Зима-весна-лето. Московские сказки.

склонив влево голову.
– Ишак? А ты уже наигралась?
– Наигралась, – она потянула меня со скамейки вперед. – Не сиди, замерзнешь.
– Ты смотри. Какая умная. Слушай, что было дальше.
Мы вышли на длинную аллею, и я продолжил рассказ.
«Слава о красоте дочери шаха облетела даже самые мелкие земли. Десятки молодых сыновей шахов, падишахов стали приезжать во дворец, присылать своих сватов. Даже самые старые шахи хотели получить себе в жены такой чудесный цветок. Ездили сваты и к Наргиз, но не могли они взобраться на горы, разворачивались, и уезжали, так и не доехав до дворца брата шаха.
Мрачнел шах, не нравилось ему, что со всех концов земли ездят к нему сваты, шахские сыновья. Горой возле него лежали угрозы других шахов, требовавших, чтобы он отдал им его дочь, а иначе все города его спалят, всех людей зарежут. Хотел он было войско собрать, но вспомнил про завет свой, ни капли крови от его руки больше не упало на землю.
Спрашивал он дочь свою, не понравился ли ей кто-нибудь, но только смеялась в ответ дочь. Женихи были или глупы, или заносчивы, или жадны, или порочные.
Принимала Айсулу женихов в своем дворце. Сорок служанок окружало ее, самые дорогие наряды украшали ее, самые чистые алмазы меркли перед ее красотой. Но никому не показывала она свое лицо. Придет новый жених свататься, а она пошутит, поменяется со своей служанкой местами, оденется в ее одежду и станет ей прислуживать, а жених и не заметит этого, думает, что перед ним и есть принцесса. Выгонят они такого жениха с позором, обсмеют, ничего не объяснят.
Много женихов она так проучила, много женихов уехали ни с чем. Но наскучила ей это, да и отца печалить не хотела, видит она, что из-за нее может много бед прийти.
– Отец, я решила, – сказала она шаху, когда он утром пришел к ней, просить сделать выбор. – Пусть любой, кто хочет стать моим мужем, ответит на семь вопросов твоих визирей и один мой вопрос. За того и выйду замуж.
– Да будет так, дочь моя, – согласился шах, – но не будешь ли ты жалеть об этом? Сможешь ли ты полюбить того, кто решит все загадки?
– Тот, кто сможет решить мою загадку, будет бесконечно мил моему сердцу. Но, я прошу еще об одном условии. Пусть тот, кто придет просить моей руки, удивит меня и развеселит.
– Да будет так, – сказал шах.
По всей стране объявили условия принцессы Айсулу. Старые визири обрадовались, вот теперь-то они точно женят своих сыновей на принцессе.
Скучали сестры друг по другу. Айсулу оденется бывало в простое платье, и пойдет вместе со своей служанкой в город, на рынок продукты купить, муки, может мяса, изюма для плова. Никто не узнает ее, только мудрые старцы улыбаются ей, видят они глаза ее, узнают ее, хоть и скрывает лицо паранджа. Поклонится она старцам, улыбнется, но ничего не скажет, а старики радуются, еще раз увидели красавицу Айсулу, не это ли радость перед смертью, порадуются так и проживут еще долго.
Скучала Наргиз в своем горном дворце. Переоденется она в джигита и станет охотиться в горах, скакать по отвесным скалам, догонять быстрых зайцев, обгонять самых быстрых ланей. Проскачет так несколько недель и домой вернется, скучает. Печалится ее отец, печалится мама, но ничего не поделаешь. Зовут они сватов к себе, но не доезжают до них богатые арбы, пугают их крутые горные дороги, лучше поедут они к Айсулу, там и дворец богаче, и дорога легче.

Так прошло три года. Пусть красавицы немного поскучают, а ты слушай про другого шаха. Было это больше двадцати лет назад.
В соседней земле, за высокими горами, было царство доброго шаха. Все у него было хорошо, и народ жил хорошо, и казна не пустела, но не было у него детей. Очень печалило этого его, но снизошло небо до него, и родила ему жена сразу двух богатырей. Не было большей радости, радовались все, даже в самом бедном доме сварили по этому поводу праздничный плов. Глядел шах на своих сыновей и не мог глаз оторвать, боготворил он жену свою, благодарил небо.
Но не понравилось это злой ведьме, пряталась от людей она в черной горе, выходила ночью на дорогу, и если попадался ей заблудившийся ребенок, утаскивала она его к себе и съедала, даже косточки не оставалось. Послала она коршуна украсть ей ребенка, заставила она его, заколдовала. Летит коршун над дворцом шаха и видит, играет жена шаха с детьми у ручья, купает младенцев в чистой воде, а вокруг сорок служанок, все радуются, смеются. Улучил момент коршун и схватил одного из младенцев, не успели служанки удержать его, не смогли слуги попасть в него из лука, так и улетел к старой ведьме. А злая колдунья так сильно обрадовалась, видит она в черной чаше, как летит к ней коршун с младенцем, слюни текут у нее, вот уже и очаг разгорелся. Заплясала она свой жуткий танец, захохотала, да и опрокинула миску с маслом, поскользнулась и полетела в ущелье, да так и разбилась насмерть, а тело ее камнями засыпало, чтобы никто никогда найти не смог.
Летит коршун, в когтях младенец, не кричит малыш, смотрит он на своего похитителя, не боится. Чувствует коршун, что рассеялись чары злой ведьмы, но налетел вдруг ветер, потерял он дорогу. Видит, летит он уже далеко за горами, колосятся поля, чистая река течет внизу, а вдалеке показалась мельница. Долетел он до мельницы,  положил на стог сена младенца и улетел.
Вернулся мельник, видит, лежит на стогу сена младенец, да не простой, пеленки все в золотой вышивке, плачет младенец, кушать хочет. Позвал он жену, отдал ей ребенка. И стали они растить его, как своего сына.
Когда мальчик немного подрос, стал он помогать своему отцу мельнику по хозяйству, а матери помогать по дому. Видит мельник, что умный мальчик растет, собрал он последние деньги, и отдал его учиться к мудрецу. Вернул мудрец мельнику деньги, и сказал:
– У меня есть много учеников. Кто-то сын купца, кто-то сын богатого вельможи, но ни один из них не стоит  твоего сына. Учить его для меня лучшая плата, – сказал так мудрец, поклонился мельнику и ушел.
Рассказал это мельник своей жене, очень обрадовались они, но не стали тратить деньги, купили они своему сыну на них еще книг, которые он хотел, ни одной монеты на себя не потратили. Так рос сын мельника, отцу помогал, изучал науки у мудреца, и не было во всей округе юноши умнее, добрее и красивее.
Другой сын шаха был окружен такой заботой, такими роскошными кушаньями, спал в самых мягких перинах, ел из золотых блюд. Боялся шах, что и второго сына он потеряет, боялся, что сын покалечиться, устанет, заболеет. Тесно было мальчику во дворце, часто сбегал он на конюшню, сам садился на коня и скакал на нем, пока слуги шаха не поймают его. Жестоко наказывал своих слуг шах, что не углядели за мальчиком, но скоро смирился, не сможет он удержать своего сына, не сможет уберечь его от всех бед, так лучше он сделает сына сильнее, умелее и умнее.
Отдал он мальчика своему визирю на воспитание. Стал визирь учить его наукам, военному делу. Не любил мальчик науки, больше нравилось ему охота, схватка на мечах, нравилось ему вместе с визирем планировать воображаемые сражения, целыми днями рисовали они на песке, спорили, как лучше начать атаку.
И стало братьям по двадцать лет. Не знали они друг о друге, но часто, когда появлялась новая луна, подолгу глядели вдаль, будто бы ища кого-то. Пришло время жениться. Шах отправил своего сына свататься к красавице Айсулу. Снарядили сорок дорогих арб с золотом, парчой. Приехал сын шаха во дворец, видел он портрет Айсулу на коврах, что привозили купцы в их город, очень она была красивая. Встретила его Айсулу со своей шуткой, переоделась она служанкой и, пока он ждал, угощала его, поставила богатый дастархан  и смотрела, как он себя поведет.
Вот вышла принцесса, переодетая служанка. Уж так она разнежено вела себя, так глупы были ее речи. Не понравилось это сыну шаха, не стал он даже просить ее открыть лицо. Встал, поклонился и ушел, не сказав ни слова. Удивилась Айсулу, не было еще у нее таких женихов, понравилось ей это, но сын шаха уже вскочил на коня, да так и ускакал, бросив богатые дары, приказав слуге раздать все каждому, кто пожелает.
Много земель проскакал сын шаха, были и заливные луга, и знойная пустыня, но нигде не мог он найти себе покоя. Стыдно ему было возвращаться к отцу без невесты, но не было в его сердце больше любви к Аусулу, не пронзало его сердце стрелами. Так доскакал он до гор.
Слез он с коня и распряг его, давая отдохнуть. Подвел его к ручью, стал мыть, поить, играть с ним. Не заметил он, как подъехал к нему молодой джигит на вороном коне. Удивился сын шаха, уж больно молодой джигит был на девушку похож, тонкий стан, тонкие руки, на лице маска, а глаза точь-в-точь, как у самой красивой девушки на свете.
– Кто ты? – спросил его сын шаха, выходя из воды с конем.
– Я сын шаха этих гор, – ответил молодой джигит.
– Сын? – удивился сын шаха, уж больно голос молодого джигита был похож на голос девушки, звонкий, нежный.
– Ты мне не веришь? – воскликнул молодой джигит, пытаясь придать своему голосу еще больше мужественности, но сын шаха рассмеялся в ответ.
– Видишь ту лань? – молодой джигит показал на пронесшуюся над ними быструю лань. – Кто первый ее догонит, тот и останется в этих горах.
Вскочил сын шаха на коня, как был, почти голый, без седла, и понеслись они наперегонки по горам за ланью. Скачут рядом, никто не может обогнать другого. Вот уже лань близко, можно накинуть на нее силок, но вдруг она цокнет копытом и унесется далеко вперед. Скачут, а горы становятся все круче, устали кони, пена пошла, но нет победителя, но нет сдавшегося. Вырвался  сын шаха вперед, обогнал он молодого джигита. Обрадовался, вдруг, слышит, как конь джигита оступился, упал джигит вниз, в пропасть. Бросился сын шаха туда, спрыгнул с коня, видит, лежит юноша внизу, лежит без движения, видать разбился. Шапка его слетела, а на земле длинные черные косы раскинулись. Спустился сын шаха с крутого склона, подошел к молодому джигиту, а это не джигит, а прекрасная девица. Опечалился он, видит, что не жива она.
Встал он рядом с ней на колени, горько заплакал. Захотел вытереть ее лицо от крови, а платка нет, вся одежда осталась у ручья. Видит, торчит из ее кармана серебряный платочек. Достал он его, вытер лицо, а платок мокрый от его слез.  Сел он на камень и закрыл лицо руками. Горестно стало ему, жалко девушку, была она такая же красивая как Айсулу, но не была она изнеженной, полюбил он ее и сразу же потерял.
Открыла глаза Наргиз, видит, лежит она на камнях, все тело болит, но чувствует, что жива она. Приподнялась, а рядом джигит на камне сидит, плачет.
– Почему плачешь ты? Разве не ты спас меня? Что огорчает тебя? – спросила она нежным голосом.
– Ты жива! – воскликнул радостно сын шаха и бросился к ней. – Я думал, что ты умерла, вот и плакал.
Улыбнулась Наргиз, дотронулась до его лица белой ладонью. Был по нраву он ей, сильный, храбрый, добрый, полюбила она его сразу, как и он ее.
Взял он ее на руки, поднялся наверх, положил на своего коня, да так пешком и дошел до ее дворца, а вороной конь шел рядом, фыркая, понурив голову, стыдно ему было, что не удержал он свою хозяйку.
Встретили их брат шаха и жена его Оккыз. Засмущался сын шаха, стыдно ему было, что одежды нет на нем. Приказал брат шаха дать ему свое платье, а жена его, вторая сестра Оккыз, накормила его сама и уложила спать.