мятежный революционный 1906 год, то за это время (80 лет) было казнено 525 человек. Это менее чем 7 смертных приговоров в год на всю огромную Россию. При этом надо иметь в виду, что в течение всего этого периода смертная казнь за умышленное убийство применялась неукоснительно. Это говорит о том, что не только власти, но главное, - народ России к жестокости и убийству склонны не были совершенно. Чего не скажешь о кровожадной Европе.
Как уже было сказано выше, Францию уже в XIII веке «украшает» Монфокон. В это же время в Англии, в Лондоне в районе нынешнего Гайд-парка стояла виселица, представлявшая собой хитроумную поворотную конструкцию: там, на разновысоких балках, были расположены 23 петли, и увешанная таким образом казнёнными, она чем-то отдалённо напоминала мрачно украшенную новогоднюю ёлку. Это чудо карательной и устрашительной техники, так же как и Монфокон имело своё личное название – «машина Деррика», по фамилии самого заслуженного из лондонских палачей. Бытовала даже поговорка «надёжный, как машина Деррика». Целые ряды виселиц располагались и на окраинах города, а казни были любимым зрелищем англичан. Даже голодающим малолетним детям, за такую мелочь как украденная булка хлеба, рубали руки. И европейцы с огромным удовольствием приходят поглазеть, как зверски убивают и калечат их сограждан. Ажиотаж иногда достигал такой степени, что в толпе, в давке порой гибли люди.
В России же впервые понятие узаконенной смертной казни появляется лишь на пороге XV века в Уставной Двинской грамоте (за третью кражу) и в Псковской судной грамоте (за измену, кражу из церкви, поджог, конокрадство и троекратную кражу в посаде). И тем не менее, мы, русские, для европейцев оказывается народ «жестокий», «варварский» и «дикий»?
Европа времён Ивана Грозного и «Великой смуты».
Известно, что более всех «прославил» казнями Россию царствовавший в XVI веке Иван IV, прозванный Грозным. И сегодня его деяния, как нечто отвратительное и не естественное для человечества даже тех времён, как символ жестокости и кровожадности всех россиян нам при каждом удобном и неудобном случае стараются преподнести наши недруги.
Оно конечно, время царствования Грозного симпатичным назвать нельзя. Но только то, что такое множество казней, и та крайняя жестокость, с какой они проводились Иваном IV, для русского человека тех времён было явлением из ряда вон выходящим, может служить, как само прозвание царя Ивана IV Грозным, так и небывалое ранее, при предшественниках Ивана, множество описаний зверств времён Грозного. Ведь о них писали не только иностранцы, но и у русских авторов, как современников Грозного, так и у писателей из последующих поколениях их предостаточно.
По подсчётам историка Р. Г. Скрынникова, знатока эпохи Ивана Грозного, при этом царе опричниками было казнено и убито от 3 до 4 тысяч человек. Некоторые историки насчитывают всех замученных и казнённых Иваном Грозным, где-то порядка 5 тысяч. Реже, но всё же встречаются указания на 10, и даже на 15 тысяч. Но если мы взглянём на современную Грозному Европу, то только одна Английская «королева-девственница» Елизавета I (1568 -1603 гг.) казнила 89 тысяч своих подданных. И в отличие от Ивана Грозного, не каялась в содеянном ни прилюдно, ни келейно, убиенных в «Синодики» не записывала, денег на вечное поминовение в монастыри не посылала.
А половиной столетия ранее, во времена печально известного «огораживания», - Англия прославилась насильственной ликвидацией общинных земель. Тогда, в 1516 году Томас Мор, который, кстати, был казнён Генрихом VIII в числе десятков тысяч казнённых этим деспотом в политической борьбе дворян, метко подметил, что «...овцы стали пожирать людей». Тогда, с развитием английской суконной промышленности, при правлении королей из династии Тюдоров XV—XVI веков и ростом цен на шерсть особо важное значение в тесной Англии приобрели пастбища, ради которых земли стали экспроприировать у крестьян. В результате чего крестьяне, утратив не только землю и жильё, но и все средства к жизни, становились бродягами и нищими — пауперами. И что бы избавиться от этих лишних и не нужных государству людей, у которых нет ни кола ни двора, ни денег, но которые как и все люди хотят есть, - за бродяжничество в стране, не превышающей в те годы по численности населения и 4 млн. жителей, были казнены более 50 тысяч согнанных с земли крестьян. То есть каждый восьмидесятый англичанин.
А вот жестокий «деспот» и «тиран» Иван Грозный наоборот издает указ, где велит «всех прокаженных и престаревшихся описати по всем градам, опроче здравых строев, да в коем ждо граде устроити богадельни мужскии и женскии, и тех прокаженных и престаревшихся не могущих нигде же главы подклонити устроити в богадельнях пищею и одежею... да приставити к ним здравых строев и баб стряпчих, сколько пригоже будет посмотря по людям... чтобы жили в чистоте и в покаянии и во всяком благодарении».
Исполняя приказ государя, во многих российских городах открываются больницы и богадельни, которые Иван любил посещать. При этом он жестоко наказывал тех служителей, кто был замечен в воровстве. Проявлял «деспот» заботу и о душевно нездоровых людях, «кои одержимы бесом и лишены разума». Их следовало направлять в монастыри, «чтобы не быть им помехой и пугалом для здоровых», где им и должна была оказываться помощь для «вразумления» или «приведения на истину». Вот этого иностранцы и наши правдолюбы почему-то стараются не замечать.
Зато очень сильно печалит их судьба Великого Новгорода и его жителей, против которых за попытку перейти в подданство к польскому королю совершил карательную экспедицию Иван Грозный. Например, Альберт Шлихтинг, уроженец Померании, взятый в плен у крепости Озерище и проживший при московском дворе семь лет, писал по этому поводу: «Тиран не пропускал ни одного рода жестокости при умерщвлении людей и в городе Новгороде он убил их, после предания удивительным терзаниям и мукам, 2770 из более знатных и богатых, не считая лиц низкопоставленных и беспредельного количества черни, которую он уничтожил всю до полного истребления» … «Таким образом этот старый город славян, местопребывание князей новгородских, можно видеть уничтоженным и сравненным с землёй». При этом злодеянии, как пишет уже Джером Гарсей было: «…700 тысяч убитых мужчин, женщин, детей; мертвые тела людей и животных запрудили реку Волхов (Volca), куда они были сброшены. История не знает столь ужасной резни». Но перед тем как убить невесть откуда взявшиеся в Новгороде, в котором не насчитывалось в те годы и десятой части от указанного количества людей, опричники ещё и «обесчестили всех женщин и девушек, ограбили и захватили все, что находилось в этом городе». Вот такие они были неутомимые. Всё успевали, и грабить, и казнить, и насиловать целыми толпами и город сравнять с землёй.
Ещё один иностранец пишет, что уже не Волхов, а «большая знаменитая река Волга, которая в два раза больше, чем Прегель под Кенигсбергом, была так наполнена мертвыми телами, что окрасилась в этом месте в цвет крови и должна была остановиться у мостов».
Очевидно, что не один из авторов, описывающих эти страсти, свидетелем похода Грозного на Новгород не является. Иначе вряд ли бы Новгород оказался на берегу Волги да ещё с населением не уступающем по численности Москве средины XVII века. Ведь отнюдь не Новгород в XVI, а Москва, но правда уже в XVII веке, удивляла иностранцев своими размерами и числом её жителей. Так вен¬гер¬ский пу¬тешес¬твен¬ник Эр¬ко¬ле Зани с восхищением пи¬сал: «Я удив¬лен гро¬мад¬ностью го¬рода. Он пре¬вос¬хо¬дит лю¬бой из ев¬ро¬пей-ских, или ази¬ат¬ских. Бла¬года¬ря это¬му пеш¬ком хо¬дить не¬воз¬можно, и на¬до ез¬дить… Для это¬го при поч¬ти каж¬дой ули¬це сто¬ят на¬гото¬ве из-возчи¬ки с са¬нями и по¬воз¬ка¬ми. (В Европе о таком ноу-хау ещё и не помышляли) В нем жи¬вет нес¬четное мно¬жес¬тво на¬рода – иные нас-чи¬тыва¬ют мил¬ли¬он, а иные, бо¬лее све¬дущие, бо¬лее 700 ты¬сяч. Без сом¬не¬ния, он втрое боль¬ше ви¬ден¬ных мною Па¬рижа и Лон¬до¬на…». И Рейтенфельс, так же не Новгород, а Москву относит «к чис¬лу ве-личай¬ших го¬родов зем¬но¬го ша¬ра».
Так зачем же иностранцы раздули Новгород до таких громадных размеров и «сравняли его с землёй»? Не для того ли чтоб скрыть и упрятать под грабежами и варварским погромом опричников в Новгороде свою ещё большую дикость и варварство?
Например, в мае 1527 года, когда императорское войско, возглавляемое герцогом Бурбонским, штурмом взяло Рим, то жестокость и дикое необузданное варварство европейцев, (а в составе двадцати тысячного войска герцога находились, и немцы, и испанцы, и итальянцы) были действительно поразительными. Один из предводителей ландскнехтов Себастьян Шертлин фон Буртенбах так описывал этот захват Рима:
«В шестой день мая месяца мы взяли Рим приступом, умертвили там около 600 человек, разграбили весь город, ограбили церкви и вообще всё что нашли, и значительную часть города сожгли».
Но Буртенбах описал далеко не все нюансы этой драмы, а видимо лишь события одного дня (6 мая – непосредственно день взятия Рима штурмом) и злодеяния лишь тех наёмников, которые были под его личным началом. Ведь один из испанцев, так же бывший участником и очевидцем этих событий так напишет о том, как выглядел Рим уже месяц спустя после его взятия:
«В Риме, в этой столице христианского мира, не звонил ни один колокол, не открыто ни одной церкви, не служили ни одной обедни; там нет ни воскресенья, ни праздников. Богатые магазины купцов превращены в конюшни; великолепные дворцы разграблены, множество домов сожжено; двери и окна других домов сломаны и утащены, улицы превращены в навозные кучи, и наполнены ужасной вонью трупов; и люди и животные все одинаково хоронятся прямо на улице. На площадях нагромождены столы, где солдаты играют в кости на целые кучи золотых дукатов. Кощунственное сквернословие наполняет воздух. Не знаю с чем можно сравнить это? Разве, пожалуй, с разрушением Иерусалима?».
И это ведь далеко не единичный и из ряда вон выходящий случай в истории средневековой Европы. Как пишет Валерий Шамбаров в своей работе «Святая Русь против варварской Европы»: «Гра¬беж и ма¬родерс¬тво не воз¬бра¬нялись – они счи¬тались за¬кон¬ным воз¬награж¬де¬ни¬ем. И за ар¬ми¬ями та¬щились ог¬ромные обо-зы прос¬ти¬туток, мар¬ки¬тан¬ток, скуп¬щи¬ков до¬бычи – ко¬ман¬ди¬ры обыч-но бы¬ли с ни¬ми в до¬ле. Гра¬били да¬же на «сво¬ей» тер¬ри¬тории, ведь для чу¬жаков-на¬ем¬ни¬ков она не бы¬ла ро¬диной. А тер¬ри¬торию про¬тив-ни¬ка ра¬зоря¬ли под¬чистую. Жгли все под¬ряд и ре¬зали всех под¬ряд. … Ес¬ли го¬род бра¬ли не «на ка¬питу¬ляцию» (т. е. не на ого¬ворен¬ных ус-ло¬ви¬ях), а штур¬мом, то ча¬ще все¬го на¬селе¬ние унич¬то¬жали по¬голов-но. Жен¬щин, маль¬чи¬ков, юно¬шей пе¬ред тем, как за¬резать, на¬сило-вали – нас¬чет по¬ла сол¬да¬ты бы¬ли неп¬ри¬хот¬ли¬вы. Сос¬то¬ятель¬ных граж¬дан пы¬тали, вы¬могая день¬ги. И ос¬тавля¬ли за со¬бой ды¬мящи¬еся раз¬ва¬лины с гру¬дами тру¬пов».
Вот так широко, с размахом резали друг друга «цивилизованные» европейцы, а Джером Гарсей пытается нам навешать на уши лапшу о том, что «история не знает столь
