Три Тараса Главы 8-10

в том шкафу возьми подушку с одеялом.  Я тоже отдыхать покачу.
               Афган развернул руками колеса на каталке и укатил за дверь.
               Тараска не знает, как долго он прожил у Афгана. Из помещения его никуда не выпускали. А поскольку в апартаментах Афгана  совсем не было никаких окон, то определить смену дней и ночей  Тараске совсем было не под силу. Он вдоволь ел, спал, смотрел телевизор. Ему даже игрушек, вроде конструктора и техники с дистанционным управлением, натащили. А еще  компьютерщик научил Тараску играть на компе. Это занятие особенно пришлось Тараске по душе. Перед сном обычно с Тараской разговаривал Афган. Первым делом, он справлялся у Тараски  о самочувствии. И тут же просил, чтоб Тараска еще немного потерпел и пожил еще немного.
               Живя у Афгана, Тараска понял, что этот человек в здешних местах, если не бог, то, наверняка, сразу следом за ним. Потому что Афган может все. Оказывается, ему подчиняются очень многие люди разных возрастов, которые постоянно приходят и уходят, которые пишут по электронной почте, звонят по телефону, передают через руки и выполняют все поручения и задания Афгана. И еще Тараска обнаружил, что каждое утро Афган каким-то чудодейственным образом исчезает прямо вместе с  каталкой из этого подвального дворца. Куда ж он девается, если здесь всего три комнаты, три двери, не считая туалетной, и ни одного окна? Тараска сам в отсутствие Афгана не один раз обошел все три комнаты и осмотрел все углы, а Афгана не обнаружил. Только компьютерщик дядя Коля всегда находился на месте.
              -Дядя Коля, а где зараз Афган ховается? – не раз спрашивал Тараска.
              -Да не ховается  он, а работает.
              -А як же вин видсиля  выбирается, если у вас в подвале зовсим ходыть не потрибно?
              -Не волнуйся, его выносят, - объяснял дядя Коля.
               Но Тараска не верил. По тому пути, который Тараска преодолел в первый день вместе с Тюхой, не то, чтобы коляску, собственные ноги без ущерба для здоровья не  пронести. А тут безногого инвалида надо нести. Заливает что-то  дядя Коля.
               Как-то вечером Афган принес Тараске  письмо от дедушки. Дедушкин почерк Тараска знал наизусть. Правда, читать еще не мог, к сожалению.
               -Ну, что, узнаешь? – спросил Афган.
               -Узнаю, - прошептал изумленный Тараска и заплакал.
               -Да не плачь ты, дурило! – успокоил Афган. – Слушай, что  дед  пишет.  – И принялся читать:
«Здравствуй, внучек! Я узнал, наконец, что ты жив-здоров, и что находишься у хороших людей. Они сказали, что скоро тебя привезут. Скучаем без тэбэ дуже и ждем. Твий дидуня».
              -Я до дому хочу! – еще пуще заревел Тараска. – Чого вы мэнэ  держите?
              -Ну, цыть, не плачь!  Я тебя успокоить хотел, а ты, наоборот, в рев пустился! – погладил Афган Тараску по голове. – Понимаешь, братец, мы маты твою шукалы. Хотели, шоб она забрала тебя. Только не  хочет она тебя брать к себе.
              -Почему? – изумился Тараска. – Разве я плохой?
Афган  улыбнулся и потрепал Тараску по голове:
              -Да нет, ты, брат, очень даже хороший. Просто мать тебя не знает.
              -А если узнает, то заберет?
              -Не знаю. Теперь я уже ничего такого  не  могу знать и понимать, братец! Наверное, сейчас какая-то новая порода матерей появилась. А тебя, хлопче, мы завтра с утреца отвезем к твоим дидуне с бабуней.  Стариков и дитэй забижать грех! Не для того воевали!
               Утром, действительно,  Тараску отвезли в Гайдуковку. А выбраться из подвала оказалось очень даже просто. Оказывается,  в маленькой комнатке была потайная дверь в лифт, который поднимал всех прямо в  квартиру на первом этаже.
Так закончились Тараскины приключения.

                                                                                                 9

               В сенцах ведра загремели. Тараска  вскочил с места,  сгреб со стола  фотокарточку и сунул ее в самый дальний угол комода. Он вовсе не боялся, что бабушка заругается. Бабушка и сама большая любительница рассматривать фотографический альбом. Просто о родителях своих Тараска предпочитал не разговаривать со стариками. Во-первых, о том, что он с ними периодически беседует таким образом, не знает никто. Это его тайна. Во-вторых, после Тараскиной  самовольной поездки в Донецк и дедушка, и бабушка о Тараскиных родителях и слушать ничего не желали. Еще бы, столько пережить за несколько дней. Бабушка рассказывала, что дедушка чуть не умер, когда обнаружилось, что внук пропал.
               Искали тогда Тараску все гуртом. Вся Гайдуковка и половина Дуванки на уши поднялись. Тараску-то кто не знал? Да все, почитай. Ну, все и принялись искать. И друг у друга, и по сараям, и на хоздворе. Потом кто-то вспомнил, что видел, как Тараска в большой автобус заходил. А как выходил, того никто не заметил. Ну, тогда  Васыль Опанасович Галушко принялся звонить в район кругом: в милицию, в больницы. И Пылып Галушко  в Дуванке тоже до своей власти дозваниваться стал. Потом с дедом ездили туда же.  А Тараску не нашли. Тогда дед и захворал сильно. Сердце у него дуже защемило. Еле-еле откачали.  Ну, тут кто-то из родычей предложил к Алхасову обратиться. Он все может, потому что у него связи.  Алхасов не отказал, пообещал помочь. Чем уж он там помог, никто не знает. Однако, вдруг, ввечеру подъезжает к дедовой хате легковушка. Выходит из нее человек  и метет прямо во двор. Дед с бабою всполошились, испугались до смерти. Подумали, что плохие новости этот человек привез. А он вытаскивает из кармана Тараскину фотографию, на которой Тараска жив-здоров, да еще и веселый.  Сидит в какой-то квартире. Игрушками завален весь. И никаких следов мучений на всем его облике. Ну, человек и говорит, что, дескать, цел и невредим ваш внук. И все с ним в порядке. А вскорости прибудет он домой. Но в настоящее время некоторые заинтересованные люди ведут через него переговоры с его матерью. Так что придется немножко подождать Тараску. А чтоб старики шибко не убивались из-за внука, эти самые заинтересованные люди выдают компенсацию за моральные издержки.
                Баба так и села на землю от страха. А дед взбеленился:
                -На кой грэць нужна нам ваша компенсация?! Вы нам внука возверните!
                -Берите, берите, диду! – сказал человек. – Деньги и вам, и вашему внуку лишние не будут. А я не могу их назад везти, потому как казенные.
                Дед потребовал поклясться, что с Тараской ничего страшного не случится, и что вернется домой. Потом черкнул записку для Тараски. На том и расстались. А деньги человек оставил. Правда, дидуня до самого Тараскиного возвращения не  взял из этих денег ни копейки. А самого Тараску долго не отпускал со двора. Только к Василю разрешал сбегать поиграться.
                Ну, Тараска не шибко и спорил. Вернее, совсем не спорил со стариками. Он же не дурак, чтобы не понимать, как настрадались дедушка с бабушкой.
                Увидав внука не в постели и не на печи в такую рань, а посередь хаты, бабка Ганна пришла в сильное замешательство.
                -А чого цэ ты вскочив? – встревожено спросила она. – Мабудь, рыбку ловил? – И ощупала постель.
                -Ни! – засмеялся Тарасик.
                -Ну, тоди ходым снидать! – предложила она.
                -Ни! – опять засмеялся  внук и, подпрыгнув на одной ноге, поскакал к дверям. – Я к Василю пойду! – крикнул он уже со двора и бросился к соседскому плетню.
                                                                                                 10

                А дед Тарас сидел на завалинке и подставлял солнышку свои ревматические ноги. Серко приплелся к деду, уткнул морду в корявые дедовы ладони и заплющил глаза.
               -Чого, старый, зажурывся, та й не брешешь, а лёжки брюхо чешешь? – добродушно хихикнул дед. Серко ничего не ответил, а лишь вздохнул и лениво мотнул хвостом, дескать: «Чего уж там балакать? Собачья жизнь, она и есть – собачья».
               -Это правильно, - согласился дед. – Брехать – не топором махать. Сбрехнул, да и отдохнул. У меня, вон, тоже думка дюже важкая. Потому как на этом свете мне зовсим трошки осталось гарцюваты. Та и баба уже черевики до миста звернула. А шо мы з внучком будем робыты?
                Серко поднял морду и мрачно взвизгнул.
                -Так от и я ж  кажу: дэ воны, черты скаженные, бисовы души, растреклятые батьки его пропадають? Завели дытыну, та й разбежались. А мы тут клопочиться должны, хай им пусто будет!
                -Ты чого, старый? – раздался от хаты голос бабки. – Часом, не свихнулся, бо на сонце перегрелся, якщо с худобой балакаешь?
                -А ты цыть, жинка! – беззлобно огрызнулся старый Тарас, но замолчал и опять уткнулся в свои невеселые думки.
                 Вспомнил он, как появился у них маленький Тараско. Тогда в саду вишни цвели. Ой, как пышно цвели! А по-над хатою и до самой калитки квитки зирочками высвечивали. Вечерами по двору чудный запах разносился: то ли мяты, то ли меда. Вот таким вечером, когда дед уже было засобирался к себе на полати, а бабка принялась клевать носом, заштопывая дедовы портки, по-над окном Серко забрехал. Так усердно, что и дед, и бабка очень сильно удивились такой прыти. Не иначе, сам дидько пожаловал, если Серко из конуры вылез и так усердствует.
                -Ах, ты, сатана вражья, сказывься, щоб тэбэ повылазило! – рассердился дед, сунул ноги в чоботы и заскреб к двери. А бабка шторки в окне раздвинула, прильнув к темному стеклу.
                 Вышел дед за порог, да чуть и не свалился тут же. Батюшки-светы! Колысочка дитячья! Распахнул дед пошире двери, чтоб свету побольше из хаты во двор напустить, Серка прогнал. А сам все от колясочки глаз отвести не может. «господи, Боже мой, откуда такое чудо? – испугался, аж затрясло всего.
                 Потом смекнул: небось, до калитки пошел хозяин коляски, чтоб притворить. Потрусил дед к калитке. Ан, нет никого. И тут ни души. Прибежал назад. Стоит колясочка-то! А там еще и забултыхалось что-то.
                 -Ганна! – заорал что есть мочи дед. –Ганна, ходы сюда! Дывысь, якэ чудо!
                 Потом уже опамятовались, когда вместе с дитеночком нашли записку от Марины, внуковой полюбовницы. Внук-то вот уж полгода, как  в город подался. И ни слуха от него, ни духа. А полюбовница, слышали старики, родила недавно. Так теперь, стало быть, она им свой подарочек и поднесла. Старикам, то есть. Чтоб кобеля сбежавшего не привечали и чтоб ответили, выходит, за его грехи.
Проплакали старики над ребятенком ночку, а поутру в сельсовет подались: матерь эту непутевую искать, которая дитя своего на голодную смерть покинула. А только ничего они в сельсовете не выходили. Марина, оказывается, еще накануне со всех учетов снялась и ушилась в неизвестном направлении.
                 Потопали  дед с бабкой к Алхасову Рустаму, отцу беспутной девки. Так, мол, и так: подбросила твоя дочь нам дитя своего, а того не подумала, что не могут  старики кормить новорожденного. Да и в преклонных годах, к тому же. Самих уж нянчить впору. Алхасов глаза выпучил: откуда, дескать, вы взяли, что это моя дочь вам дитенка подбросила? А вот, говорят, и записочка у нас. Алхасов прочитал записочку и сказал: «Шли бы вы, уважаемые, подальше