звонкам. Уже в этот раз я четко придерживался тактики, названой мной «меньше скучной информации, больше красивой жизни». Обедать пока не хотелось. Сильное возбуждение аннулировало доступ информации по голоду к головному мозгу. Параллельно этому в мозгу завелся вопросительный жучек, грызший серое вещество мозга вопросом: «А когда дадут эту мной заработанную сумму?».
Клиенты на том конце провода оживились и стали более контактными. Они сами поддерживали разговор, активно задавали свои вопросы, записывали, или делали вид, что записывают, адрес офиса, и обещали в скором времени прийти лично. Я заметил, что перестал почти совсем использовать заготовленные кем-то скрипты, а порол настоящую отсебятину. Хотя она была вся по делу. Быть может, когда читаешь заготовленные фразы, чувствуется, что слова идут не от души и не от сердца, а создают эффект присутствия человека-робота, который говорит машинным голосом по программе, думает по программе, действует тоже по программе, и от этого беседа раньше никак не получалась. Вот, возможно, почему Валера и Василий Николаевич не пользовались скриптами, а предпочитали вольную беседу двух нормальных людей, лихую кавалерийскую атаку, без разведки боем.
На обед я так и не ходил. Валера с Клавдией Ивановной вернулись часа через два. К этому времени руководительницу уже ждали два человека: один желал внести деньги на депозит, вероятнее всего, небольшой взнос, и стать новоиспеченным трейдером, второй хотел заплатить за учебу.
Вечером, голодный, но в приподнятом настроении, я вышел на улицу и, не успев даже сделать первый глоток свежего морозного воздуха, оказался схваченный слабыми ручками Яны.
- Ни с места, вы арестованы! – Весело воскликнула она.
- Я согласен, - ответил ей.
Яна, рассмеявшись, тут же, привычным подхватом под мой локоть, взяла бразды моего управления в свои руки.
На этот раз меня ждал сюрприз кулинарного искусства, в виде неподражаемого горохового супа, с его особыми, ни с чем не спутываемыми запахом и вкусом копченостей, мясного навара, и конечно же, самого вареного гороха. Имея лишь жалкие воспоминания об легком утреннем перекусе, я готов был съесть целого мамонта, поэтому суп закончился, еще не успев как следует начаться.
Яна задержалась на этот раз с уборкой в комнате, и я, отложив опустевшую тарелку, пошел к ней сам. Она стояла спиной, согнувшись над диваном и поправляла сбившуюся накидную ткань. Она, похоже, почувствовала мое приближение и замерла в согнутом состоянии. Я обнял ее со спины, ощущая всем телом ее нежные прелести.
На следующее утро рабочий день начался, как обычно, с традиционного утреннего коллективного распития чая. Все наслаждались глотками горячей живительной влаги. Коллективная чайная церемония воспринимается совершенно по-другому, чем простое одиночное домашнее вливание в себя горячей сладкой воды. Когда пьешь не один, происходит какое-то молчаливое эмоциональное взаимодействие всех пьющих – не путать, пожалуйста, с алкоголиками, - и это взаимодействие, в своем роде, хотя бы на момент питья, роднит, делает людей близкими и теплыми. И сам чай кажется гораздо вкуснее и приятнее. Только на этот раз был еще вдобавок очень маленький, замечательный нюанс: я купил в магазине и принес для всех пачку печенья. Это печенье было с радостью съедено всеми членами нашей фирмы, с нескрываемым удовольствием и благодарностью. Вместе с чаем и печеньем пришло некоторое просыпание. Я не был любителем утренней зарядки или поклонником других взбадривающих утренних моционов, предпочитая просыпаться не сразу весь целиком, как в армии, с командой «рота подъем», хотя в армии еще и не служил, а выходил из сна постепенно, частями, окончательно отходя от спячки лишь на работе, а в данном случае, только после чашечки чая. Далее все принялись осуществлять свои рутинные трудовые обязанности.
Ко мне с утра потянулись люди. Я снова принялся оттачивать, как боксер оттачивает свои удары на боксерском мешке, свои навыки ораторского искусства, на своих посетителях, мысленно отмечая для себя сильные и слабые выпады и ходы. В расширяющихся или сужающихся зрачках в глазах людей я замечал их доверие или сомнение, согласие или противостояние, доброту или подозрительное негодование. Еще до этого, смотря по ночам всевозможные видеоролики по трейдерствау, я подметил одну понравившуюся и запавшую мне в сердце, деталь, как один из ведущих аналитиков одного из дилинговых центров, в своем разговоре применял расширенные информационные посылы, рассказывая не только о Форексе, а увязывал котировки курсов валют с падающей или растущей ценой на нефть, на золото, а также с публикацией отчетов Министерства торговли США и Министерства труда США, а еще - данные по инфляции в еврозоне, о сокращении торгового дефицита США. И вот я начал, сперва робко, вставлять по одной такой фразе в свои объяснительные спичи. Как мне показалось, на слушателей такие фразы действовали, как взгляд удава на лягушку: моих посетителей почти поголовно будто парализовывало: они впадали в состояние ступора и начинали беспрекословно подчиняться моим командам. А все мои команды сводились практически к одному и тому же, это к вступлению в ряды почетных трейдеров и уплате денег для ставки на депозит. Также, не ушло от моего внимания то, что и Валера, и Василий Николаевич стали озираться на меня после очередного моего: «Доллар продолжил свое ралли на валютных площадках…». Это превращалось в своего рода мистику: все больше моих посетителей уходили с решительным «да!», и все меньше высказывали свое отрицательное «нет», да и то виновато оправдываясь, что это «нет» скорее имеет корни в полном отсутствии денег, нежели были связаны с несогласием вливаться в наши финансовые отряды, готовые вычистить карманы и запасники Форекса.
Раз за разом мои пояснения, связываясь из отдельных сильных слов, выражений и фраз, сливались в убедительную гармоничную речь, которая стала нравиться и мне самому. Бацилла Форекса заражала все большее количество граждан. Теперь я подводил всех к мысли, что надо не просто вложиться в это финансовое дело, может быть даже дело всей последующей жизни, а вложиться максимально, с наивысшей финансовой мощью, чтобы получать действительно по-настоящему внушительные, ощутимые всходы экономического урожая.
Так истек еще один день. Вечером меня встретила Яна. Были вкусные щи из свежей капусты. Был прощальный поцелуй, затем ночные бдения на Форексе: я снова и снова запускал на демоверсии новую какую-нибудь тактику или стратегию, пытаясь уже не заработать, а хотя бы просто подольше продержаться на плаву без получения маржин-колла, то есть без того, чтобы слить депозит. И действительно, я кажется нашел такой способ. Он был до гениального прост и логичен, правилен и убедителен, точен и уникален. Этот способ назывался «Никогда не играй на Форексе» - вот и все! Что могло быть более талантливо и не банально?
Параллельно с этим я слушал и вслушивался в речи и слова разных финансовых аналитиков от Форекса, записывал себе в блокнот их коронные фразы и специальные термины, делавшие их, в глазах слушателей, настоящими экспертами в области мира больших денег. Я заучивал эти фразы и термины, до отскакивания от зубов, произносил их вслух по несколько десятков раз, заставляя себя думать о том, о сем, о чем угодно, но, чтобы при этом мой рот говорил именно то, что нужно говорить и с теми интонациями, с какими следовало это говорить. Как мне казалось, актеры так оттачивают свои роли перед спектаклем. В какой-то передаче один из актеров поведал секрет актерского мастерства, что на сцене они – актеры, как и все остальные люди, подвержены различным бытовым неурядицам, конфликтам и житейским трудностям, с которыми выходят на подмостки, и во время спектакля продолжают думать и переживать то или иное не всегда приятное личное событие, но язык их и их губы произносят текс из роли, а телодвижения соответствуют сюжету, не позволяя возобладать над собой негативному настроению.
Наш уже знакомый дедуля, который командовал когда-то полком и внес на свой депозит почти двадцать миллионов рублей, появился у нас в офисе самым первым. Мы как раз закончили пить чай. Под мышкой он держал ноутбук. Лицо выражало крайнюю степень растерянности и, как показалось, испуга. От того прежнего дедули, с замашками боярина, с богатыми знаниями всей подноготной нашего правительства, с непогрешимой верой в собственные убеждения - как нам обустроить Россию, чтобы каждый в ней зажил счастливо, ничего этого не осталось. Даже личная охрана, на этот раз, отсутствовала. Нижняя губа непроизвольно дрожала. Пальцы в разнобой шевелились, перебирая какой-то невидимый предмет. В глазах явно присутствовала излишняя влага, приготовившихся выкатится слез. По всем признакам можно было без труда понять, что дедуля находится в самой максимальной фазе крайнего стрессового переживания. Он подошел ко мне.
- Э-э, здравствуйте, - начал он. – У меня что-то странное вышло. Ну, на компьютере, что-то вышло не то.
С этими словами он положил ноутбук передо мной и открыл его. Пока ноутбук включался, дедуля продолжал свою речь.
- Сначала у меня пошла прибыль. Я открывал и открывал новые ордера. Их уже было много. Потом пошло обратное движение графика, и я получил большую прибыль – пятьдесят тысяч долларов. Я снова стал открывать ордера, уже в обратную сторону, как вы и учили, и опять прибыль уже сто тысяч долларов. И так больше суток. Я не спал. Совсем ни одной минуты не спал. К сегодняшнему утру у меня уже был почти миллион долларов! Я снова и снова открывал ордера, очень много ордеров. Чем больше их открываешь, тем больше получается прибыль на возвратном движении графика, я это понял. Я наоткрывал ордеров на весь депозит, то есть на весь миллион долларов, но вот график-то пошел не туда. Он пошел не по возвратному движению, как это было до этого, а так и продолжил идти куда шел. И тут мой депозит стал таять, ордера стали закрываться сами собой. Они закрывались, а я смотрел и не знал, что делать. А потом все ордера закрылись сами. Вообще все ордера закрылись. Мой депозит показал пятьдесят центов. Я не понимаю, что произошло? Как вернуть мой миллион? Что делать?
- Давайте посмотрим, - как можно доброжелательнее предложил я, хотя уже точно знал, что наступил тот самый неотвратимый маржин-колл, который забирает все деньги в пользу нашей фирмы, и кто-то там из нашего высокого руководства сейчас, увидев, что триста тысяч долларов плавно перетекли к нему в карман, радостно потер руки. Дедуле бы снять свой миллион долларов и радоваться сказочной удаче, так ведь нет – жадность. Она поглощает человека целиком и не позволяет остановиться. Взглянув на историю операций, я без слов понял, что дедуля, особенно на последнем этапе игры, открывал свои ордера с такой частотой, будто картошку сажал, а так делать совершенно нельзя. Необходимо соблюдать, по крайней мере, хотя бы осторожность и не вкладывать всю сумму во все вновь открываемые ордера. Но азарт и вера в свою удачу застилает глаза. Она застилает глаза не только этому дедуле. На эту наживку попадаются абсолютно все трейдеры. Можно
С уважением, Пётр