Ааа, — протянула она, — ну я пока не болею.
— Вы не хотите возвращаться?
— Хочу, наверное. Но не сейчас.
— Почему?
— А что я там буду делать? Социализироваться, говоришь. Я много думала, пока была тут. Это все борьба. Борьба за популярность и прочее. У меня в ней нет шансов оказаться даже в первой сотне. Да даже в первом миллионе. Только если выйти из нее в какое-нибудь просветление. Но там тоже борьба, только с собой. А здесь я на первом месте, даже если не хочу этого. И тут также нет никому дела до моих записей в блокнотиках. Вообще никому. Вот ты тоже борешься. Ведь так?
— Нет. Я преследовал поставленные передо мной цели. Я решал задачи, мне не с кем соревноваться, — ответил оператор.
— Вот это да! Ты уже сам себе врать научился, — Настя хмыкнула, — ты меня понял сейчас. Ты там тоже один.
— У меня есть Агнесс. Она полностью выполняет все сдерживающие функции, которые для людей обычно выполняет социализация.
— И если бы ты случайно избавился от ее влияния, то прям захотел бы бросить все и вернуться?
— Да, — мгновенно ответил оператор.
— Да у вас любовь, — слащавым голосом протянула Настя.
— Могу согласиться с такой метафорой. Но все немного проще: моя личность — это монада, у меня нет человеческого бессознательного и многих других механизмов, присутствующих у людей. Для полноценного функционирования, мне нужна Агнесс. Без нее я потеряю возможность целеполагания. Вернее, мое целеполагание перестанет походить на человеческое.
Настя рассмеялась:
— Ты это ей расскажи, она разомлеет! Лишь ты — та кто отделяет меня от бездны бездушности!
— Она это понимает.
— Ну, а я, видимо, не монада совсем, мне пока и тут хорошо. Может, мне такую независимую жизнь суждено прожить. Кошек, правда, нет, но вина море.
— Я рад, — ответил оператор, — при нашем прошлом разговоре я думал, что вы хотите покончить с собой.
— Тогда… — Настя запнулась, — я уже плохо помню. Но нас ведь вели как за ниточки. Они хотели что-то. Я не помню после моста, но это было что-то чудовищное. Мне казалось, что это единственный выход, но, кажется, у меня в голове всегда такой бред, что ничего до конца мне не внушить.
— У меня другая гипотеза. А что было на мосту?
Настя вздрогнула. Она стиснула зубы и покачала головой.
— Не надо об этом, — спокойно сказала она через некоторое время, — расскажи что-нибудь.
— Кстати, — как ни в чем не бывало продолжил оператор, — проверив все, я не нашел своих слепых пятен, которые не позволяли мне раньше увидеть эту третью силу. Он намекал мне много раз, не будучи уверен до конца ни в себе, ни во мне. Кроме того, я проверил выкладки при создании устройств для поиска и взлома танков. Это тянет на несколько нобелевских премий. К примеру, там присутствует общая теория, частным случаем которой является эффект Анру. Такой теории на данный момент в открытых публикациях нет. Создание экспериментальной установки из компонентов потребительского уровня требовало тоже слишком высокой квалификации. Он не мог не осознать это хотя бы постфактум. Я не понимаю, почему он не предпринял ничего до конца. Но я принимаю это. Вероятно, надеялся переиграть эту силу в решающий момент.
В любом случае, я должен предупредить, что Агнесс должна скоро сменить стратегию в связи с его смертью. Может быть уже сменила, может быть накапливает данные. Может быть она решит отключить меня. В таком случае, это может быть последним разговором и вам придется остаться там. Возможно я позвоню еще.
— Стой! Звони тогда в отель. Только я не помню, как он называется. Нигнбо, кажется. Или Нингбо. Номер 301. Ладно, звони вечером сюда куда-нибудь, просто поговорим.
— Хорошо, — ответил оператор.
— Ну спокойной ночи тогда, принц, — ответила она и положила трубку.
Дождь все так же бил по крыше остановки и стекал по стенам, задерживаясь на паре крупных рельефных иероглифов, видимо, являющихся названием улицы.
— Милота какая! — воскликнула она, — так ей доверяет. Но вот со слепыми пятнами ты меня немного пугаешь, оператор. Не могла же я одна там все выдумать.
Настя вышла из стеклянных дверей и вгляделась в залитый закатным светом горизонт. Громада крейсера отсюда выглядела хоть и совсем небольшой, но все же была заметна сквозь стену дождя. Она тряхнула головой.
— Эй, “третья сила”? — позвала она, — ты еще тут?
Она снова тряхнула головой:
— А ведь хорошее объяснение. У меня начались галлюцинации, что подтверждается проблемами с памятью, и я потопила что-то большое, а потом… — она задумалась, — до кучи убила половину населения планеты в его лице, — она подняла лицо и закричала:
— Утрись, Ченгиз Хан! Я самое большое чудовище в истории планеты, и самая стройная, кстати! Черт. Ну тут меня судить некому все равно.
Дождь все еще хлестал и становилось холоднее. Настя встряхнула правой рукой и ощутила в ней рукоять.
— Ну спасибо, — сказала она с язвительной благодарностью и задумалась, — хотя нет, действительно спасибо. Значит ты лишил меня этих штук до тех пор пока не удостоверился, что я вменяема, так получается? А поговорив понял, что я в порядке. Или у тебя другие мысли были? Надеюсь, это подтверждает, что я действую правильно. Или у тебя, дорогой оператор, особые представления о правильности или вообще какой-то непостижимый план.
Она принюхалась и прыснула:
— Знаешь, что, оператор. От тебя так паранойей несет, что мне ей аж здесь все пропахло.
Ветер становился сильнее. Пришло время возвращаться в отель.
Следующий день прошел как обычно. Вечером Настя вновь приходила к той же остановке, но звонка не было. Это немного вывело ее из размеренного лада жизни к которому она уже так хорошо привыкла. Такая неопределенность вызывала некоторое раздражение. Но желание разобраться в произошедшем все же перевесило, и она приходила к остановке и на следующий день. Затем, вооружившись мелочью, она попыталась вызвать последний звонивший номер, но телефон, видимо, не обладал такой функцией. Утром третьего дня это уже совершенно завладело ее мыслями. Она обобрала очередной магазин в поисках неиспорченной еды и уже решила направиться к набережной, как вдруг заметила машину, стоявшую на перекрестке в конце улицы, по которой она планировала возвращаться. Ее сердце ушло в пятки. Рядом с машиной стоял кто-то. Она скользнула в переулок, ведущий к отелю.
Стараясь не шуметь, она взбежала к себе в номер и закрыла шторы, оставив щель для наблюдения.
— Подожди, может, это местные, — сказала она себе, — все может быть, все может быть.
Но паническая дрожь не унималась.
Еда не лезла в горло. Она нашла в шкафу шлем, в котором она пришла в этот город и натянула его. Время шло. Уже начало смеркаться. Из-за закрытых штор, в комнате было совсем темно. Настя сидела на кровати, сжимая браслет на руке, периодически слышался призрачный звон. Несколько раз она доставала детеррант, несколько раз выпускала его из рук. Наконец, она легла и укрылась с головой, как вдруг зазвонил телефон. Она подскочила и рванулась к столу за трубкой, в которой через мгновение раздались гудки.
Обостренный слух различил далекий хлопок двери и топот. Она метнулась к окну, но на полдороги остановилась и выглянула сбоку прижавшись к стене. Штора колыхнулась, и в тот же момент раздался двойной хлопок и посыпалось стекло разбитого зеркала на стене напротив. Настя рухнула сжавшись на пол.
— Давай-давай-давай! — застучала она правой рукой по паркету.
Но в руке появилось лезвие.
— Ладно, — выдохнула она, — так, может, и лучше.
Она привстала и пригнувшись вышла в коридор, перехватив лезвие в левую руку. Разогнувшись она подпрыгнула и всадила острие горизонтально над дверным проемом. С трудом вскарабкавшись на него, она замерла.
— Надо что-нибудь потяжелее, — прошептала она, но правая рука была занята. Она постаралась перенести вес назад, но бок лезвия впился в ногу. Настя зашипела от боли, как вдруг дверь под ней с грохотом слетела с петель и вместе с ней в коридор номера гулко упала дымовая шашка.
От неожиданности девушка потеряла равновесие и рухнула вниз, на вбежавшего человека.
— На! — заорала она. В этот раз браслет сработал и ствол огромного ружья снес с ног второго вбегавшего.
Она нажала на курок и коридор отеля заволокло бетонной крошкой. Бешеный грохот выстрела сменился звенящей тишиной, мигнув погас свет, когда первый нападавший попытался отбросить девушку, однако его удар пришелся на приклад ее оружия. Настя изо всех сил рванулась наружу, но едкий туман уже немного застилал глаза и она припала на колено, споткнувшись о разорванный ковер. Она махнула прикладом в сторону первого нападавшего и все-таки бросилась наружу в клубы бетонной пыли.
Через два метра она растянулась на полу и перевернулась на спину. Нападавших было не разобрать. Послышался свистящий выстрел. Она нажала на курок, но тот остановился на середине, затвора на ощупь не нашлось. Проклиная все, она перекатилась на живот и попыталась встать, но сильный удар в затылок прижал ее к полу. Наконец в правой руке оказался детеррант и Настя вжала кнопку спуска. Давление отпустило. Она выкарабкалась из-под падающего человека и рванула наружу, волоча за собой винтовку.
— Минимум два снайпера, — твердила она, сбегая по запасной лестнице.
Остановившись на пол пролета вниз она нащупала затвор и собрав все силы, взвела его. Внизу, кажется за дверями, раздался звук рации. Затравленно оглядевшись она бросилась наверх.
Лестница привела ее к самой крыше. Было очень темно, только мелко зарешеченное окошко в последней двери пускало на площадку закатный свет.
— Эй, оператор, — тихо позвала она, упершись в стену у двери и глядя на ладонь — ты ведь хотя бы знаешь, чем я пользуюсь. Ты ведь... ведь точно это видишь. Дай мне что-нибудь. Пожалуйста.
Она закрыла глаза и медленно сжала кулак.
Ремень скользнул между пальцев и на нем повисла небольшая сумка защитного цвета. Настя дрожащими руками раскрыла ее, но в ней оказались лишь медикаменты.
— Да как… — начала она, но осекшись посмотрела вниз. По левой ноге текла кровь. Вдруг стало очень больно. Стараясь не шуметь, она начала перевязывать ногу и прислушалась. Внизу кто-то разговаривал. Кое-как справившись с бинтами, она вновь попытала счастья со снаряжением, на этот раз это оказался внушительных размеров чемодан с какой-то аппаратурой.
К сожалению, все подписи к многочисленным рычажкам и лампочкам оказались иероглифическими.
— Не важно, — твердила себе под нос Настя, — это явно оператор прислал. Надо просто как-то включить. Оружие ведь точно не иероглифами подписано, значит тут решения особой местной проблемы. Я, как раз, в особой местной проблеме. Целой планеты им мало было! Надо было именно ко мне припереться... Сейчас мы вам…
Тусклые лампочки загорались одна за другой. Внизу послышалось несколько коротких криков, затем докатился раскатистый удар. Настя на секунду замерла, но тут же вновь принялась за рычажки. Судя по микрофону на витом проводе, в чемодане оказалась и рация. В отчаянных попытках разобраться с ней прошло еще около пятнадцати минут.
— Прием, — наконец пробился из динамика голос оператора.
— Прием, — облегченно, стараясь не закричать от радости, пролепетала Настя.
Но тут вокруг раздался басовитый рокот.
Несколько
