календарей ситуацию не спасает, так как разница между этими практиками летоисчислений в 18-м веке была 11 дней. Я попросил своего знакомого по интернет–переписке петербуржца — поэта Андрея Чернова ( пушкинист, исследователь древних текстов ) посмотреть на самой табличке надгробия царицы Марфы дату её смерти..., и он сказал, что в том месте Петропавловского собора рядом с царицей захоронены останки семьи императора Николая II и сейчас доступ в тот предел собора закрыт. Поэтому решение этого вопроса отложим до поры ( если кому-то из читателей удастся увидеть это надгробие, то сообщите мне искомую дату — лучше всего через ФБ, и я опубликую это здесь ).
Но вот второй вопрос — о самом "Указе о вытье" мне видится более сложным. В Википедии про похороны Марфы Матвеевны ( 7 января 1716 г. ) есть следующий абзац, процитирую его:
"Царица Марфа была чрезвычайно набожной женщиной, оставаясь приверженцем старых обрядов. Именно она была последним членом царской семьи, чьё отпевание и погребение были проведены в соответствии со старинными традициями, которым были присущи причитания над гробом усопшего. После присутствия на погребении царицы Марфы Матвеевны царь Пётр издал указ о запрещении старинного русского обряда ПЕЧАЛОВАНИЯ по умершим".
Ссылки на этот указ и там не оказалось.
Примерно почти такое же смысловое окончание вышеприведённого абзаца я обнаружил в статье ( она включена в несколько исторических сборников ) кандидата исторических наук Болотиной Натальи Юрьевны "Последний путь царевны Прасковьи Ивановны: церемониал похорон члена императорской фамилии Романовых", и там даже была сообщена дата этого указа — 25 ( ??! ) января 1716 года.
Изучая дальше эту тему, я наткнулся на ряд научных публикаций, которые противоречат друг другу, и тут получается полная разноголосица — одни говорят, что "указ о вытье" был применён уже В ДЕНЬ ПОХОРОН, а другие утверждают, что указ вышел лишь ПОСЛЕ того, как царь "наслушался завываний".
Я не знаю, правильно ли переведены записки ганноверского резидента при русском дворе Вебера ( Фридрих Христиан, ум. в 1739 г. ) "Преображенная Россия", но там по поводу похорон царицы Марфы 7 января 1716 года сказано:
"Хоронили её в вечерние сумерки с большим великолепием. От ее печального дома до церкви было расстояние с небольшую четверть мили, и весь этот путь по льду уставлен был двойным рядом факелов, между которыми совершалась процессия. Богатую корону, всю усыпанную драгоценными камнями, нёс тайный советник Толстой, а гроб и провожатых ( числом более 500, из которых 200 были в похоронных плащах ) везли на санях. Тело, по совершении над ним последнего погребального обряда, погребено в новой царской усыпальнице в крепостной церкви ...
В подобных случаях у русских искони в обыкновении были громкие рыдания, плач и разные причитания, которые часто казались мне настолько искренними, настолько же и притворными; но царь решительно хочет вынести этот обычай, и на упомянутых похоронах строго приказано было, чтобы никто громко не плакал и не причитывал".
Поэт Пушкин и тем более историк Голиков эту работу Вебера читать не могли, так как в России она стала известна только во второй половине 19-го века.
Всецело доверять "ганноверцу" тоже нельзя, так как неизвестно, был ли он на этих похоронах лично, или описал процессию с чьих-то слов..., и когда Вебер работал над своими записками, не притянул ли он сюда этот указ уже как постфактум ?
Для выяснения истины нужно всего лишь отыскать это распоряжение Петра I. В самом деле, надо же в конце концов найти этот "злополучный указ", упоминаемый во многих сотнях работ и при этом нигде нет ссылки на первоисточник.
Я пересмотрел ВСЕ указы — именные и сенатские за январь 1716 года и не встретил там подобного "запрета выть" ( начиная со стр. 188, 5-й том "Полное собрание законов Российской империи с 1649 года, 1713 – 1719", печатано в типографии 2 отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830 г. ). Церковной темы касался только один сенатский указ от 22 января — это текст "обещания" ( своего рода присяга ), который должны произносить архиереи при вступлении в чин. Среди пунктов этого "обещания" я бы отметил самый последний — седьмой, начинающийся так: "В мирские дела и обряды не входить ни для чего, разве какая явная неправда показана будет ..."
Тут надо сказать, что Пётр Алексеевич уже после смерти своей матери стал энергично перекраивать сложившиеся веками церковные устои и традиции. Его основной целью было превращение церкви в часть государственного управления..., и этот инструмент воздействия на народ должен был быть в полном подчинении государству.
Далее я пересмотрел все указы за зиму, весну и начало лета, ведь следующая смерть человека из царского сословия случилась 18 июня 1716 года: тогда скончалась любимая сестра государя — великая княжна Наталья Алексеевна. Ничего похожего на запрет какого-либо обряда отпевания я не нашёл и там.
На всякий случай мной были просмотрены все указы 1713–17 годов ( я нашёл там много интересного и об этом расскажу позднее ), но никакого "выть как ныне, так и впредь" не увидел.
Не удовлетворившись одним источником свода законов, я нашёл другой — изданный при императрице Анне Иоанновне ( ей захотелось опубликовать список и копии всех указов Петра ), но и там меня ожидало разочарование.
Кроме того были просмотрены доступные мне указы царя Сенату, его резолюции, заметки и записки — результат такой же.
Своими сомнениями в реальности существования подобного указа я поделился с Андреем Черновым..., и он высказал мнение, что это могло быть УСТНОЕ распоряжение Петра. Я с этим солидарен..., но тогда как быть со всеми "научными трудами" по этой теме ? А может это была какая-то записка Петра по проведению церемониала похорон, а потом это всё было раздуто молвой до "высочайшего указа" ?
Я бы порекомендовал преподавателям, работающим на кафедрах истории, дать своим студентам в качестве "практикума" попробовать найти этот указ. Это будет замечательная задача.
Хочу сразу предупредить, что при просмотре писем и документов, близких к тому времени, можно "наткнуться" на письмо Петра I от 11 января 1716 года к своей второй жене Екатерине Алексеевне из Амстердама..., и оно может поставить вас в тупик. Здесь неправильная датировка, и это не типографская опечатка, а описка Петра Алексеевича. Он просто ошибся и по инерции памяти проставил в дате прошедший год ( такое со всеми часто случается в первые дни нового года ). Там даже по содержанию видно, что Пётр перед этим получил от жены известие о чьей-то смерти..., и откликается в стиле "Бог дал, Бог взял" — "Господъ даде, Господъ i възятъ; яко же годе ему, тако i бысть". В письме идёт речь о родившемся в немецком Везеле 2 января 1717 года и умершем на следующий день их сыне Павле.
Данное письмо я решил показать здесь и "склеил" его, так как в книге оно напечатано на двух страницах. Вот ссылка на просмотр:
http://cloud.mail.ru/public/GjWL/132nj3yUZ
( стр. 41, № 61, "Письма русских государей и других особ царского семейства. Переписка императора Петра I с государынею Екатериною Алексеевною", изд. Москва, 1861 г. )
Возвращаясь к пушкинской "История Петра", считаю, что Александр Сергеевич так долго затянул со своей работой потому, что по мере накопления и сбора огромного количества материала, у него сформировалось о Петре I мнение, совершенно отличное от более раннего..., и он пришёл к глубокому разочарованию — в его сознании царь из реформатора превращался в тирана. Поэт никак не мог определиться с концепцией своей работы — то ли петь Петру осанну ( что означало покривить душой ), то ли писать правду ( что не приветствовалось бы тогдашней властью и соответственно цензурой ).
Дальнейшее развитие событий только подтвердило это — поэт Жуковский В.А. уже после смерти Пушкина захотел опубликовать предварительные тексты Александра Сергеевича, но император Николай I, ознакомившись с их содержанием, запретил это делать..., хотя ранее ( в июле 1831 года ) лично разрешил поэту работать в госархивах для сбора материалов о Петре I.
Теперь коснусь упомянутого выше термина "печалование". Сие слово означает не только грусть–печаль по усопшим, но и ПРАВО высшего духовенства ходатайствовать перед главой государства о смягчении наказания ( помиловании ) осуждённым. И именно этот "институт печалования" самоликвидировался при Петре I, но об этом я расскажу немного ниже.
Возвращаясь к юности царицы Марфы Матвеевны, скажу — в том, что вторая жена Фёдора Алексеевича не забеременела, нет ничего удивительного. Надо констатировать, что всё мужское потомство царя Алексея Михайловича от брака с царицей Милославской Марией Ильиничной ( 1624 – 1669 гг. ), в отличие от сильных и здоровых девочек — было сильно болезненным..., и почти поголовно хронически страдало эпилепсией и цингой.
Но обратимся ко дню смерти царя Фёдора Алексеевича — в 27 апреля 1682 года.
Итак, вновь произошло "дежавю", как в начале Смутного времени ( когда случилась внезапная смерть царя Бориса Годунова и почти сразу же убийство его сына Фёдора ) — отсутствие прямого, то есть законного наследника престола..., и страна опять "встала на уши".
Возникла правовая дилемма — отдать престол или почти 16-летнему Ивану ( Иоанну ) Алексеевичу ( 1666 – 1696 гг., младший сын царя Алексея Михайловича от его первой жены Милославской Марии Ильиничны ), или 10-летнему Петру Алексеевичу ( 1672 – 1725 гг. ), сыну всё того же царя Алексея Михайловича, но уже от его второй жены — Натальи Кирилловны ( урожд. Нарышкина, 1651 – 1694 гг. ).
Такие коллизии возникают всегда, когда приходится "делить наследство" между детьми с только одним общим родителем.
Сами братья по вполне понятным причинам бороться за престол не могли ( первый — из-за своего болезненного состояния, а второй — по малолетству ), и поэтому интересы Ивана отстаивала его родная сестра — царевна Софья Алексеевна ( 1657 – 1704 гг., дочь "нашего многодетного" царя Алексея Михайловича, её мать — Мария Милославская ), Милославские и Толстые, а за интересы Петра боролись Нарышкины, Голицыны, Долгорукие.
Так вот, прямо в день смерти царя Московский патриарх Иоаким вместе с высшим духовенством вышел на крыльцо кремлёвской церкви Спаса на Бору ( она снесена в 1933 г. ) и перед собравшимися на площади членами Боярской думы, придворными чинами, прочим городским дворянством ( они все перед этим прощались с усопшим ) и перед выборными от посадов ( они прибыли в Москву ещё ранее для обсуждения податной реформы ) произнёс речь о кончине царя Фёдора Алексеевича.
Патриарха Иоакима нельзя заподозрить в приверженцах "избирательной монархии", но после своей поминальной речи он прямо здесь неожиданно ( сказался "митинговый эффект" ) обратился к толпе собравшихся с вопросом — Кому из двух царевичей быть на царстве ?
Более сильный хор голосов закричал — Петру Алексеевичу..., но однако слышались и голоса, что по праву первенства на царстве надлежит быть царевичу Иоанну Алексеевичу.
