11
А тем временем пропащий Тараскин отец, свободный гражданин вольной Украины Тарас Петрович Галушко торопко выруливал от майдана села Дуванка на длинный дуванский шлях, вдоль которого с обеих сторон выстроились личные домовладения сельчан, в ряду которых особенно выделялось домовладение бывшего ветврача, а ныне бизнесмена и авторитетного человека Алхасова Рустама Рустамовича, известного больше по имени Алхас.
Собственно говоря, именно к этому самому Алхасу Тарас Петрович Галушко и приехал. Командировали его друзья и товарищи по политическому движению с весьма важным делом, которое касалось дочери Алхаса. Той самой любвеобильной Марго, с которой свела судьба Тараса Галушко девять лет назад. Правда, теперь Марго стала уже не Марго, а Марина Викторовна. И теперь она уже вовсе не Алхасова, а Гущенко (по мужу). Впрочем, свое полукавказское происхождение она предпочла искоренить из своей биографии, поэтому, отказавшись от собственного рода-племени, взяла себе не только другую (украинскую) фамилию, но и отчество. А также место рождения и проживания. То есть, из полукровки она сделалась настоящей украинкой чистых кровей. Говорила она теперь только на украинской мове, соблюдала все украинские обычаи и традиции и привлекала к себе взоры и сердца украинских граждан своею исключительно украинской наружностью.
С Тарасом Марина Викторовна встретилась после долгой разлуки на одном межпартийном сходняке. Встретились, поздоровались приветливо, поговорили о всяких политических проблемах и разошлись добрыми приятелями, довольные друг другом. Потом были еще встречи такого же делового характера. Не было даже никаких намеков на прошлые личные чувства, обиды, счеты. Когда дело касается большой политики, то все личное двигается далеко на задворки. До поры, до времени. Политические партии бывших наших любовников в настоящее время были в союзе. А воля партии превыше всего. К тому же, Марина Викторовна была одной из лидеров партии. И ей нужна была чистейшая репутация.
Тарас подошел к алхасовскому двору и не узнал его. Соседские дворы узнал, потому что они не изменились никак. А тут вместо старого алхасовского штакетника во всю ширь двора высилась трехметровая кирпичная стена. Тарас подошел к массивным железным воротам, нашел возле ворот в стене кнопку звонка и нажал ее. Тотчас же в глубине двора забрехала собака. Потом за воротами загремели запоры. Наконец, сами ворота тяжело стронулись с места и слегка разъехались на колесиках. В проеме вырос мужик в камуфляже. «Не двор, а воинская часть какая-то», - подумал Тарас и шагнул вперед.
-Стоять! – крикнул мужик. – Кто такой?
-Галушко Тарас Петрович, - ответил Тарас. – Я из Киева. Алхас в курсе.
-Стой здесь! – опять рявкнул мужик. – Щас выясню.
Он повернул голову в сторону будки, угнездившейся возле ворот:
-Сом, звони Алхасу! Из Киева к нему Галушко прикатил.
-Все в порядке! Пропускай! – крикнули из будки через минуту.
-Ксиву покажь! – потребовал охранник.
Тарас вытащил из пиджачного кармана паспорт и протянул мужику.
-Серьезно у вас тут, - усмехнулся он, криво улыбаясь.
Охранник ничего на это не ответил. Ему не положено вступать в разговоры с посторонними.
-Топай! – наконец, позволил охранник и посторонился.
Алхас, действительно, был в курсе насчет визитера. Он ждал его. Потому что Тарас был направлен на прием к Алхасу по поручению самой Марины Викторовны. Дочери Алхаса, то есть.
Она сама встретилась с Тарасом, чтобы дать ему личные инструкции. Но так, и такие, чтобы остаться в стороне от дела, которое Тарасу предстояло выполнить.
А дело касалось маленького Тараски, который неожиданным образом оказался на политическом пути Марины Викторовны Гущенко. Если бы Тараска не двинул бы весной в Донецк на автобусе и не оказался бы в поле зрения ветерана советской афганской кампании Пылыпчука Петра Матвеевича, известного в народе под кличкой Афган, то на пути Марины Викторовны Тараска не стал бы. А этот самый Афган является самым ярым политическим противником Гущенко Марины Викторовны. И Тараска побывал в гостях у Афгана и заявил о своем близком родстве с Мариной Викторовной. И Афган это дело быстренько через самые авторитетные каналы проверил. И оказалось, что мальчик не соврал и не сочинил, а сказал сущую правду.
И Марине Викторовне стало в этой жизни жить очень даже неудобно, поскольку Афган сильно с Мариной Викторовной не дружил. И он постоянно мечтал если не сковырнуть ее с политического Олимпа, то хотя бы подсунуть ей какую-нибудь свинью. И Афган объявил всему свету через массовую информацию, что у кристально чистой и очаровательной Марины Викторовны имеется внебрачный сын. А она бросила его на произвол судьбы, вместо того, чтобы заниматься его воспитанием. И теперь несчастный ребенок скитается по белу свету в поисках родителей. Но, к счастью, мальчика подобрали на улице люди Афгана, привели к нему, и Афган вынужден благоустраивать бедного страдальца.
Чуть ли не месяц левая и желтая пресса Украины и России смаковала сенсацию. И это сильно не понравилось Марине Викторовне. Она полностью отреклась от приписываемых ей родственных уз. Шумиха приутихла. Кое-как репутация лидера правого движения удержалась. Но приближались очередные выборы в Раду. И Марина Викторовна не могла оставаться спокойной, находясь под дамокловым мечом нового скандала. У нее состоялся конфиденциальный разговор с ближайшими соратниками по партии. Точнее, с одним из них. Коллега в своих соображениях оказался прям, как стебель бамбука.
-Ребенка следует изолировать! – без всяких колебаний в душе изрек он.
-И как вы предлагаете его изолировать? – вопросила Марина Викторовна.
-Радикально! Он не должен путаться под ногами, - цинично пояснил сподвижник.
-А иначе нельзя? Скажем, определить в какой-нибудь частный пансион на Западе! - опять спросила народная заступница.
-Нет! Это мина замедленного действия! – возразил товарищ по партии. – А любая мина должна быть обезврежена. Следует как можно скорее действовать!
Но Марина Викторовна не решилась действовать, предварительно не переговорив с отцом. Откровенно говоря, отца она боялась. Хотя и не поддерживала с ним тесных связей. То есть, конечно, она общалась с родителем. В самых крайних случаях. Они так с Алхасом установили между собой. И согласно постановлению причиной для контакта может быть только чрезвычайная ситуация. Такое соглашение было удобно и выгодно для обеих сторон при всем том, что Алхас не забывал, что он отец, а Марина Викторовна являлась большой политической фигурой. Но Алхас, к тому же, был горец по крови и духу. И он не простил дочери того, что она ввязалась в политику без ведома отца и оказалась по другую сторону баррикады, примкнув к лагерю давнишнего алхасовского врага и конкурента, олигарха Гущенко. Такие дела горы не прощают. А уж когда она отреклась от его имени и рода своего ради политических амбиций, гневу Алхаса не было предела. Но вести открытую войну с дочерью он не мог и не хотел. Родная кровь, как-никак. Да и баба, в конце концов. С женщинами Алхас не воевал никогда.
Он дал дочери денег и отпустил в свободное плаванье, оставив на запасном пути только крайний случай.
Марина охотно, полностью и безоговорочно приняла условия отца. Тем более, что они были выгодны ей по всем статьям. С одной стороны, она освобождалась от его опеки и давления, а с другой, - она всегда могла рассчитывать на его крышу. Потому что Алхас и на Украине, и на всем Кавказе считался крупным авторитетом в области бизнеса и теневой экономики.
-Папа, - сказала Марина однажды при личной встрече с Алхасом, - ты должен знать, что украинские фамилия, отчество и родословная – это всего лишь моя оболочка, необходимая для удобного общения с тупыми славянами. Моя душа всегда была и будет вместе с Кавказом. Ты должен меня понять.
-Хорошо, - миролюбиво ответил отец, - я оставляю тебе твои политические игры. Ты всегда была неразборчива с игрушками. Но все кровные и родственные интересы и дела я оставляю за собой. И не дай Бог тебе посягнуть на них!
И одним из пунктов его интересов был незаконнорожденный внук. Тараска, то есть. Которого официально Алхас не признал, которого не растил и не воспитывал, и с которым не позволял себе общаться никак с самого момента рождения ребенка. Но Алхас имел на него виды, оставляя за собой право родства, и строил самые грандиозные планы относительно будущего мальчишки. Поэтому Алхас бдительно наблюдал со стороны за тем, что и как происходило в жизни внука.
Марина это знала. Потому что, когда, родив сына, вознамерилась уничтожить плод своего распутства, отец остановил ее от преступного деяния, не позволил загубить родную кровь.
-Аллах повелел, чтобы мальчик родился! – заявил он. - Этот ребенок – моя кровь! Он мой внук, и он будет жить! Когда-нибудь он будет вместо меня. А теперь отнеси его к старому Голове. Он не даст ребенку пропасть. Когда будет нужно, я заберу мальчика к себе.
Марина поступила так, как велел отец. И теперь она не посмела предпринять что-либо в отношении ребенка без отцовской воли. Но ни поехать, ни, тем более, позвонить отцу самолично не могла. Кругом глаза и уши противников. Втягивать в семейное дело посторонних – тоже опасное предприятие. Оставался только единственный человек, посвященный в семейную тайну, - Тараскин отец, Галушко Тарас Петрович. Который о существовании ребенка не знал и не знает. «Но когда узнает, не станет никому трепать, - справедливо сообразила Марина. И повелела разыскать этого человека. Его тут же и нашли. Тем более, что и разыскивать долго не нужно было. Сей гражданин числился сторонником дружественной партии и использовался по всяким деликатным поручениям. А дело, которое ему следовало поручить, оказалось особенно деликатным.
Разумеется, Тарас был в курсе той шумихи, которую учинил Афган вокруг Марины. В свое время Тарас даже слегка позлорадствовал: «Дошлялась, паскуда, что и дитя нагуляла! Но если не нужно оно, то к чему рожать было?» Тарасу и в голову не могло прийти, что дитя, наделавшее столько хлопот, было его собственным творением.
Вручая Тарасу секретный пакет к Алхасу, Марина заявила, соблазнительно стреляя глазками:
-Ты должен отвести Алхасу этот пакет. В этом пакете наше с тобой будущее. И поэтому только тебе я могу доверить это дело. Ты передашь пакет лично в руки. О его содержании не должен знать никто. И даже ты. Алхас, если сочтет нужным, ознакомит тебя с
