основного мужские лица, от этих своих заметок, в один момент, как будто наталкивались на невидимую преграду, ударившись об которую они с беспорядочным выражением лица на мгновение застывали на месте и, не имея возможности задержаться подольше на этом месте, подталкиваемые сзади за спинным недовольством, нехотя продолжали свой путь. Который теперь для них чрезвычайно усложнился из-за их огромного желания обернуться и посмотреть назад, чтобы ещё раз убедиться в том, что ими увиденное им не приснилось. И если у кого-то всё-таки хватало смелости на такого рода неприличный и мало разумный поступок, то единственное, что они видели обернувшись назад, так это малоприятное, да ещё и пышущее недовольством на его любопытство лицо сзади идущего прохожего, желающего только одного, размазать по мостовой эту любопытную рожу.
Но Дафна об этом может и подозревает, но это всё равно её никак не тревожит, а даже в некоторой степени подогревает её интерес к встречным прохожим, с которыми можно сыграть в захватывающую игру под названием игры разума.
– Я одним буду сладко улыбаться, на других посмотрю с укоризной, ну а те, кто особенно этого заслуживает, то тем мимолётно подмигну. Пусть потом ночью помучаются над разгадкой моей загадки, ведь они же такие знатоки и всё знают. – Подумала Дафна и тут же решительно подмигнула человеку запущенной наружности, к своему несчастью, а может и счастью, оказавшемуся на переднем крае прицела её глаз. А ведь у этого человека не только лысина на голове и очки на носу, но и дома забот полон рот, а тут такое. И теперь у него стало ещё на одну заботу больше – понять, что всё это сейчас было и значило: плод его измученного бытом и реальностью воображения или же он упустил может быть единственный шанс в своей жизни, быть достойно оценённым. Но если всё это так, то почему он идёт дальше и, не развернувшись, не бросит вызов этой толпе, пойдя против течения.
– Уже поздно, я свой шанс с рождения упустил. – Опустив свои плечи ещё ниже под давлением здравомыслия, решает не рисковать собой этот гражданин запущенной здравомыслием наружности.
Дафна же тем временем вошла во вкус и начала всё активнее вмешиваться вход жизни прохожих граждан и испытывать их здравомыслие, подкидывая им такие интересные головоломки. Правда однообразность той реакции, с которой поверженные прохожие смотрели в ответ на так призывно улыбающуюся им Дафну, быстро утомила её, и она, устав от всей этой их недалёкости, решила, а вернее животом и ногами почувствовала, что их всех нагуляла. А значит, не будет лишним куда-нибудь завернуть и своим появлением обрадовать (а как же иначе) держателя какого-нибудь заведения, специализирующегося на приёме под сводами своего кафе уставших с дороги путников.
Но полнолюдские потоки тем и опасны, что войти в них легче лёгкого, а вот выйти из них всегда затруднительно, и нужно иметь достаточно много для того оснований или хотя бы убедительную для чужих боков крепость локтей, чтобы убедить толпу, если не расступиться, то хотя бы подвинуться. А тут ещё телефон требовательно напомнил о своём существовании и Дафна, как человек находящийся в полной зависимости от этого, и представить теперь себя без него невозможно, ставшего чуть ли не вторым твоим я, обязательного атрибута своей жизни, немедленно отвлеклась на него (а он всегда под рукой или в руке) и при взгляде на его экран досадливо поморщилась.
– Уже хватился. – Покачав головой, проговорила Дафна, глядя на имя звонившего абонента. А так требовательно звонил ей отвечающий собственной жизнью за её безопасность перед её отцом, прикреплённый за ней охранник Стас, которого она так умело обманула, отправив его в подземный гараж к своему автомобилю, нагревать своим задом сиденье в автомобиле. «Неужели вам, Стасик, совсем меня не жалко, и не заботит, что я могу там себе отморозить самое для вас сладкое», – плаксивым голосом проговорила Дафна, исподлобья смотря на своего высоченного охранника, и демонстрацией той своей части тела, которая требует такого бережного и тёплого отношения, окончательно лишает своего охранника остатков разума и отправляет его греть ей место в машине.
А пока он там греет ей место, она тем временем влилась в эти массы трудового народа и скрылась. – Должна же я знать его чаяния, если в будущем стану его представителем, депутатом. – Дафна и для отца придумала отличную отговорку.
И видимо этот Стас, после того как его внутренний перегрев весь ушёл в автомобильное сиденье под собой, сумел-таки сообразить, что тут что-то не чисто.
– Так здесь же есть обогрев сидений. – Вдруг Стаса осенила здравая мысль, заставившая его засомневаться в искренности взгляда на него Дафны. Но Стасу, если что-то в голову вобьётся, то эту мысль тяжело выбить, и чтобы его с места сдвинуть, нужно что-то более основательное придумать. И эта его догадка тут же была контр нокаутирована Стасом. – Одно дело, когда искусственный подогрев, чьё тепло бездушное и холодное, а другое дело, когда тебя греют с любовью и естественным источником тепла. – И тут Стас от этих своих благодатных мыслей так расслабился, что чуть не совершил трагическую ошибку, в одну самую малую единицу времени, чуть было не нагнал максимальное количества своего внутреннего тепла в подушку под собой.
И только его высокий профессионализм и спецподготовка в серьёзных структурах, где даже во сне свой храп ограничивается самоконтролем, удержал его в границах приличия и не позволил ему распространить своё тёплое влияние на весь салон автомобиля – а ведь там впереди, на водительском месте сидит водитель Валера, и он уж точно не будет молчать и расскажет их боссу, какие кощунственные мысли позволял себе распространять в салоне автомобиля этот лоботряс Стас.
– Аж, в слёзы бросило. – Вытирая со своей щеки скатившуюся слезу, с болью в душе от этих страшных воспоминаний, собьётся на плачь этот ябедник, тщедушный Валера.
И видимо вид этого завистливого Валеры в зеркале заднего вида, куда он время от времени поглядывал, чтобы убедиться в том, чтобы Стас там ничего себе лишнего не позволял, и подвигнул Стаса к тому, чтобы ещё больше засомневаться в истинности намерений Дафны на свой счёт. – Неужели, она меня использовала?! – Стасу аж стало бледно в лице от таких мыслей, и он больше не желая мучиться в сомнениях, быстро покидает салон автомобиля, берётся за трубку своего мобильного телефона и набирает Дафну. Но Дафна вольна делать, что хочет, и на этот раз она желает оставить своего охранника Стаса в неведении своего местоположения.
И конечно такое беззаботное, на грани безответственного поведение Дафны, кого хочешь выведет из себя спокойного, а что уж говорить о Стасе, ещё столько много планировавшего для себя на будущее. И он на мгновение теряет самообладание и в ответ на эту исходящую из телефона безответность, позволяет себе лишнее – он, перекривившись лицом, выплёскивает вслух не позволительные вещи.
– Ах ты, разбалованная дрянь! – с чувством некоторого бессилия, рявкает Стас. И хорошо, что двери и окна их люксового автомобиля плотно прикрыты, а иначе бы этот Валера давно бы начал строить свои погребального характера планы на будущее Стаса.
Но Стас не привык отчаиваться, тем более в его арсенале есть такие высокоинтеллектуальные инструменты, которые способны отследить кого угодно, тем более этот угодно, Дафна, в чьих руках именно тот телефон, в котором встроено отслеживающее устройство. И Стас больше не тратя времени на размышления, достаёт то самое устройство в виде того же мобильного телефона и, на ходу начав с ним определённого характера действия, быстрым шагом направляется в сторону выхода с подземной парковки. Когда же он оказался наверху, на многолюдной улице, то ему осталось только настроить свой прибор слежения и, определив по нему направление движения, броситься вдогонку за Дафной.
В свою очередь Дафна, проигнорировав звонок Стаса, тем не менее чувствует лёгкое беспокойство и на интуитивном уровне понимает, что этот Стас на этом не остановится и с его стороны надо ждать сюрпризов. – Что ж, я сюрпризы люблю. – Успокоила себя Дафна, и так сладко при этом улыбнулась, что невольно подогнув под себя, зацепила праздношатающегося в поиске приключений, гражданина своего отечества, Антоху, пока что временно безработного, что не лишает этого гражданина его гражданства и ответственности за него, а также право на безответственность от него.
– А каким ещё может быть безработный? Только категориями временности определяется такое состояние пребывания человека в себе. – Со знанием дела, с отсылом на труды философов, таким высокоинтеллектуальным образом представлял себя Антоха, когда был представлен своим новым знакомым, также как и он не утруждающих себя любого рода знаниями труда. И такой их беззаботный образ жизни был подкреплен весьма существенными обоснованиями и многотомниками чужих философских трудов.
– Труд, создав человека, выполнил свою первоочередную задачу, и теперь он для современного общества стал своего рода анахронизмом. И если кто-то ещё этого не понимает, – есть ещё в нашем обществе отсталые люди, попрекающие нашу беззаботность своим трудом, а трудоголизм эта такая же болезнь, как и все другие, – то я готов созвать под свои знамёна «Анахроников» (это был тонкий троллинг противников) и объяснить всем этим зациклившихся на работе людям, что каждый человек рождён свободным, и имеет право не только на труд, но и на своё без трудное существование. – Заявлял Антоха, готовый не покладая рук трудиться для того чтобы отстаивать свою точку зрения на труд и никогда (это тоже категория временности, только без чётких границ) не трудиться.
И, пожалуй, будет вернее, если назвать Антоху не просто временным безработным, а с такими его взглядами на такой образ жизни ему больше подходит именование профессиональный безработный. Ну а когда человек является не просто приверженцем какой-то идеи, а является чуть ли не её основателем, то он без труда, что для него очень близко, с одного взгляда может обнаружить своего, как идеологического противника, так и близко идейного соратника.
И вот когда он так неожиданно столкнулся с этим очаровательным взглядом, с которым на него посмотрела Дафна, то его к ней тут же привлекло. И при этом предметом его влечения была не только её внешняя составляющая, а он в ней увидел практически родственную душу. Что, в общем-то, и повлияло на его решение – немедленно развернуться и проследовать вслед за этой беззаботной личностью, которая как и он, никогда не утруждала себя трудами. И если ей для такого своего образа жизни с рождения всё дано, то у Антохи не всё так безоблачно в жизни. И ему для поддержания своего статуса профессионального безработного, приходиться как белке в колесе крутиться, а иногда и выкручиваться, оказавшись в поле зрения специализирующихся на профессиональных безработных представителей государственных структур или в досягаемости кулаков представителей бандитского толка структур.
– Мы с ней практически одного поля ягоды. И она поймёт, если я окажу себе скромную помощь за её счёт. – Рассудил Антоха,
