делить. Разделение — это смерть...
И всякое разделение ведёт к насилиям и убийствам...
Диалектика — всегда только различает, но не разделяет — а соединяет...
Мироздание, как говорил отец, это — как единый Кристалл с бесчисленным количеством граней. И каждый человек, и даже каждый атом, каждая элементарная частица, это — грань этого единого и неделимого Кристалла Мироздания. И в каждой, даже самой ничтожной, частице — отражается Абсолютное Целое, отражается весь Космос...
Гриша называл этот Абсолютный Кристалл: Трансформа и Голограмма...
А Алик торжественно добавлял, поднимая вверх указательный палец:
"Логос!.."
Коммунизм — это победа над всяким разделением, это живое и творческое воссоединение всего, всего живого и всего сущего в Мироздании... В Царстве Солнца и бесконечного Света!.. В Царстве Абсолютного Разума!.. Где соединяется всё!.. И торжествует всеобщая братская Любовь!..
Этому и учит диалектика!..
…
Но, размышляла Анфиса, единство «лагеря социализма» рушится на глазах. Сначала отошёл Китай (заодно и Албания, да и Югославия идёт «своим путём»...). И кто в этом виноват? Не мы ли сами?.. В 1956 году мы подавляли «контр-революционный мятеж» в Венгрии. Теперь вот — пришлось вводить танки в Чехословакию...
А ведь как к нам до этого хорошо чехи относились!.. Теперь — эти отношения уже не восстановишь...
Куба не простит нам, наверное, наше поведение во время «карибского кризиса». Ведь мы же их предали! А отец говорит, что мы и Че Гевару предали тоже!..
И сами люди — далеко не только, там, какие-то политики — будто всё дальше и дальше отходят друг от друга... Рушатся семьи. Рушится дружба. И самые близкие люди — всё больше и больше становятся друг другу чужими...
Анфиса опять невольно вспомнила про свою мать — почему она так ведёт себя по отношению к дочери? Почему совершенно не хочет видеться?..
А куда подевалась вся их многочисленная родня?.. И сколько бывало в их доме раньше, казалось бы, таких близких и надёжных друзей, товарищей и единомышленников! И — где они все?..
Это и есть — контр-революция?.. Или это просто — закономерная катастрофа? По непреложным законам диалектики?.. Страшная и неотвратимая...
Но ведь когда-то должно начаться — новое восхождение? Восхождение — и возрождение?.. Новый виток спирали исторической эволюции?.. Новый прорыв в развитии?.. Новый диалектический скачок?..
Когда?..
И если будет побеждать контр-революция, то неужели же никто не станет на защиту того, что было завоёвано нами в 1917 году?..
Анфиса была готова умереть на самой последней из всех коммунистических баррикад!..
"И самой последней гранатой мы с Никой взорвём себя!" - думала Анфиса...
Еврейская эмиграция после войны 1967 года в Палестине
Ещё одно явление этого времени не могло пройти в их доме незамеченным. Началось повальное бегство евреев из СССР...
После победоносной для Израиля войны 1967 года — началось взрывное пробуждение национального самосознания среди тысяч советских евреев...
Отец Анфисы говорил:
«Наши евреи — просто посходили с ума! Самые убеждённые коммунисты и интернационалисты — сделались ярыми националистами!..
Нет, это уму непостижимо!.. Я же знал среди них таких людей!.. Это же были люди, готовые сражаться и умереть за весь мир, за всё человечество!..
Что происходит?..
Впрочем, некоторые знающие люди из наших «органов», и не только они, говорят — что, практически, во всех наших национальных республиках (даже в автономных) идёт огромный рост националистических настроений! У евреев — а это, прежде всего, интеллигенция в крупных городах — просто это более заметно... И вообще — они любят всех во всём опережать...
И это — путь к катастрофе!..»
…
Действительно, их знакомые евреи, все — образованные и творческие люди, и высококлассные специалисты, и ещё совсем недавно — как казалось — убеждённые советские коммунисты, и принципиальные интернационалисты, теперь — уезжали в Израиль один за другим!..
Некоторые из них приходили в последний раз — чтобы проститься навсегда...
А вслед за ними — просто почти панически — побежали из страны — по липовым израильским вызовам и полу-фальшивым документам — и русские, не имеющие никаких действительно выявленных еврейских корней...
И это действительно было похоже на какую-то массовую панику среди нашей интеллигенции!..
Будто сама земля уже уходила из-под ног...
…
Один раз вечером Анфиса услышала небольшой кусочек крупной дискуссии у них на кухне, где, среди прочих, горячо выступал один учёный, не то этнограф, не то антрополог — еврей, уже потерявший работу и уезжающий на Запад...
Он говорил:
«Я согласен, что русские — это евразийцы. Согласен! А евреи — это афро-евразийцы! А по сути, всё человечество — это афро-евразийцы! Включая американских индейцев и австралийских аборигенов...
И кто по-настоящему осознает себя афро-евразийцем — тот и будет объединителем человечества! И, конечно, ни националисты русские, ни националисты еврейские, и прочие — этого не смогут сделать!..»
Отец Анфисы в ответ что-то опять горячо говорил про грядущего Солнцечеловека и Мирочеловека — который положит конец всем расовым, классовым и прочим разделениям...
Спорили, можно ли Сверхчеловека у Ницше считать идеальным фашистом, или же, вот, тот же Дзержинский, как и другие большевики, понимали Сверхчеловека как грядущего коммунистического человека будущего...
"Да, а вот и Троцкий, он..."
"А Бердяев говорил..."
"Да, а и сколько пророчеств об этом было!.. Вот в Библии сказано, что..."
А этно-антрополог убедительно говорил всем, что кто такой грядущий Мессия, Спаситель Мира, этого не знает никто, и евреи в том числе...
Кто-то вопросил:
"Новый Прометей?.."
Этно-антрополог задумчиво произнёс:
"Ну, если он будет истинным афро-евразийцем..."
Но Анфиса уже не могла слышать дальше этот разговор. Ей надо было срочно выносить мусор и идти за картошкой в овощной магазин на Мойке, пока он не закрылся...
Она только успела подумать:
"Может, это Пушкин?.."
…
Анфиса с горечью отмечала, как их большая кухня, когда-то с утра до позднего вечера наполнявшаяся радостными и спорящими друг с другом о близящемся коммунизме «солнечными коммунарами» — «коммунистами-космистами» — год от году всё пустела...
И когда у отца пошли, одна за другой, разные неприятности — прежних знакомых тоже стало становиться, с каждым годом, всё меньше и меньше...
Няня, бедная, тоже всё это видела, как отмечала Анфиса, и переживала об этом, кажется, больше всех — стараясь, от всей своей души — накормить, напоить, обогреть, обиходить и обласкать любого гостя, как старого, так и нового...
Но ряды «коммунаров» и близких им людей — продолжали неуклонно редеть...
И это пробуждало и усугубляло в Анфисе — и чувство одиночества, и чувство незащищённости и опасности...
И она всё лучше чувствовала — почему самые разные люди вдруг, бросая всё, бегут из страны...
Но во всём этом — у всех было, как ей казалось, какое-то огромное недопонимание и недомыслие! И надо было очень тщательно во всём этом разобраться...
Возможно — нужна была очередная «переоценка ценностей»...
...
Как-то Анфиса была свидетелем, как проводили у них на кухне на Запад очередного знакомого еврея, какого-то аспиранта, красивого, умного и талантливого чернобородого парня. Все провожающие были заметно расстроены всей этой мощной тенденцией, и отъезжающий шутил, стараясь всех как-то ободрить...
Уже совсем прощаясь, почти в дверях, сказал, смеясь:
"Да хоть бы и все евреи отсюда слиняли, да и хрен-то с ними! Что вы, в самом деле!.. Библия же у вас остаётся! И Маркс, и Эйнштейн, и Фрейд..."
Кто-то, передразнивая, ядовито прогнусавил гаденьким фальцетом:
"Ага! И "Протоколы сионских мудрецов" у нас тоже остаются!.."
Рассмеялись уже все...
Кто-то добавил:
"И, кстати, "Союз русского народа" у нас тоже скоро снова будет! И процветёт, можете не сомневаться!.."
Кто-то продолжил в тон:
"Если и русские не свалят вслед за евреями!.."
Смеялись уже меньше...
Все немногие гости уходили с отъездником...
И ещё было слышно, как кто-то, уже на лестнице, продолжал задавать вопрос:
"...А Советский Союз, вот, будет он..."
Отец Анфисы, проводив всех гостей, вернулся на кухню, допивать остатки своего лечебного няниного чая. Вид у него был усталый и довольно грустный...
Анфиса осторожно пристроилась за столом напротив него...
Отец, о чём-то думая, почти механически, и почти про себя, повторил:
"И Маркс, и Эйнштейн, и Фрейд..."
Про Фрейда в близком присутствии Анфисы все взрослые как-то остерегались разговаривать, хотя это был явно какой-то очень интересный деятель (до работ которого у неё всё не доходили руки), и это её смущало и настораживало. И она почему-то стеснялась спрашивать о нём. Но в этот раз решилась...
Анфиса спросила отца:
"А Фрейд, он был марксист? Или просто еврей?"
Отец как встрепенулся от её вопроса, и тут же возразил, немного растягивая слова:
"Не-ет, Фрейд не марксист!.. Правда, есть фрейдо-марксизм... А он был психоаналитик... Но об этом мы с тобой ещё как-нибудь поговорим!.."
И, будто окончательно очнувшись, и как-то немного странно воззрившись на Анфису, он быстро спросил её:
"А как у тебя с уроками?.."
И, не дожидаясь ответа, быстро продолжал:
"Уроки, уроки, уроки!.. И спать-отдыхать!.. Ещё успеем решить все наши вопросы!.. И еврейские, и русские!.. И общечеловеческие!.."
Быстро встав из-за стола, он сполоснул в раковине кружку и блюдце и, подмигнув Анфисе, пошёл к себе...
И отец тоже чего-то явно не договаривает ей и про Фрейда, и ещё про какие-то вещи, подумала Анфиса. А почему?..
Пришла на кухню няня, и они стали вместе прибирать со стола...
Няня приблизилась к Анфисе, и прошептала ей на ухо:
"А мы с тобой будем, как крейсер "Варяг"!.."
И Анфиса с ней согласилась...
«Час Быка» Ивана Ефремова
Ещё одним памятным событием конца 1968 года для Анфисы — стал выход в свет фантастического романа Ивана Ефремова «Час Быка»...
Герта постаралась, чтобы весь текст романа стал доступен всем в их доме ещё до его полной публикации в журнале «Техника — молодёжи»...
И, конечно, уже при самом ближайшем удобном случае состоялось его спонтанное обсуждение у них на кухне...
Отец Анфисы — он последним из присутствующих прочёл целиком текст — сказал:
«Ефремов чувствует, что надвигается катастрофа. И предсказывает это!..
Он, я думаю, не потерял веру в тот коммунизм — в тот, действительно, космический коммунизм — что он описал в «Туманности Андромеды». При всех недостатках, что у него там есть, не перестаю восхищаться этой вещью!.. Но — он просто лучше понимает теперь, что всё это будет очень и очень непросто... И что впереди у нас всех — великие и неминуемые катаклизмы...»
Анфиса спросила его:
«Нас ждёт свой Торманс?»
Отец сказал раздумчиво, автоматически отбивая ритм кончиками пальцев по клеёнке стола:
«Очень может быть... Даже очень похоже на то... И даже, возможно, в ещё более худшем варианте...»
Герта — предвосхищая вопрос Анфисы — спросила его:
«Неужели всё так безнадёжно и беспросветно, по-твоему?..»
Отец — сделав пальцами какой-то
