Азазелл

самое дорогое, самое ценное, что есть у человека, можно отобрать...так легко? Неправильно это... Фарфор дорог, но его очень легко разбить... Но ведь жизнь — не фарфор! Нет, все должно быть иначе... Не должны люди умирать... Не должны! Не так просто! Раз — и все... Господи... Так нельзя! Не хочу! Не смогу я жить с этим, да и никто не сможет...Как же теперь...Как? Не представляю... Вот же он — какой-то час назад... Сидел здесь...спорил... Черт с этим, что спорил! Нет-нет-нет... Черта нельзя, нельзя... Отче наш, иже еси на небесех...Нет! Как смею я теперь молиться?! Я...Убийца... Вот этими самыми руками...Простите...простите...Я...Мне уходить нужно...Далеко...Подальше...В лес...Черт знает, куда...Нет, нельзя черта...Хотя, что теперь? Черт с ним, с дьяволом!
Самсонов встает с койки
Поэт: Сядь!
Самсонов падает на койку. Просыпается Кирчук.
Кирчук: Эй, чего кричишь? Разбудил меня! (Видит Самсонова и Лиримова) Эй, чего это с вами? С медведем дрались? (Смеется) А где наш старикан?
Лиримов (закрыв лицо ладонями): Боже...Боже...Боже...
Кирчук (испуганно): Вы...что же... Вы...его? Вы... Убийцы! Звери! Животные! (забивается в дальний угол кровати) Выродки! Не приближайтесь ко мне! Звери! Твари! Мрази! Не жить вам здесь! Нет, не жить! Бог вас покарает! Всех покарает! Убийцы! Каины! Так я и знал, что вы внутри волки! Шакалы! Как таких земля носит?! Нет... Боже, нет... Сбегу! Богом клянусь, сбегу! Пока меня самого не убили! По глазам вижу, что убьете! Вот увидите — всех вас Бог покарает! Гореть вам в аду!
Поэт встает, подходит к Кирчуку. Кирчук вскрикивает. Поэт дает ему пощечину. Кирчук падает на койку и затихает. Поэт возвращается на свою койку.
Поэт: А теперь, если бессмысленная экспрессия иссякла, то я предлагаю решить насущную проблему — как похоронить Анатолия.
Лиримов: Нужна лопата.
Самсонов: И священник.
Поэт: Со священником сложно. Обойдемся без него.
Самсонов: А вы человек верующий?
Поэт: Скорее нет, чем да. Но это неважно. Кто-то молитвы знает?
Самсонов: Только «Отче наш».
Поэт: Сойдет. А добрые слова каждый сможет сказать. Где он?
Лиримов: Во дворе. У дерева.
Самсонов: Боже...что же я...что я...
Поэт: Он все равно бы умер. Но, если бы не ты, забрал бы с собой кого-нибудь еще. Пойдемте. Плакать будем у могилы.
Лиримов, Поэт и Самсонов встают и уходят за кулисы. Занавес опускается.


Явление пятое
Самсонов и Лиримов стоят у края сцены.
Лиримов: Он был хорошим человеком. И никому он не хотел зла. Он хотел созидания, процветания, жизни, в конце концов. Но он лишился самого дорогого — и это подкосило его. Мгновенно, словно молния. И все же он был хорошим человеком. Пусть я почти не знал его, но то, что он говорил мне, я никогда не забуду. У него была своя философия, свой взгляд на жизнь. Он был в чем-то странным человеком, не понятым до конца, но он многому научил меня. Я многое узнал, благодаря ему, многое понял. Боже, наверное все это глупо звучит, но я не могу найти слов, чтобы выразить то, чем он был. Был не только для меня — для всего мира. Я просто не знаю, что сказать...
Самсонов: Я знал его дольше, чем ты. Дольше, но не лучше. Наверное, даже не так. Я был знаком с ним, но совершенно его не знал. Он пытался донести до меня что-то, рассказать, показать, научить, но я, наверное, ничего не понял. Впрочем, жизнь покажет. Возможно, то, что он говорил, что он говорил нам всем, повлияет не на меня сегодняшнего, но на меня будущего, благо, будущий я все-таки будет существовать. Убийца? Возможно. Но ведь и я тоже. Виноват ли я в его смерти? Несомненно. Но и не я один. Он умирал долго, умирал внутренне, отдаваясь нам частица за частицей. И вот, отдался весь. Будем надеяться, что не напрасно. Будем стараться, чтобы это было не напрасно.
Самсонов и Лиримов уходят. Приходит Поэт.
Поэт: Вот как все вышло. До этого момента я не знал, дозволено ли людям здесь умирать. Теперь вижу, что это возможно. И именно сейчас, в данный момент, судьбы всех тех, кто был в этой палате, сложились окончательно. Незатейливо. Я всегда считал, что узор судьбы более замысловат. Странно, не правда ли? Я был прав. И это грустно. Может ли человек изменить свою судьбу? Вопрос риторический. Точнее, неразрешимый. Безусловно, человек может выбирать разные пути, зачастую весьма неожиданные, либо прокладывать свои собственные дороги, но любой из путей, которые он выберет, уже просчитан кем-то на несколько шагов вперед. Что ж, пусть Бог простит эту смерть. И все остальные, что еще случатся здесь.
Поэт уходит со сцены. Занавес поднимается.
























Действие третье
Явление первое
Кирчук сидит на койке, разговаривает с Анастасией. Анастасия сидит на койке между койкой Поэта и койкой Кирчука.
Кирчук:...я вполне успешный. У меня, знаешь ли, даже дом свой загородный есть. Я там все свои картины храню, коих, кстати, уже десятка три набралось. Вот, планирую машину покупать. Надо только еще немного денег поднакопить. Но это не проблема — я вот, как выпишусь, сразу продам три картины, а это немало — их, между прочим, дорого берут! Жить буду припеваючи! Жду в гости!
Анастасия: Обязательно зайду! Вы интересный.
Входят Самсонов, Поэт и Лиримов
Поэт: Ты!
Анастасия: Милый...
Поэт подбегает к Анастасии, падает на колени
Поэт: Прости меня! За все меня прости! Прошу, заклинаю, умоляю! Видишь — я на коленях... Прости меня!
Анастасия (падая на колени перед Поэтом): И ты... И ты...
Поэт: Прими меня...прошу тебя!
Анастасия: Прими меня...
Поэт: Я все...все тебе прощаю! Видишь, я жалок сейчас!
Лиримов (Самсонову): Я бы многое отдал за то, чтобы быть таким же жалким...
Анастасия: И я... Я ничто, видишь? Я твоя! Прости меня... Прости! Вернись...я так...я ждала тебя! Я из-за тебя здесь! Ради тебя!
Поэт: Боже...Господи! Я живу! Я с тобой! Я рядом, видишь? Я... Я... Я... Я люблю тебя!
Анастасия: И я! Правда! Клянусь!
Поэт: Господи...Господи...Господи...Спасибо! Спасибо, Боже мой! Я знал... Я так ждал... Я верил! Спасибо, спасибо, спасибо!
Анастасия: Да... Конечно... Обязательно...
Поэт: Никогда... Никогда больше меня не покидай! Не предавай меня...
Анастасия: Нет...ни за что...никогда... Жизнью клянусь!
Поэт: Люблю, люблю, люблю! Безумно люблю!
Анастасия: И я...и я, мой милый...
Поэт и Анастасия встают и садятся на одну же койку. Держатся за руки.
Поэт: Что...что случилось? Почему ты здесь? Все в порядке?
Анастасия: Я... Я не смогла без тебя... Когда ты ушел...пропал... Я думала, я смогу все продолжить — жить, снова любить, но... Но я не смогла. Когда я узнала, что ты здесь, я... Мне казалось, что я схожу с ума. Понимаешь, ты — везде. Все говорит твоим голосом, напоминает о тебе. Я... Я не знаю, как описать это, не знаю, как объяснить. Я просто начала плохо спать, мало есть... Мне даже казалось, что я дышу реже. Я устала, ослабла, и вот  - я здесь.
Поэт: Мне...так же. Мне все казалось, чувствовалось так же.
Анастасия: Вот именно... Я... Я так боюсь. Я не хочу, чтобы тебе было плохо, не хочу, чтобы ты страдал, не хочу быть твоей проблемой. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
Поэт: Любимая, не грусти, прошу...
Сердце сжалось, дрожит,
Не дышит.
В рыданиях руки возношу.
Я здесь, с тобою
Под одной крышей.
Пусть глупо,
знаю,
слова не те.
Но ничего не могу поделать.
Я без тебя в ледяной темноте.
Я не человек
без тебя,
а тело.
Поэт обнимает Анастасию. Та прижимается к Поэту и всхлипывает.
Самсонов: Бог мой...
Кирчук: Взгляните на них — они ничтожны.
Лиримов: Тогда эта ничтожность — величайшее явление, что я видел в своей жизни...
Кирчук (отворачиваясь к стене): Интересная намечается история...
Занавес опускается

Явление второе
Поэт выходит на сцену, подходит к краю, садится
Поэт: Какое замечательное небо!
Выходит Лиримов
Лиримов: Ах, вот вы где! Ну, слава Богу! Я вас искал.
Поэт: Правда? Зачем?
Лиримов: Не знаю. Просто... Хотелось поговорить.
Поэт: Ну, что ж, я только рад. Садись.
Лиримов садится рядом с Поэтом
Лиримов: А можно узнать, почему вы здесь?
Поэт: Ах, это! Я часто здесь бываю. Почти каждую ночь. Наш дорогой художник называет это «лунатизмом».
Лиримов: И зачем же вы здесь?
Поэт: Как бы тебе объяснить... Ну, вот, разве тебе здесь не лучше, чем там, внизу?
Лиримов: Да... Здесь хорошо. И звезды близко. Интересно. Раньше мне казалось, что крыша нужна для того, чтобы спрятаться от дождя. А теперь мне начинает казаться, что крыша существует специально для того, чтобы сделать звезды чуточку ближе.
Поэт: Да... Звезды красивые. Знаешь, вот уж много ночей подряд я смотрю на ночное небо, и еще ни разу не видел двух одинаковых звезд. Все разные.
Лиримов: День назад я бы с вами поспорил. А теперь...
Поэт: Надеюсь, ты и сам это видишь. Смотри (указывает куда-то далеко и вверх), видишь вон ту? А вот эту (указывает в другом направлении)? Видишь, они разные! И светят по-разному...
Лиримов: И выглядят...
Поэт: Да... И таких — неисчислимое количество. И ни одной повторяющейся!
Лиримов: Как снежинки... Может, снег и звезды — родственные явления?
Поэт: Вот как... Что ж, возможно, возможно. Люблю ночное небо.
Лиримов: И все-таки вы немного сумасшедший.
Поэт: Не спорю. Это даже лестно. Быть слегка сумасшедшим даже выгодно — люди от тебя шарахаются и тем самым уступают дорогу.
Лиримов: Безумцу — я имею в виду счастливца-безумца — вообще совсем не обязательно идти туда, куда идут остальные.
Поэт: Верно. Поэтому дорогу уступают те, кто идет навстречу. Те же, кто идет вместе с тобой, ускоряют шаг.
Лиримов: Скажите честно, вы счастливы?
Поэт: Это сложный вопрос, друг мой. Сейчас, в данный момент, я счастлив. Но, в то же время я напуган.
Лиримов: Да? И почему же? Что-то не так?
Поэт: Нет, все так, в том то и дело. Все именно так, как я говорил. Помнишь, я говори, что Настя еще будет со мной?
Лиримов: Помню. Так и случилось. Разве это плохо?
Поэт: Возможно. Ибо это доказывает, что и другие мои предположения могут быть верны.
Лиримов: Какие предположения?
Поэт встает, делает два шага к кулисам
Лиримов: Эй, куда вы?
Поэт: Напомни Игорю Сергеевичу, чтобы не забыл отнести лопату обратно в кладовую.


Явление третье
Самсонов спит на своей койке. Анастасия сидит на своей койке. Проснувшийся Кирчук смотрит на Анастасию
Кирчук: Что, не спится?
Анастасия: Да... Нет... Не знаю... А где...?(показывает на койку Поэта)
Кирчук: А черт его знает! Шляется наверное где-то опять. Тебе это надо?
Анастасия: В смысле?
Кирчук: Ну, ты его любишь?
Анастасия: Да, но...
Кирчук: Но? Что-то не так?
Анастасия: Мне кажется, он...слишком сильно любит меня. Слишком много отдает. Слишком сильно зависит. А я так не хочу, я боюсь, я...
Кирчук: Не нужно, не нужно, успокойся. Посмотри на себя — ты молодая, красивая девушка, а так мучаешься. Неужто это он на тебя так плохо влияет?
Анастасия: Может быть. Я не знаю. Он...он очень боится потерять меня...
Кирчук: Слабак! Неужели тебе это нужно? Ты вся чахнешь рядом с ним. Ты ведь и в больницу-то из-за него попала, так ведь?
Анастасия: Да, но...
Кирчук: Сволочь он! Нельзя так с тобой. Ты же цветок. А он тебя угнетает. Ты вся уставшая, совершенно обессилена. Это отлично видно. Знаешь, мне тебя жаль. Бросай его, пока живая! Ты так совсем с ума сойдешь, как и он. Тебе кто-то другой нужен, кто-то сильный — и духом, и телом. Кто-то красивее, успешней, лучше него. А он — тряпка. Ничто.
Анастасия: Я не...
Кирчук: Послушай меня, прошу! Мне так жаль тебя... Послушай, доверься мне. Я хочу тебе помочь. Хочу спасти такую прекрасную девушку, как ты, от такого...удава, как