века не смотря на то, что многие коренные жители имели и отличную конницу, и прекрасное вооружение, (некоторые даже огнестрельное) большинство племён и народов Сибири признавали себя подданными московского царя.
Как же это удавалось сделать мизерным, часто измождённым голодом, холодом и болезнями горсткам русских людей? Ведь невозможно отряду из 20 – 30 человек, оторванному на сотни вёрст от базового лагеря (городка), даже имея самое первоклассное по тем временам оружие, справиться с имеющими десятикратное, а часто и гораздо более ощутимое превосходство в людях, местными, порой воинственными, племенами и народами. Тем более невозможно такими малыми силами долго удерживать их в повиновении. Но русским первопроходцам это удавалось.
А всё дело тут очевидно в том, что русский человек, никогда не возвышал себя над другими. Практически, не имея расовых предрассудков, он, в отличии от европейцев, никогда не стремился избавить мир от «дикарей» и «варваров» какого бы цвета кожи они ни были, и какому бы богу ни молились, никогда так же не пытался сделать их своими рабами. Особенно это относится к казакам, которые с самого начала своего существования, представляли собой разноплемённую, интернациональную массу, среди которых были как славяне, так и выходцы из других народностей, - кавказцы, тюрки (татары, турки), греки, и даже западные европейцы и евреи.
Один из первых исследователей казачества Александр Иванович Ригельман, живший в XVIII веке писал, что по старинным преданиям первые казаки совсем «не имели жён и терпеть их не могли» и «Запорожским Казакам подобны были». На счёт того, что казаки «не имели жён» потому что «терпеть их не могли» Ригельман, конечно, явно перегнул палку. Тут, скорее всего, сказывались сложные, порой совершенно не выносимые для женщин условия жизни первых казаков. Но когда в конце XV века, в «поле» стали появляться первые укреплённые казачьи городки, казаки постепенно стаи обзаводиться жёнами. Но только ведь вряд ли кто из женщин по доброй воле пойдёт за живущего в вечной опасности, вечно играющего в прятки со смертью удальца. Поэтому первых своих подруг казаки захватывали в походах и набегах. О чём свидетельствует и ответ казаков во время «Азовского сидения» «толмачам и полковнику янычарскому» где как раз и говорится: «Питаемся словно птицы небесные: не сеем, не пашем, не сбираем в житницы. Так питаемся подле моря Синего. А серебро и золото за морем у вас находим. А жен себе красных, любых, выбираючи, от вас же уводим». Вот почему все потомственные казаки в XVIII веке, по наблюдениям Ригельмана, мало похожи на славян: «Они почти все смуглого и румяного лица, волосы чёрные и чёрно-русые, острого взгляда…». Под стать казакам и их жёны «лица круглого и румяного, глаза тёмные, большие, собою плотные и черноволосые». По всей видимости, большинство казачек, особенно из числа первых жён это татарки, персиянки, турчанки и прочие женщины азиатки.
Казаки первопроходцы Сибири ни чем не отличались от своих собратьев, «сидевших» в это время против турок в Азове. Поэтому многие из них в дальних сибирских краях, как, например, Семён Дежнёв, нашедший «край и ко¬нец зем¬ли Си¬бир¬ской», или при¬каз¬чик куп¬цов Усо¬вых Фе¬дот По¬пов, запросто роднились с аборигенами и женились на местных красавицах, а ряды свои пополняли, при¬нима-я в казаки, как переселенцев из Руси, так и кре¬щеных тун¬гу¬сов, та-тар, бу¬рят, яку¬тов. Во многом благодаря такому братанию уже в XVIII столетии в Сибири и сформировалось Сибирское казачество.
Таким образом, русские люди предпочитали распространять своё влияние не силой, а взаимовыгодными отношениями. Такой же политики придерживались к покорённым народам и русские правители, - цари и императоры. Так Иван Грозный, после взятия Казани, вместо того чтоб, как это принято у европейцев, истребить знать и всех жителей покорённого города, стал эту знать, согласившуюся ему присягнуть, приглашать к себе на службу, и посылал «по всем улусам чёрным людям ясачным жалованные грамоты опасные, чтобы шли к государю не бояся ничего; а кто лихо чинил, тому Бог мстил; а их государь пожалует, а они бы ясаки платили, якоже и прежним казаньским царем». При ведении такой политики даже не требовалось держать в Казани большой контингент служилых людей Русского государства, так как для простых людей Казани принципиально ничего не менялось. Ведь они «ясаки платили, якоже и прежним казаньским царем», не больше и не меньше. Не была ущемлена в правах и знать.
Такой же политики придерживались и цари из династии Романовых. И при освоении (завоевании) Сибири все во¬ево¬ды по-луча¬ли цар¬ские на¬казы дей¬ство¬вать «лас¬ка¬ми, а не жес¬точью и не пра¬вежом», и не¬объ¬яса¬чен¬ных ста¬рать¬ся под¬чи¬нить ми¬ром – «ве-лети их преж¬де уго¬вари¬вати вся¬кою ме¬рою лас¬кою, чтоб они в ви¬нах сво¬их го¬суда¬рю до¬били че¬лом и бы¬ли под вы¬сокою ру¬кою и ясак с се¬бя пла¬тили». «Яса¬к» к тому же был совсем не¬боль¬шим. Нап¬ри¬мер, с ря¬довых яку¬тов бра¬ли по одному со¬болю в год, с бо¬гатых – по одному со¬болю с четырёх го¬лов име¬юще¬гося ско¬та. С без¬ло¬шад¬ных во¬об¬ще не бра¬ли, счи¬талось, что без ло¬шади че¬ловек не мо¬жет охо-тить¬ся. Зап¬ре¬щалось так же от¬би¬рать ро¬довые зем¬ли. Тре¬бова¬лось «ясач¬ных уго¬дий не имать», се¬лить¬ся толь¬ко в «по¬роз¬жих мес¬тах», а тех, кто «у ясач¬ных лю¬дей угодья пус¬то¬ша¬ет», «сби¬вати до¬лой» и «бить кну¬том не¬щад¬но». И только в слу¬чае край¬не¬го упорс¬тва и соп-ро¬тив¬ле¬ния до¬пус¬ка¬лись во¬ен¬ные дей¬ствия с «не¬боль¬шим ра¬зоре-ни¬ем».
И такие стычки с «небольшим разорением» конечно же были, но даже после них местное, коренное население со временем начинало видеть в русских не врагов или захватчиков, а друзей и союзников, и на место вражды приходили доверие и дружба. Но часто было и совершенно мирное, добровольное признание верховенства русского царя. Как, например, это произошло с бурятами, которых русские сразу стали называть «братами» или «братским народом». А свидетельство француза Лай¬оне указывает на то, что такие случаи были отнюдь не редкостью. Он пи¬сал: «Ког-да рус¬ский му¬жик… рас¬по¬лага¬ет¬ся сре¬ди фин¬ских пле¬мен или та¬тар Оби и Ени¬сея, они не при¬нима¬ют его за за¬во¬ева¬теля, но как за еди-нок¬ровно¬го бра¬та, вер¬нувше¬гося на зем¬ли отцов… В этом сек¬рет си-лы Рос¬сии на Вос¬то¬ке».
Но очевидно не только дружелюбие и стремление жить в мире привлекали к русским симпатии народов Сибири. Ведь, как хорошо известно, всегда и во все времена у всех народов с уважением и почтением относились к доблести, силе и храбрости. Русским этих качеств было не занимать. В отличии от европейских завоевателей которые безжалостно уничтожали и давили своей военной мощью фактически безоружных мирных аборигенов Африки, Австралии, Азии и Америки, русским первопроходцам Сибири, как уже говорилось выше, практически всегда приходилось иметь дело с превосходящим и часто хорошо вооружённым противником. Так, наприер, Хабарову при освоении земель на Амуре, приш¬лось стол-кнуть¬ся с весьма гроз¬ным и коварным про¬тив¬ни¬ком.
Воинственный император империи Цин Абахай раз¬вернул эк-спан¬сию Маньжуров в раз¬ных нап¬равле¬ни¬ях, в том чис¬ле и на се-вер. По¬яв¬ле¬ние у сво¬их гра¬ниц русских зем¬лепро¬ход¬цев он вос¬при-нял край¬не враж¬дебно и на Амур в 1652 году был от¬прав¬лен отряд из тысячи сол¬дат с ружь¬ями и лег¬ки¬ми пуш¬ка¬ми. У Ха¬баро¬ва к это¬му времени было всего около 200 слу¬жилых и «охо¬чих лю¬дей». Но, это не помешало ему наголову разгромить превосходящие силы противника. Ки¬тай¬цы тогда писали, что в ли¬це ка¬заков они встре-тили бой¬цов «храб¬рых, как тиг¬ры, и ис¬кусных в стрель¬бе».
Уверен, - после такой славной виктории буряты и прочие монгольские народы там проживавшие, которые ещё со времён Чингисхана умели ценить воинскую доблесть, ничего не имели против того чтоб такие «храбрые, как тигры» воины были их «братьями». И когда казаки, наладив отношения с местными аборигенами, закреплялись на новых землях и строили там укреплённые городки, такие как Якутск или Тобольск, которые становились центрами распространения русского влияния, то уже вскоре вслед за зем¬лепро¬ход¬ца¬ми на но¬вые мес¬та при¬ходи¬ли пар-тии про¬мыш¬ленни¬ков из кресть¬ян и го¬рожан, на¬де¬яв¬шихся раз¬бо-гатеть до¬бычей пуш¬ни¬ны или «рыбь¬его зу¬ба» (мор¬жо¬вой кос¬ти). Для торговли с местными жителями сво¬их при¬каз¬чи¬ков по¬сыла¬ли в даль-ние края куп¬цы из старых русских городов и те выгодно выменивали пуш¬ни¬ну на про¬мыш¬ленные то¬вары. Так распространялась по необъятным просторам суровой Сибири русская цивилизация, та цивилизация о которой ещё великий русский поэт А. С. Пушкин писал, - «там русский дух, там Русью пахнет», - и которую сегодня принято называть «русским миром». Но только не всем нравится такая экспансия, хотя скорее сюда подойдёт такое понятие как эманация Руси на просторы Азии. И те, кто не желает признавать русский мир, кто не желает признавать Сибирь частью России, те сегодня предпочитают называть её «Тартария».
Ещё с античных времён и вплоть до позднего средневековья о таинственной Сибири в странах Европы ходили диковинные рассказы, как о краях «вечного холода, безлюдья и смертной тишины». Но когда в Европе узнали, что именно оттуда в Европу пришли, так перепугавшие европейцев татары то, перепуганная до смерти Европа посчитала их выходцами из ада. Иначе откуда там возьмутся люди, да ещё совсем не европейского вида, если там «страна вечного холода, безлюдья и смертной тишины». Из ада, и не иначе. А сходство названия татар с названием ада в греческой мифологии «тартаром» только подкрепило такое предположение европейцев. Так и появилась на картах европейцев Тартария. Ведь именно как Великая Тартатия обозначена Сибирь на причудливых картах европейцев XVI – XVIII веков. Тех европейцев, нога которых до самого начала XVIII столетия (когда там появились пленённые под Полтавой шведы) даже не ступала на землю русской Сибири.
Опираясь на более чем сомнительные познания в области этнографии и географии, Великую Тартарию, «подробно» пытались описать и голландцы, и французы и венецианцы и прочие европейцы. Особенно преуспели в этом англичане в первом издании «Энциклопедии Британники» (Encyclopedia Britannica, Vol. III, Edinburgh, 1771, p. 887), на которую так любят ссылаться любители «правдивой» истории России. Но вынужден буду их огорчить. Это сегодня, по прошествии почти двух с половиной столетий «Энциклопедия Британники» является серьезным справочным изданием, надежно выверенным специалистами во всех областях знаний. А тогда, дело скорее всего обстояло так, как описано это в интернете не известным мне автором. (К сожалению, - не удалось найти первоисточник.)
Два энтузиаста из Эдинбурга, гравер Эндрю Белл, обладавший собственной типографией, и книготорговец Колин Макфаркар, решили попросту утереть нос французам Дидро, Монтескье и Д'Аламберу, издавшим во Франции «Толковый словарь наук, искусств и ремёсел». А поскольку сами по себе и гравер, и книготорговец избытком знаний обременены не были, то к сотрудничеству
