корнями за отвесный клочок земли, готовый от порыва ветра упасть в бездну.
Поклонился визирь, что он понимает, и пошли они обратно к дворцу. Но не было покоя шаху весь день, все было не мило его сердцу. То подойдет он к лимонному дереву, но не хочет даже плода сорвать, то кушанья ему не по нраву, боялись слуги подходить к нему, а все сорок жен и носа не показывали из своего дворца, все, вместе рассудив, что лучше им пока спрятаться.
Так прошел день и ночь.
Утром пришел визирь, переодетый в купца, и принес грубое платье для шаха.
– Почему это твой наряд роскошнее моего? – удивился старый шах.
– Доверься мне, мой господин. Пусть говорить буду я, а ты слушай и прикидывай. Как поймешь, что мы нашли ту, которую ты ищешь, скажи свое слово.
– Пусть будет по-твоему, – согласился шах.
Тайно они покинули дворец и на двух лошадях поскакали в город. Много нового увидел шах, чего раньше не видел. Не было в его городе радостных лиц, всегда сопровождающих его поездки, не было праздничных украшений на домах и деревьях, не играли отовсюду радостные песни, не ласкали его взор прекрасные девушки, танцуя от радости при его появлении.
– Это настоящий город, – сказал визирь, видя его удивление. – Твой город другой, он живет только тогда, когда ты в нем.
Задумался шах, но промолчал, помня обещание визиря. Ехали они по грязной улице, в темных домах кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то вздыхал, кто-то ругался. Доехали они до площади, где находился рынок. По пустым торговым рядам сновали грязные старухи, выискивая завалившийся кусок лепешки, или обрывок ткани, или горсть зерна. На другом конце копошились мужчины в рваных халатах, вытаскивая из мешков рванье, разговаривали они шепотом, ругались, торговались. Испугался старый шах, схватился за меч, но не стал доставать его, видя, что визирь даже не шелохнулся. Увидели их бандиты, стали совещаться, а потом подошли к ним, окружили со всех сторон.
– И чего это не спится столь почтенным людям? – спросил один.
– И куда это направлялись ваши чистые ноги? – спросил другой, а третий и четвертый же готовили ножи, чтобы наброситься на них сзади.
Выхватил визирь свой меч и разрубил первого пополам, бросились тогда остальные бежать, побросав награбленное.
– Эй, добрая женщина, – визирь поднял один из мешков и подошел к одной из старух, пытавшейся выскребать застрявшие в щели прилавка зерна. – Возьми эти вещи, продашь их, купишь себе еды.
– Ой, спасибо, добрый господин, – но лучше ты отдай эти вещи доброй Айсулу. Придут к ней те, у кого даже одежды нет, возьмут ее, а мне и этих зерен хватит.
Поклонилась старуха и ушла, зажав в кулаке несколько зерен. Взвалил визирь мешок на коня, и поехали они дальше.
Длинный был рынок, почти как сам город, долго ехали они. Добрались, наконец, до другого конца, смотрят, а трое ребятишек мешок с яблоками делят. Плохие съедают сами, а хорошие раскладывают по четырем мешочкам.
– Здравствуйте, джигиты, – поздоровался визирь, он дал каждому из них по два сахарных яблока.
– Спасибо, господин, поклонились мальчики. – Давай, мы твоего коня напоим и друга твоего коня тоже напоим.
– Визирь согласился. Двое ребятишек взяли у него бурдюки и убежали к фонтану, а третий стал раскладывать яблоки по мешкам. Взял он по одному сахарному яблоку и положил в три мешка, а остальные положил в четвертый.
– Зачем ты это сделал? Чей это четвертый мешок, ведь вас трое? – спросил его визирь.
– Этот мешок мой, этот моего друга и этот, – показал мальчишка на первые три мешка. – А четвертый мешок мы отдадим Айсулу, чтобы она смогла накормить того, у кого сегодня даже одного зерна не было на обед.
– Я слышал о ней. Кто она, может она пери? – спросил визирь.
– Нет, она во сто раз лучше самой красивой пери! Когда нам нечего было есть, мы приходили к ней, и она кормила нас. Когда болел мой брат, мы пришли к ней, и она вылечила его.
– Где мы можем найти эту чудесную девушку?
– О, она живет далеко и близко, – ответил мальчишка, – если идти от дворца шаха, то и за день не дойдешь, устанешь. Если идти от хижины самого бедного, то надо просто перейти дорогу и не заметишь, как придешь к ней.
Прибежали мальчишки, напоили коней, поклонились, и побежали с мешками домой.
Ничего не сказал шах, только покачал головой. Проехались они по рынку, но больше никто не встретился им на пути. Долго они блуждали по городу в поисках Айсулу, но никто не мог подсказать им верной дороги. Один скажет, что надо ехать на запад, доедут они до западного конца города, а там и слыхать не слыхивали о ней. Другой скажет, что там, где караваны входят в город, но и там ничего нет. Задумался визирь и отпустил поводья, давая коню сделать выбор. Солнце уже клонилось к закату, когда они выехали за пределы города, там, где не ходят караваны, куда не забредет случайно купеческая повозка. Вокруг была только пустыня и несколько убогих хижин, давно брошенных своими хозяевами, оставившие жилище под властью бурь. Ехали они так по узкой дороге, пока солнце не село, а на небо не взошла яркая луна.
– Смотри, мой господин, – визирь показал на слабый огонек, видневшийся в ночи. – Мне кажется, что провидение не оставило нас.
Подъехали они к небольшому домику, единственному во всей округе. Визирь слез с коня, шах подхватил его коня и поехал в стойло, где кем-то было уже заботливо налито воды и висели две торбы полные свежего овса. Стал он поить лошадей и расседлывать их.
Подошел визирь к двери и постучал. Не сразу ответили ему, ничего не было слышно. Он постучал еще раз, и дверь распахнулась. На пороге стояла прекрасная девушка в простом белом платье без украшений, с добрыми черными, как смола глазами, ее длинные волосы струились до пят, заплетенные в тонкие косички. Понял он, что нашли они ту, что искали, но не стал визирь звать шаха, а лишь поклонился ей и сказал.
– Здравствуй, прекрасная женщина. Дозволь нам войти в твой дом и утолить свой голод и жажду.
– Заходите, гости дорогие, – рассмеялась она. – А я уже и заждалась вас, вот уже и плов поспел, а вас все нет и нет.
Она поклонилась визирю и посмотрела на стойло, где шах неумело пытался покормить коней.
– Взгляд туманен, слух обманчив, только дело может сказать правду. Твой слуга никогда не будет у тебя в услужении.
Визирь поклонился в ответ, дивясь ее уму. Наконец шах справился с лошадьми, и они вошли в дом. Девушка принимала их как дорогих гостей, усадив на почетный ковер, не покрытый одеялами и подушками, жестко было сидеть шаху, но он молчал. Поставила перед ними девушка большое блюдо с пловом и села напротив. Кушанье было простое, без мяса с одним изюмом.
– Прошу, угощайтесь, – сказала девушка. – А я вам пока сыграю, чтобы вам не было скучно.
Достала она инструменты и стала играть. Сначала на одном, потом брала другой. Музыка лилась непрерывно, не останавливаясь, будто бы замирая в воздухе. Попробовал шах плов и обомлел, ничего вкуснее в своей жизни он не ел, взял он зачерствевшую лепешку и надломил ее на три части, большую отдал визирю, среднюю оставил хозяйке, а малую взял себе. Понравилось это девушке, заулыбалась она.
– Тебя зовут Айсулу? – спросил шах, когда они с визирем закончили трапезу.
– Да, мой господин, – поклонилась она и села у блюда с пловом. Она надломила лепешку и съела маленький кусочек.
– Почему ты меня так называешь? – удивился шах. – Мы всего лишь путники, зашедшие на огонек.
Девушка рассмеялась, смущенно пряча лицо в ладонях. Удивился шах еще больше, но визирь не дал ему ответа, неподвижно сидя на месте.
– Много лет назад ко мне пришла одна старуха, – начала рассказ девушка, – накормила я ее и уложила спать. А утром она оставила мне одно семечко и сказала, чтобы я посадила его в саду. Через десять лет вырастет из этого семени виноград, она сказала, чтобы я собрала плоды и высушила их, а потом, когда новая луна взойдет на небе, сварила плов и ждала гостей. Возьмет меня шах в свои жены и рожу я ему сына.
– Но почему ты решила, что он шах? – шах показал на молчаливого визиря.
– Он твой слуга, мой господин, – ответила она.
– А куда ушла эта старуха, где она живет? – спросил шах.
– Как она дала мне семя и дала напутствия, обратилась она в пери и улетела белым голубем. Ровно через десять лет выросла тонкая лоза, а плоды сразу же стали изюмом.
Переглянулся шах с визирем, делать нечего, не зачем больше тайну скрывать.
– Да, ты права, я шах этого и еще сорока городов. И я пришел взять тебя в жены. Но скажи, почему ты помогаешь беднякам, почему ты не имеешь для себя ничего, а готова сделать любого богатым?
– У каждого своя судьба, каждый должен делать то, что должен. Ты должен был, мой господин, пролить много крови, но она не принесла тебе счастья, но кровь эта дала жизнь новой жизни, все города твои теперь богаты и цветущие. Я должна помогать тем, кому нужна моя помощь. Ко мне придет только тот, кто потерял дорогу и не знает, куда ведет его жизнь. Мой отец был жестоким и бессердечным человеком, много он нажил добра, но добра не смог нажить, так и умер. Теперь я должна искупить его вину, вдохнуть новую жизнь в ту кровь, что он проливал ради себя.
– Ты говоришь очень мудро. Откуда ты познала это? – удивился шах.
– Даже в самой черной земле рождается красивый цветок, даже в самой мутной воде может блестеть алмаз. Никто не знает, кем мы рождаемся, но наши дела делают нас теми, кем мы станем.
Поклонился ей шах и встал, решив немедленно ехать во дворец.
– Подожди, мой господин. Ночь на дворе, а дорога небезопасная, - забеспокоилась девушка, – много черных людей выходит сейчас из своих домов, черные дивы кружат над домами, ища себе забавы.
– Твоя правда, – согласился шах.
Она уложила их спать, а сама до утра села прясть. Долго не мог уснуть шах. Все хотелось ему побыстрее уехать в свой дворец, но тихое пение Айсулу и стрекот прялки усыпили его, а утром, когда еще петухи не пропели свою песню, отправились они все вместе во дворец. Шах предложил ей свою лошадь, желая идти рядом, но Айсулу сказала, что им теперь долгий путь вместе идти и что хватит им вдвоем места на его коне».
Когда я пришел домой с работы, то застал удивительную картину: за столом сидела Аня и, напряженно сосредоточившись, перебирала высыпанные в тарелку косточки от яблок и лимона.
– Чем занимаешься? – спросил я ее, садясь рядом.
– Ищу, – серьезно ответила дочь, откладывая на отдельную тарелку маленькие косточки, крупные она оставляла, сдвигая в сторону.
– Если ты мне расскажешь, что ты ищешь, то я тебе смогу помочь, – предложил я.
– Я сама, – Аня насупилась, придирчиво осматривая лимонную косточку.
– Она ищет волшебные семена, – ответила мне жена.
– Интересно, но пока не нашла, как я вижу, – сказал я, легонько ущипнув дочь.
– Не нашла, – ответила Аня, устало отодвигая от себя тарелку с косточками. – Как это сложно быть феей!
– И не говори, – усмехнулась жена.
– А как температура у нашей феи? – спросил я.
– Я выздоровела! – уверенно воскликнула Аня.
– Не слушай ее, – ответила мне жена, – сегодня нормальная, надо сейчас померить.
– Я не хочу, – замотала головой Аня.
– Ну, не упрямься. Это же не больно, – мама протянула ей градусник, Аня демонстративно обиженно сунула его в подмышку, прижимая второй рукой.
– Папа, а почему Айсулу помогала другим людям?
– Потому,
