переваривал ни гарсунщиков, ни сутенеров, и уж тем более пидарасов.
Дав тому пидору пару минут помокнуть, он вытащил его из унитаза и, привязав ремнём к трубе парового отопления, приступил к допросу.
— Фамилия, имя, адрес и место работы…
— Сергей Халин, временно безработный, и бездомный, если не считать, что живу здесь в гостинице…
— Как так? — удивился майор.
— Да уж вот так, как только уволили из милиции, то и выселили из ведомственной общаги, а хаты я себе ещё не купил.
— Тебе ею скоро в зоне обеспечат. Это если будешь себя вести правильно.
— А, если не правильно, то, что тогда?! — стал пузыриться Халин.
— Тогда деревянный бушлат и две сажени земли. Колись, гнида, не заставляй приглашать сюда костоломов из конторы! Кто были те двое, что вместе с Рыжей грохнули полковника МГБэ!?
— Я не знал, что он из МГБэ, — посерел лицом Халин. — Иначе бы в жизнь не связался.
— Так, кто они и где их можно найти?
— Да, не знаю я где они живут. Подошли ко мне в ресторане, выпили, потом поднялись в мой номер, опять выпили и я не помню, как оказался вместе с ними в одной постели. А утром они мне показали фотографии. Боже, какая мерзость, — заплакал Халин.
— Хорош ныть. Что было дальше?
— Сказали, что если я не буду выполнять их требования, то они отнесут те снимки не только в милицию, но и расклеят по всему городу. А в моем полукриминальном деле — это хуже смерти.
— И что не оставили никаких каналов связи? Не гони пургу, мразь!!
— Оставили. Вернее я сам подсмотрел у одного паспортные данные. Он живет в Ленинграде, на Невском проспекте. Дом, то ли семь, то ли восемь, а вот квартиру забыл, но я его рожу могу опознать и второго тоже.
— Предлагаешь взять тебя с собой в Ленинград? Хитер бобёр. Но делать нечего, если руководство одобрит — возьму. Но, если обманываешь, шкертуйся, гнида, сразу.
— Ты, что тоже на флоте служил?
— Тебя ебет? Если ебет, то подпрыгивай. На том корабле, на котором я служил, пидоров не было. Хорош байки травить — поехали, гандон штопанный, в управление. Если все срастется — утром на самолет и в Москву.
3
После того, как майор доложил о результатах своего расследования, руководство главка его план утвердило. И на другой уже день, он со своим коллегой капитаном Дигавцовым, взяв с собой закованного в наручники Халина, отправились в путь. С собой они везли портреты-фотороботы составленные художником главка по словам Халина. До Москвы они добирались с оказией на военно-транспортном самолёте, а уже из Москвы ехали с комфортом в отдельном купе фирменного поезда «Красная стрела», который, распугивая глухомань российских просторов, мчался на всех парах в столицу трех революции город-герой Ленинград.
Фирменный поезд «Красная стрела», прибыл с небольшим опазданием, но коллеги майора Дурново его ждали в теплом вокзальном буфете и не особо по ним скучали. Майор с напарником выпили с дороги в том же буфете горячего чая с коньяком и лимоном, Халин обошелся простой водой. Его посадили в хлебную будку, а сами, разместившись в новенькой «Победе», предоставленной ленинградским главком, поехали по указанному Халиным адресу. Не доехав, до указанных домов пару кварталов, они вышли и взяв с собой фотороботы, не спеша отправились по проспекту, выискивая свободные лавочки на которые можно было бы присесть.
Город Ленина, готовился к торжественному празднования Великой Октябрьской революции. И хоть погода стояла мерзкая, сыпал нудный осенний дождь, улицы украсились флагами, транспорантами, были даже портреты вождя мирового пролетариата. На балконе особняка балерины Ксешинской, откуда Ильич произносил свои пламенные речи, красовалась мемориальная табличка с его бронзовым профилем. Был выставлен даже тот бронеавтомобиль, на башне которого он красовался на вокзале. Чувствовалось, что отцы города к празднованию подошли самым серьёзным образом.
К делу были привлечены и участковые милиционеры, которые с портретами-фотороботами обходили своих осведомителей. Но, пока всё было бесполезно. Никто тех людей не видел. Никто с ними по соседству не жил. Никто с ними нигде не встречался и не пересекался.
Так прошло два дня. И вот наконец-то на третий день у парадных дверей дома номер семь, показался человек, отдаленно похожий на фоторобот. «Один из них», — прошептал Халин. «Сиди ровно на заднице и молчи, — цыкнул на него майор. — Сами управимся». И точно, получив сигнал, группа захвата, окружила человека и в мгновении ока, затолкала его в хлебный фургон. Не откладывая дела в долгий ящик, его обыскали и тут же приступили к допросу.
— Фамилия? Адрес? Где твой второй поддельник? Говори, сволочь не то мы тебя сейчас в Неве искупаем… — нервно начал задавать вопросы майор.
— У Вас, дорогой товарищ, в руках находится моё удостоверение личности, если не тяжело раскройте его и прочтите, — на удивление спокойно сказал задержанный.
— Директор ленинградского НИИ Иванов Петр Сергеевич, — открыв корочки, прочел майор. — Ну и что?
— А то, что если Вы не дурак, конечно, то должны понимать, что я являюсь ещё и офицер МГБэ. Состою в штате 5-го отдела в звании полковника. Имеете на это, что-то сказать?
— Да, имею. Зачем Вы убили своего коллегу полковника Килькина? — пошел напролом майор Дурново.
— У Вас есть доказательства. Кстати, вы кто такие, бравы молодцы?
— Мы из милиции. Из главного управления внутренних дел. Я следователь по особо важным делам майор Дурново.
— Что-то я Вас майор у нас в главке не видел.
— Я из Сталинграда. Работаем по делу убийства полковника Килькина, совместно с ленинградскими коллегами.
— Понятно. И дался же вам этот стукачок Килькин, стоит из-за дерьма руки марать. Так как быть с доказательствами моей вины, майор, или Вы надеялись их из меня выбить силой? Не советую, у меня имеются очень влиятельные друзья и покровители. Так, что попали Вы майор, как кур в ощип. Мало того, что Вы влезли не на свою территорию, так Вы еще и захватили офицера МГБэ, при исполнении им своих служебных обязанностей, чем сорвали секретную операцию. Что будете делать майор? Нет, Вы, конечно, можете отвезти меня в главк, до выяснения моей личности, а можете позвонить по этому телефону, и сюда приедет мой непосредственный начальник комиссар государственной безопасности 2-го ранга товарищ Петренко, который все вам популярно растолкует. Только боюсь, что тогда служить всем вам останется недолго.
— Что Вы предлагаете, товарищ полковник? — начал сдавать назад майор.
— А, что тут можно предложить? Вы меня здесь не видели, а я вас. А, чтобы Вы не тратили попусту казенное время и деньги, я вам отдам копии допроса двух человек, которые уже сидят в Крестах. Сегодня утром они добровольно и чистосердечно признались в убийстве полковника Килькина. Но для этого мне надо время… Хотя бы до вечера. Ну, так, как майор — едем в главк, и прощай погоны с кабинетом и табличкой «Время уважаю» или встречаемся вечером на явочной квартире? Вы забираете протоколы и с победной реляцией возвращаетесь назад к себе в Сталинград. Думайте быстрее, майор, Вы мне срываете встречу с информатором.
— Дайте мне телефон вашего института, я проверю кто там директор и заодно адрес явочной квартиры…
Задержанный взял свой блокнот и написал там несколько слов и цифр. После чего попросил закурить. Получив свою же папиросу, он подкурив её, стал молча пускать дым в отдушину.
— Капитан, пойдите, проверьте всё, — отдал приказание майор и в ожидании возвращения капитана, тоже закурил.
Капитан вернулся минут через десять, был он бледен и так вспотел, казалось — он целый день пахал на солнце. Тяжело отсапываясь он начал докладывать:
— Согласно Вашему приказу, товарищ майор, я позвонил в институт. После того, как я представился, меня соединили с секретарём директора, который не только подтвердил информацию, полученную нами от задержанного, но и высказал озабоченность тем, что директор не появлялся на рабочем месте. Он мне описал его внешние данные — они полностью совпадают с нашим задержанным. Потом я позвонил своему знакомому в МГБэ и он так же не подтвердил, что у них в штатном расписании имеется такой полковник и назвал его шефа. Всё сходится, товарищ майор. Похоже, мы действительно влезли не туда, куда надо. Что будем делать?
— Что тут остается делать? — обреченно махнул рукой майор. — Принимать условия товарища полковника. И молиться всем нашим коммунистическим богам, чтобы он нас не продинамил. Так как, товарищ полковник, договоренность остаётся в силе, Вы не передумаете?
— Смысл? Чтобы вы и дальше копали? Не переживайте — я своё слово держу.
— Хорошо. Конец операции. Снимаем оцепление. Все свободны.
Задержанного отпустили и он не торопливой походкой вошел в дверь того же подъезда, возле которого его задержали. А майор отправился в главк, чтобы связаться со своим шефом и доложить результаты проделанной операции.
Полковник не обманул. Когда майор позвонил в дверь явочной квартиры, он был уже на месте. Более того, он даже накрыл стол. На котором красовалась бутылка армянского коньяка и довольно приличная еда. Такую еду майор, только, изредка получал по праздникам в своем спецпайке, для особо избранных. Грех было не принять приглашение полковника — преломить хлеб, в знак примирения. Тем более, что с протоколами все было в порядке. Не оригиналы, конечно, но копиям на спецбланке КГБ с печатями и подписями можно было безоговорочно верить. Хотя верть в этом мире нельзя никому. Доверять — да. Верить — нет. Но за неимением лучшего… тем более, что руководство в Сталинграде вполне устраивала версия ленинградских коллег. Делать в Ленинграде было нечего, осталось только выпить на посошок, закусить и отправляться на вокзал.
— Ну, что, майор, Вас все устраивает в этих протоколах? — спросил полковник, дождавшись, когда майор дочитает до конца.
— Туфта, конечно, редкая, но моих шефов она устраивает, а мне большего и не надо.
— Вот и хорошо. Я рад, что у нас с Вами, майор, всё разрулилось. Выпьем? И перейдём на ты?
— Можно и выпить, и на ты перейти. Но предупреждаю — я придерживаюсь традиционных сексуальных связей с блядями.
— Я малый не дурак, но и дурак немалый. Намёк, майор, понял. И отвечаю по существу вопроса- я тоже сплю с бабами. А разрабатывал Халина мой оперативный стукачек Усатый, такой же пидорок, как и то хуйло. Я только фотал тот бардак. Противно, но что майор поделаешь, такова наша служба.
— Твоё здоровье, полковник. А что, это за странная погремуха такая у твоего стукача — Уссатый?
— Хэх хэ хэх, — то ли хмыкнул, то ли рассмеялся полковник, — ну ты даешь, майор… Ну, насмешил, так насмешил… Хотя, что уссатый, что обоссатый. Подлецу — всё к лицу. Что поделаешь — приходится и с такими подонками дело иметь… Твоё здоровье, майор. Что-то мне подсказывает, что ты скоро станешь подполковником.
— Твои бы молитвы, да Богу в уши… Твоё здоровье…
— И за твоё тоже. Тебе не кажется, майор, что мы частим? Не хочешь сбавить темп и послушать мой рассказ о том, каким замечательным парнем был полковник Килькин и за что, он, в конце концов, поплатился своей жизнью?
— Честно говоря, особым желанием не горю, выслушивать истории о всяких поддонках… Или он все же был героем
