Бэмфорд явно перешел в наступление, рассчитывая захватить ее врасплох. Он видел в Нелли ту же хрупкую чувствительную девочку, какой она была шестнадцать лет назад, забыв, что время беспощадно уничтожило ее.
«Вам не удастся одолеть меня так просто: по вашей милости я научилась выживать!» – мысленно отпарировала миссис Ловетт, а вслух произнесла, пожав плечами:
– Мужчина с девушкой снимали комнату на чердаке. Недолго. Но мне и в голову не приходило, что девушка – воспитанница Торпина. Как я, по-вашему, могла узнать Джоанну через столько лет? В последний раз я видела ее грудным младенцем. И как я могла догадаться, что мой постоялец – преступник? – почти возмущенно закончила Нелли. Еще немного, и она поверит в собственную ложь, а это маленькая, но уже победа!
Пристав насмешливо прищурил свои свиные глазки, кивая в такт ее словам.
– А после ареста того, кто якобы вам не известен, к нему в участок приходила женщина, по описанию похожая на вас…
Всего одной лишь меткой фразой он ловко выбил щит из ее рук. Что бы она сейчас не говорила, дрожащий голос выдаст ее бидлу с головой!
– Я мог бы привлечь вас к этому темному делу. Но я не доношу на женщин. – И на губах его мелькнула плотоядная улыбка. – Меня интересует Суини Тодд, – многозначительно прибавил Бэмфорд. – И в благодарность за мое молчание, вы скажете, куда он собирался ехать и где он может быть сейчас!
– А где он может быть сейчас, как не в тюрьме? Когда вы сами сообщили мне об этом! – Нелли нервно всплеснула руками, теряя терпение.
– За день до свадьбы его выпустили. Джоанна так просила за него судью! И даже согласилась выйти замуж за своего опекуна! Теперь я понимаю, в чем тут хитрость: он снова должен был прийти за ней! Наверняка, они любовники, ведь правда?
– Мой постоялец расплатился и ушел – дней десять тому назад и больше здесь не появлялся! – резко бросила бидлу миссис Ловетт. Под маской раздражения она с трудом скрывала охвативший ее страх. Она была в ловушке! И если не удастся выбраться, они погибнут вместе – и она и Бенджамин! Ей нужно выпроводить Бэмфорда во что бы то ни стало – ни с чем, потом она уедет и предупредит… А если за ней проследят?!
Неожиданно вкрадчивый голос прервал ее мысли:
– Ну, полно, не упрямьтесь, Нелли. На вашем месте, я был бы полюбезнее, гмм… в дань нашей старой дружбе. – Бэмфорд поднялся со стула и направился к ней неуклюжей развязной походкой. – Помнишь доброе старое время, когда я заходил в твой магазин отведать лучших в Лондоне черничных пирогов. – Он как будто бы невзначай перешел на фамильярное «ты».
– Тогда я был так молод… Но разве годы причинили мне ущерб? – Самодовольная ухмылка растянула его губы.
Нелли и впрямь не видела существенных различий… между молодым и старым свином: он был противен ей, как таракан, барахтающийся в супе! Но в данном случае ее саму вот-вот поглотит зыбкая трясина, а значит, нужно улыбаться и молчать! Вместо ответа миссис Ловетт снова щедро наполнила стакан и твердым, уверенным движением поставила его на стол. Еще усилие: короткий шаг к прилавку... Руки ее как будто жили сами по себе, но не имеющие смысла действия не возвращали сердце в прежний размеренно-спокойный ритм. А перед бидлом – аккуратная хозяйка старательно, пожалуй, даже слишком, стирала масляные пятна, смахивала крошки, переставляя стопки невымытых тарелок. Работы, к счастью, предостаточно!
– В ту пору я довольно часто приходил... к тебе! Правда, здесь постоянно торчал твой зануда-муженек, а ты все с нежностью поглядывала на этого… как же его… – Бэмфорд наморщил свой низкий лоб, тщетно пытаясь припомнить имя, но Нелли сразу поняла, о ком он.
Вот и коснулись старой истории. О, если бы ей только удалось умело повести беседу и выведать у бидла, кто на самом деле стоял за всей этой игрой! Нелли бросила взгляд на стакан: зажатый в толстых пальцах Бэмфорда он был уже наполовину пуст. Ничтожно мало, чтобы рисковать, расспрашивая обвинителя на собственном допросе!
Он подошел почти вплотную к Нелл.
– Бенджамин Баркер, ведь так его звали?.. – раздалось у нее за спиной. Миссис Ловетт замерла. В наступившей вслед за этим тишине громко зазвенело фарфоровое блюдце, и черепки рассыпались по полу.
– Вы приходили к Люси, не ко мне! – со злобой в голосе отрезала она, брезгливо отстранившись.
– Я?! – Бэмфорд прыснул и поперхнулся.
– А кто же – судья Торпин? – с иронией бросила Нелл. Нелепые фразы, спонтанно приходившие в голову, служили ей слабой, последней защитой.
– Ничуть не бывало: она не в его вкусе.
– Потому он прислал ей кольцо с изумрудом!
– Кольцо стащил пронырливый цирюльник, ее муж! За что и получил пожизненную каторгу! – Бэмфорд начал уже понемногу хмелеть, и почти не скрывал своего раздражения. Не понимая толком, к чему все эти странные вопросы, он приписал их женскому ревнивому капризу. – А жена его – та еще штучка: закрутила с одним из гостей на балу и забыла про беды и слезы. А ведь она явилась к Торпину подать на апелляцию!
Мало было назвать это просто бессовестной ложью! Но Нелли с честью удержалась от искушения вцепиться острыми ногтями в щеки бидла и выцарапать его лживые глаза.
– Да с кем же это? – усмехнулась миссис Ловетт так, словно похожденья Люси разожгли в ней самое живое любопытство.
– Ах вы, маленькая сплетница! – Бидл снова нахально придвинулся к ней. – Почем я знаю, если там все были в масках?.. Да сколько можно говорить об этих Баркерах, в конце концов? – Джин против ожиданий не развязал ему язык. Зато, хмелея, Бэмфорд, безо всякого стеснения, позволил себе распустить руки.
Но миссис Ловетт явно не стремилась потворствовать его развязным прихотям. На этот раз она не только отстранилась, но весьма ощутимо оттолкнула его прочь.
Бэмфорд икнул и, покачнувшись, оперся о дубовый стол. Не хватало, чтобы эта дурочка вздумала кричать и привлекла сюда пол-улицы! Ему не нужно славы – он скромный, но… кажется, под пирожковой есть подвал? Уж там они договорятся обо всем!.. Он ухмыльнулся, по привычке оправляя кружева своих манжет.
– Да что вы позволяете себе!? – И Бэмфорд принял вдруг официальный вид, насколько позволяло состояние. – В первую очередь я здесь по долгу службы! Видите ли, поступили жалобы по поводу удушливого запаха из вашей трубы, и мне необходимо увидеть ваш подвал. А заодно проверить, в каких условиях у вас хранится и разделывается мясо! Насколько мне известно, именно в подвале устроены большая мясорубка и большая печь?
Неуклюжей походкой бидл направился к низкой, обитой железом двери. Как оказалось, он прекрасно помнил каждый закоулок в этом доме, который так и не научился уважать.
– Откройте мне и посветите! – приказал он тоном, не допускающим ответных возражений.
Не нужно было обладать особой проницательностью, чтоб разгадать его коварный замысел. Там, в глубине глухого подземелья их никто не услышит. Вернее – ее! И все ниже спускаясь по длинной, узкой лестнице с короткими неровными ступенями, Нелл инстинктивно чувствовала, что движется навстречу какой-то роковой, зловещей неизбежности. Выбора нет. Осталось только несколько шагов… «Ты смогла пережить и нужду, и невзгоды, и разбитые вдребезги девичьи мечты, а во тьме ты лелеяла в сердце надежду на то, что однажды наступит рассвет…» Еще четыре шага. Три… Ей почему-то именно сейчас припомнились слова священника, который принял ее краткую, но искреннюю исповедь. То было накануне свадьбы с Альбертом. «Бог никогда не посылает больше испытаний, чем мы способны вынести…» – сказал он Нелл и отпустил ее грехи. «Ты выдержала бесконечные шестнадцать лет в разлуке с собственной душой – не дай же запугать себя сейчас! Ради него!» Осталось две ступеньки... Ее пальцы ложатся на холодный железный засов. Протяжный скрип еще одной тяжелой двери – и зловонная сырость пахнула ей в лицо. Похоже, эта участь не миновала Бэмфорда: поспешно вынув из кармана надушенный платок, он тут же прикрыл свой не в меру чувствительный нос. Пропустив миссис Ловетт вперед, он осторожно, при каждом шаге постукивая тростью по каменному полу, проследовал за ней. При тусклом свете фонаря Нелли увидела, как под ее ногами метнулось что-то темное. В углу послышалось шуршание и слабый писк. Извольте, сэр, вы сами этого хотели: добро пожаловать!
Внезапно миссис Ловетт содрогнулась: раздался гулкий звук захлопнувшейся двери. Тем лучше! Мы заперты в одной ловушке! Но вы забыли, что я тоже способна на борьбу!
Остановившись посреди подвала, пристав, брезгливо морщась, осмотрел его нехитрое убранство: большая мясорубка, большая печь, в которой, затухая, тлеют угли, а чуть поодаль – водосточный желоб, по стенам кое-где сочатся ручейки… Все как и полагается в подобных помещениях: длинный, темный приземистый коридор вел в зловонные лабиринты лондонской канализации.
– Хмм… Не особо здесь уютно, зато никто не помешает разговору! – заметил Бэмфорд. – Итак, на чем же мы остановились? Ах, да, – насмешливо продолжил он, – Суини Тодд! Уверен, что теперь вы мне расскажете, где скрывается этот человек!
«Разговор» сильно смахивал на допрос в камере пыток, но миссис Ловетт больше не пугали нападки самоуверенного пристава. Она, сама не понимая, почему, вдруг ощутила себя на равных со своим врагом.
Бидл Бэмфорд еще раз огляделся в полумраке. Довольная ухмылка скользнула по его губам, и медленно, подобно зверю, крадущемуся к жертве, он начал приближаться, выжидая удобного момента для броска… Огромная уродливая тень ползла по стенам за его спиной. Вот ваша истинная сущность – жирный ненасытный хищник, жаждущий легкой добычи. Вам лучше, как шакал, питаться падалью! Не ожидали, что охота превратится в схватку?
Нелл оперлась рукой о жерло мясорубки, следя за каждым его движением. Перед ее глазами вдруг пронесся хоровод разряженных аристократов – пестрая масса сотрясалась в приступе злорадного веселья. Свиные рыла и кабаньи морды, оскаленные волчьи пасти… Вы думаете, вы надели маски: вы их сняли!
– Не смейте! Прочь отсюда! Я вам не Люси! – в негодовании вскричала Нелл.
Она схватила толстяка за ворот и с силой оттолкнула от себя. В ответ послышалось утробное рычанье. Его намерения были очевидны: Бэмфорд избрал насилие угрозой, которая заставит ее заговорить. Они отчаянно боролись несколько секунд. Не издавая даже сдавленного стона, Нелл яростно царапала ногтями нависшее над ней лицо, а в это время мерзкие лапищи пытались разорвать на ней одежду. Ее безмолвное сопротивленье было вызовом, и бидла поразила ее реакция. На миг он выпустил из рук свою добычу, прикрыв рукой израненную щеку. Когда боятся, умоляют о пощаде, кричат и плачут – значит, миссис Ловетт не боится? Или боится, но не за себя?.. Да кто
