сосредоточенность и при этом эмоциональный всплеск, довольно сильный. Его трудно вызвать по желанию. Но, например, когда чего-то испугаешься, можешь хоть чайник с водой взлететь к потолку заставить. Если при этом не потеряешь способности соображать. У меня такое один раз было...
Снежка не знала, верить этому, или нет. Но почему-то очень хотелось поверить. Наверное, те, кто называл ее ребенком, были в каком-то смысле правы – ей до сих пор хотелось верить в необычное. Правда, Изольда ее слегка пугала. Неизвестно – чем, но, скорее всего, своей загадочностью. Даже ее картины казались чем-то вроде шифра, изящным набором неясных символов
- Скажи, а этот ваш портрет, ну, тот, что в твоей комнате, его ведь не Изольда рисовала?
- Нет, конечно. Это художник один, известный, только я фамилию забыла... Он ее хороший знакомый и рисовал по фотографии. Я в Ереван на каникулы уезжала, а Изольда захотела сделать мне сюрприз. Приезжаю – висит. Прямо в холле, на первом этаже. Я в шоке была! – Она рассмеялась. – Представляешь, к Изольде каждый день десятки людей приходят. И все его видели, и все спрашивали, кто я... Ужас!
- Но ей, наверное, нравилось.
- О, да! Она вообще человек медийный, чего не скажешь обо мне.
- И как же ты уговорила ее убрать эту красоту?
- На хитрость пришлось пойти! – С улыбкой призналась Сати. – Когда Изольда сказала, что это ее подарок мне, я тут же уточнила: «Значит, он мой? И я могу с ним сделать все, что захочу?». А после утвердительного ответа заявила, что хочу повесить его у себя в комнате! Она, конечно, подулась, но отступать было некуда! А, вот и сумка!
Сати торжествующе извлекла из шкафа объемный ридикюль из белой кожи.
- Неизвестно куда запихнет, потом ищет! Никогда у нее порядка нет. Я бы давно тут прибралась, но она же ничего трогать не позволяет! Говорит, что этот беспорядок и есть для нее самый лучший порядок. – Сати со вздохом покачала головой. – Ну, что пойдем?
Но Снежке не хотелось так быстро покидать загадочную комнату. Она скользнула взглядом по переплетам книг, многие из которых были украшены надписями на непонятном ей языке, а другие, ветхие, с потемневшими застежками, имели вид музейных редкостей,
- Это старинные книги? – Спросила она почти шепотом.
- Всякие. Таких книг, как у Изольды, больше нет ни у кого. Здесь собраны все тайные древние искусства. На русском, немецком, армянском и даже арабском. И на тех языках, по которым уже не найдешь учебников. Здесь написано обо всем. Как разговаривать со звездами, и как лечить людей. Как читать знаки природы и видеть то, что скрыто от глаз... Большинство этих знаний теперь забыто, или считается утерянным.
- Ты их читала?
- Только те, которые она мне сама дает. Она говорит, что знания нужно приобретать тогда, когда ты к этому готов, иначе ничего хорошего не получится.
- А сама она читала все?
- Конечно, и не раз. Многое даже знает наизусть. У нее феноменальная память. Здесь же далеко не все книги, большая часть в кабинете, и в комнатах внизу.
Снежка ошарашено молчала. Сатеник протянула руку и сняла со стены небольшую черно-белую фотографию. Протянула Снежке.
- Посмотри. Это моя мама.
Две девочки в белых платьях сидели, обнявшись. На фото они казались похожими – обе худенькие, с острыми подбородками, густыми бровями и темными блестящими глазами. Только черные волосы одной уходили за спину парой тонких тугих кос, а у второй вились над ушами непослушными кудряшками.
- А с косичками – Изольда. – Сати произнесла это почти с гордостью – Они были лучшими подругами. С самого раннего детства! Изольда говорила как-то, что Мара – так она маму называет, ее имя Марина, что она была единственной, которая решалась садиться с ней рядом в классе. Остальные побаивались.
- Чего? – Уточнила Снежка.
- Ну... Так, вообще. Изольда всегда была особенной. Я думаю, с ней интересно было дружить. Мне мама много чего про них рассказывала...Когда я сюда поехала. А до того даже не упоминала ни разу! Как-то весной Изольда ее уговорила пойти на старый мост. У нас в городе был такой, наполовину разобранный. Им не пользовались, и детям, конечно, даже подходить к нему запрещалось. А им было лет по десять. Изольда была, по словам мамы, как мальчишка, и постоянно подбивала ее на разные проказы... Ну, вот. Они там лазали по стропилам, а у мамы соскользнула нога и она едва не свалилась в речку, но Изольда ее удержала. А потом она увидела, что в ногу вонзился большущий ржавый гвоздь, и кровь бежит ручьем. Мама заплакала от испуга и боли. Она боялась заражения крови, но еще больше – что теперь ее родители узнают, где они были. И тогда Изольда положила на рану руку и просто подержала некоторое время. А когда сняла ладонь – под ней ничего не было, кроме пятен засохшей крови на коже и разорванных колготок. Даже самого маленького шрама не осталось.
Снежке вспомнилась история о том, как Вадима ударило электротоком.
- Расскажи еще! – Попросила она.
- Еще... Ну, когда мама полюбила моего папу, первой, кому она об этом сказала, была Изольда. Маме было тогда всего четырнадцать лет, а папа был уже совсем взрослый, за двадцать. Высокий был, красивый, и на нее, девчонку, конечно, никакого внимания не обращал. Она очень боялась, что пока она вырастет, он уже женится на ком-нибудь постарше! А Изольда сразу назвала его имя, как только мама начала говорить, что влюблена. Мама спросила: откуда ты узнала? А Изольда сказала, что видела. Мама спросила, что она видела еще, и Изольда уверенно заявила: он будет твоим мужем! И мама успокоилась, поверила, потому, что знала – Изольда никогда не врет. В самом деле, как только мама окончила школу, папа тем же летом сделал ей предложение! Хоть до этого они не то, что не встречались – даже не разговаривали почти!
А когда они экзамены сдавали в восьмом классе... знаешь, были раньше такие экзамены, по билетам, мама просила Изольду указать ее билет, который она лучше всего выучила. Изольда долго отнекивалась, потому, что считала это нечестным, но все же потом показала потихоньку. А сама, как села перед учителем, сразу же объявила в каком билете какие вопросы. Просто рукой показала: вот это я знаю, а здесь хуже, а вот здесь для меня один вопрос сложный. И ни разу не ошиблась, как будто они открытые были! Преподаватель удивился очень, долго смотрел на эти билеты, потом на Изольду, и спросил ее:
- А кем вы хотите стать?
- Актрисой! – Улыбнулась Изольда.
- Кем?!
- Актрисой. В театре играть, или в кино сниматься.
Тогда он сказал:
- Да про вас саму кино надо снимать!...
Снежка рассмеялась, Сати – вместе с ней.
- Это правда, или она так пошутила?
- Кто ее знает? – Сати пожала плечами. – Может, и пошутила. Мама не помнит, чтобы она готовилась в театральный. Но с билетами здорово, да?
- Еще бы! Выходит, Изольда – экстрасенс? В самом деле?
- Она это категорически отрицает! Даже слова такого слышать не может. Говорит: «экстра» могут быть шелковые чулки. Ну, или коньяк. А к ней этого применять нельзя.
- Тогда как же сказать? Ясновидящая?
- Это ближе, наверное. – Кивнула Сати. – Хотя Изольда говорит, что все люди от природы видят одинаково. То, что может она – может любой. Просто надо больше упражняться. Конечно, у одни более талантливы, другие - менее, но в общем, это как с игрой на рояле. Человека, лишенного таланта тоже можно научить играть, если много лет заниматься с ним. Он не станет великим музыкантом, но слушать его будет вполне можно. Так что, нет ничего такого, чего нельзя было бы объяснить принадлежностью к науке, или искусству. Только не все знания человеку пока еще открыты. А из того, что было открыто еще в древности, люди многое умудрились забыть. Ладно, пойдем! – Заторопилась вдруг она. – Внизу нас наверняка уже хватились.
Никто их не хватился. Снежка поняла это сразу, как только вошла в гостиную. Изольда продолжала сидеть на диване, одной рукой слегка облокотившись на спинку, и скрестив поджатые ноги в позе лотоса. Гуриев оставил кресло и присоединяя к ней. На коленях у обоих в беспорядке лежали исписанные листы, в которых Снежка по прочерку узнала черновики песен Артема. Они , сблизившись головами, бурно обсуждали их содержимое, то принимаясь горячо спорить, то взрываясь внезапными приступами веселого смеха. Вадим Климов, стоя за диваном, перегибаясь через спинку, пытался разглядеть написанное.
- Нет, Иза, никаких возражений! – Возражал Артем, продолжая, видимо, начавшийся ранее разговор, - Если тебе не нравятся стихи, можешь предложить свои, я же не против! Время до зимы у нас есть.
- Как это, «не нравятся стихи»?! – Весело пугалась Изольда. – Ай, дурашка, что он говорит! Вадик, что он говорит?! Да ты же гений! Большой гений новой эры! Тебя Всевышний при рождении поцеловал! Вот так!
Она, поигрывая длинными пальцами, отодвинула со лба Артема прядь волос, и коснулась губами освободившегося пространства.
- Спасибо, конечно, но! Почему ты тогда с гением петь отказываешься? Отвечай!
- Да я уже три раза тебе ответила. Старовата я для дуэта с тобой, это будет выглядеть просто смешно. Позови вон хоть Сати, она тебе больше подходит!
- Будет нужна – позову! - Не отставал Гуриев. - Сейчас речь о тебе! Значит, так. Где-то через месяц выходит мой новый альбом и перед новым годом я устраиваю его презентацию. Возможно, в «России», возможно даже в Кремлевском, это пока продюсеры решают... Ясно одно: будет грандиозное шоу! И я приглашу выступить там всех артистов, с которыми дружу. Ясно? Всех!
- Да ради Бога! – Пожала плечами Изольда. – Я тут причем? Я что тебе – артистка?
- Ты мой близкий человек! Помнишь, как я на сольнике про тебя сказал?
- Такое забудешь! «А сейчас я приглашаю на сцену женщину, которую люблю»! Придумал же! Твои поклонницы-девчонки, заполнившие зал, на куски меня готовы были разорвать!
- Но я совсем не шутил! И не шучу сейчас. Что тебя смущает, Иза? Две песни со мной – вот все, что я у тебя прошу. Ты даже сама выберешь, какие именно!
- Да зачем тебе это надо? – Устало спросила она. – Мне-то уж точно ни к чему, достаточно заниматься тем, что я умею. Мне не нужно, чтобы ты наступал себе на горло, чтобы случайно не заглушить мой голос, как это было тогда!
- Ты выдумываешь!
- Ладно, хватит об этом! \- Она резким жестом сбросила на диван листы, и обернулась к девушкам.
- Вернулись, джан? – Ласково спросила у Сати. – Ну, иди сюда. Нашли, что искали?
Сатеник протянула сумочку. Изольда, порывшись в ней, извлекла пачку бумаг.
- Где же это... – Рассеянно бормотала она. – Ах, да! Вот!
Гуриев заглянул в протянутый листок.
- Не понял?! – Восхищенно воскликнул он через минуту. – Это чей телефон?
- Там написано. – Спокойно ответила Изольда. – Он ждет твоего звонка.
- Он?! Ты понимаешь вообще, о чем говоришь?! Это же один из величайших музыкантов современности! Во всем мире!
- Вот и отлично! Глядишь, замутите какой-нибудь совместный проект! Или ты не хочешь?
- Если честно, я всегда мечтал с ним встретиться. Но как ты... Как ты узнала, и вообще...
- Да ладно, чего там! Ты сам его фамилию назвал как-то и сказал, что он – твой кумир. А я потом вспомнила, что мы ведь с ним знакомились... давно уже, когда он в Москву приезжал. И обменялись контактами. Был свободный вечер – позвонила. Рассказала о тебе, и он ответил, что будет искренне рад познакомиться. Ну, чего ты на меня так смотришь?
Артем и впрямь
