчас прикладом выбью, а выпить все равно заставлю. – Доброта его голоса никак не увязывалась со смыслом произносимого текста. – Давай, выпей, легче умирать будет. – Наклонил он горлышко бутылкй ко рту здоровяка. Тот нехотя, но все же начал пить.
Примерно по тому же сценарию развивались события и с женщиной. Один из спецов открыл вторую бутылку, бросив все элементы закупорки в бассейн, потом присел рядом с женщиной.
- Выпей, дорогая, - предложил он.
- Я нет, я не буду, - задрожала она.
- Ну, пожалуйста, выпей. Или я тебе вот этот кинжал сейчас в рот целиком засуну. – Вынул он здоровенный нож, и поводив его лезвием пред самым ее носом. – Все равно ведь выпьешь, только еще хуже будет. На, держи сама, и пей. – Сунул он бутылку прямо в руки женщины. А сам взялся рукой за ее ногу. Но тут же поднял на нее свои глаза, и твердо произнес. – Пей!
Женщина поднесла бутылку к губам, и стала мелкими глотками отхлебывать из нее горячительную жидкость. А спецназовец повел руку по ее внутренней части ноги кверху. Дойдя до основания, он поднял на своих товарищей по оружию лицо, и довольно улыбнулся, демонстрируя, где у него находится сейчас рука.
- Хорошая баба. – Высказал он свое мнение. Я тоже заметил,
С уважением, Пётр