полагает проф. Ю.В. Андреев, - всегда было самым непосредственным образом связано с комплексом представлений о загробном мире". По всей вероятности, минойцы веровали, что вход в "Мир предков" находится далеко в море, за линией горизонта, на западе, - там, где заходит в преисподнюю Солнце.
Сопоставление "пассажиров" бурятской лодки и (рис. "Души") минойской ладьи (для которой 5-ти "пассажирам" соответствует 5 яйцеобразных зародышей) может говорить о том, что и у минойцев покинувшие лоно инотела добирались в преисподнюю водным путём (на это указывает символика и борта ладьи, и число дельфинов около неё). Гребёт же, по-видимому, один из богов подземного мира. Три "человека" на корме (муж¬ская фигура и две мужские головы) могут быть тоже богами подземного мира (эти 3 субъекта, гребец и сам бог-отец и составляют в сумме хтоническое число 5).
Вполне возможно, что у минойцев и ханаанеев, близкородственных этносов (общие анатолийские корни) существовало сходное представление и душе: люди обладали двумя душами, - одна из них, «растительная», после смерти человека у ходила в "Мир предков" (с инотелом), а другая «небесная» («дух божий»), восходила на небеса (у египтян три из пяти душ попадали на небо). И это предположение позволяет прочитать один из эпизо¬дов, представленных на графеме "Души".
Так, в левой (для зрителя) части картинки показан бог-отец, держащий левой рукой стоящую позади него женщину, за спиной которой находится погребальный пифос. Заме¬тим, что и у греков тоже хоронили в пифосах, а душами усопших "занимался" Гермес. При этом, как известно, "душа" виделась в женском облике (и, судя по рассматриваемой графеме "Души", это представление древние греки заимствовали у минойцев). Как пока¬зано на рассматриваемой графеме, бог-отец жестом вытянутой руки предлагает забрать её ("небесную" душу в облике женщины) парящей вверху картинки богине Неба (так, и у египтян души на небосводе встречала Великая мать Нейт/Нут, богиня Неба). Показано также, что "небесная" душа, взлетая на небосвод, постепенно теряет человеческий облик и становится бесформенной (уже не женщина, а летящая голова, приближающаяся к Ве¬ликой богине, показана (рядом с головой богини, и это не рука) в виде объекта неопреде¬лённой формы).
Так, проф. Ю.В. Андреев полагал, что "Трудно найти в искусстве Крита хотя бы на-мек и на столь популярный в мифологиях и религиях Древнего Востока и античного мира мотив «священного брака» между Великой богиней и ее консортом" (богом-отцом). В свою очередь Уильям Тейлор ("Микенцы. Подданные царя Миноса". 2003) придержи-вался иного мнения: "Имеется целый ряд свидетельств, подтверждающих, что данные обряды ("долженствующие вдохновить божественных супругов на соитие, чтобы до-биться священного возрождения Природы") составляли важную часть минойской рели-гии. Сомнительно лишь то, что они занимали в ней центральное место".
Вместе с тем подмечено (Вальтер Буркерт), что в минойской иконографии в едином контек¬сте «постоянно встречаются» две сакральные эмблемы: «пара рогов и двойной то-пор (лабрис)», которые иногда варьируются и в виде адекватной комбинации лабриса с букранией (так, в росписи вазы из Саламина Кипрского оба эти варианта чередуются друг с другом (Nilsson М. P. GGR Taf. 8,2) или головой быка (большая амфора из Псиры укра¬шена изображениями бычьих голов в сочетании с лабрисами (Ю.В. Андреев. 2002)). Об¬наружены критские геммы с изображением богини, у ног которой распростерты или стоят два льва (символика присутствия бога-отца). На вотивной пластине из пещеры Психро (Крит) изображены: дерево, птица и рыба (символика Великой матери; проявления её об¬лика) под солнцем и луной, а также и трижды повторенные бычьи рога (бог-отец в облике быка - ещё палеолитическая эмблема неимоверной и неиссякаемой оплодотворяющей силы). Рядом с этим изображением показан танцующий человек (человечество), радую¬щийся, тому, что творение жизни (и на земле (дерево), и в небе (птица) и в воде (рыба); и рогов также три пары) происходит перманентно и днём (под солнцем), и ночью (под лу¬ной).
И всё это (как и везде в Ойкумене) свидетельствует о высокой значимости в верова-ниях минойцев обряда священного брака, - перманентного животворящего единения Все¬общих Ма¬тери и Отца.
Так (Ю.В. Андреев. 2002. Рис.48), на оттиске одной из кнос¬ских печатей (ок. 1425 г. до н.э.) богиня («Владычица») изображена с обнажён¬ной грудью и развевающимися на ветру волосами, в семирядной «юбке», стоящей на вершине очень вы¬сокой горы (из восьми уровней, т.е. "упирающейся" в небосвод, с которого она на нисходит, спускаясь с горы на землю). А у основа¬ния горы уже ожидают богиню горящие нетерпением два льва. Богиня же ещё на небосводе призывно про¬тягивает (правая рука вытянута вперёд) трость/толстую палку (здесь (наиболее вероятно) - эмблема фал¬лоса) в сторону (типичной) обнажённой, высокой, стройной и гибкой мужской фигуры (фаллос эрегирован), взираю¬щей (бог-отец) на богиню снизу (от подножья горы). Здесь же внизу (за спиной богини) изо¬бражено и трехъярусное, прямоуголь¬ное культо¬вое соору¬жение, два верхних этажа кото¬рого украшены стилизованными камен¬ными рогами (т.е. храм бога-отца).
Выбор
На гемме из Кидонии (Ю.В. Андреев. Ил.90-3) "Владычица" изображена в двух обличьях (рис. "Выбор") - свиньи (голова свиньи, а тело антропоморфно (свинья - архаичная эмблема плодовитости богини-матери)) и козы с крыльями (каждое крыло из 8 "полос", т.е. соотнесение с небосводом). В центре картины (между ними) показан бог-отец (паредрос), стоящий на двурогом алтаре (типа описанного для Ил. 95), и которому богиня предлагает на выбор: в каком виде она предпочтительнее для священного брака (предпочтение отдано козе, и она поднялась на задние трёхпалые (как и передние) ноги и радостно тянется к устам паредроса; хотя и "свинья" готова (обещает) совершить возлияние в честь паредроса).
Отметим, что символизировалась (А. Голан. Рис.383-1,2; кольцо из Мике¬н; II тыс. до н.э.) "Владычица" не только козой с крыльями (как богиняНеба), но и козой, из спи¬ны которой выросло растение (пальма) с 4 пышными ветвями (как Мать растительности), см. подробнее "Древний человек и божество". Представлялась "Владычица" (печать из Кносса; Ю.В. Андреев. Ил.96-3 («Гении», несущие животных)) и с головой коровы (т.е. как глубоко архаичная Всеобщая мать (с коровой часто соотносилась Гера)), несущая на коромысле (обвисших, потерявших силы от священного брака) льва и быка (бога-отца в различных проявлениях (расцвет раннеземледельческой культуры, ознаменовавшийся экстремальным уничижением бога-отца)). На одном из изображений (халцедоновый лентоид; Ю.В. Андреев. Ил.96-2), где "Владычица" показана антропоморфной, но также с головой коровы, богиня несёт на плече из¬немогшего от усталости, с высунутым (висящим) языком, быка, уже неспособного даже и ходить (т.е. бога-отца, изнурённого до бессознательного состояния перманентным свя¬щенным браком).
Как известно, образ быка, как эмблема культа бога-отца, как воплощение самого бога земли, как эмблема её неисчерпаемой плодоносящей силы, - бытовал в Ойкумене со вре¬мён палеолита. Так, в свя¬тилищах и домах Чатал-Хююка, Винча (Подунавье, культура "винча") и на Крите эмбле¬мой бога-отца часто служил вертикальный столб (ашера с идентифицирующим навершием) с бычьими рогами, головой или черепом (т.е. букрании, которые были попу¬лярны в Ойкумене примерно с VII и по сере¬дину I тыс. до н.э. (Дж. Мелларт. 1985)). Культ быка был весьма развит и в поселениях раннеземледельческой куль¬туры Сескло (Фессалия, Македония; VI тыс. до н.э.), где маленькие изображения ро¬гатых бычьих голов носили на шее как обереги (вверяясь опеке бога-отца (владыке здоровья)). В Ханаане (А.Б. Зубов "История религий". Кн. I. 1997), в IV тыс. до н.э. (гхассуль¬ская куль¬тура), были тоже довольно широко распространены мужские стату¬этки с рогами быка (иногда ити¬фаллические).
В Кноссе также найдено множество все¬воз¬можных изображений быков - от крошеч-ных на резных печатях и кольцах до огромных фресок, жи¬вопи¬савших "акро¬батов", пры-гающих через спины могучих животных (заметим, что Посейдон - конь-бык). В Арменах (к западу от Кносса) в позднеминой¬ской скальной могиле (III, 24; Hiller, 1977) обнаружен ларнак (глиняный гроб) с изображением итифаллической, рога¬той мужской фигуры (бог отец как паредрос), стоящей на олене с посохом власти в руке (поскольку олень - эмблема Всеобщей матери, сама богиня, то здесь речь идёт (моление) о священном браке с целью порождения инотела усопшего родича). Показательно, что типичным мотивом в крито-микенской глиптике было изображение на алтарях лежащего быка (т.е. плодоносящая мощь бога-отца непрерывно приносилась в дар Всеобщей матери, перманентно творящей (порождающей) жизнь. Выявлено, что культ быка на Крите во многих деталях (например, столбы и постаменты с рогами быков) совпадает (в части характера изображения) с соот¬ветствующим анатолийским культом (VII-VI тыс. до н.э.) Чатал-Хююка (здесь каменные столбы, увенчан¬ные букраниями, устанавливать во¬круг каменных домашних "платформ" (лежанок) для сна). Так, голова (но не череп) быка в Чатал-Гуюке (VII тыс. до н.э.) не¬редко изображалась в виде параллелепипеда с рогами (А. Голан "Миф и символ". Рис.68-1). В качестве эмблемы, заместившей рогатую голову быка, рога (без головы) впервые появились в VII горизонте (слое) Чатал-Хююка и встречаются вплоть до слоя II. Предпо¬лагается (Дж. Мелларт "Древнейшие цивилизации Ближнего Востока". 1982.), что такие рога в Чатал Хюйюке впервые используются в домашних святилищах в пер. пол. VI тыс. до н.э.. Эта тенденция получила дальнейшее развитие, в част¬ности, в др.-крит. культовой символике (также см. выше): здесь два рога (в терминологии Ю.В. Андреева - "рога посвя¬щения") высятся над низким, плоским по-стаментом, а на наличие головы (в изображении) нет и намёка (к примеру, Рис.68-2; Ариэль Голан). Отметим также, что терракотовые дву¬рогие алтари, по форме близко напоминающие критские изделия того же рода (как одно¬родная атрибутика единообразного культа архаического бога-отца), в больших количест¬вах встречаются и при раскопках поселений Винча и Гумельница на Балканах (V тыс. до н.э.).
Показательно, что и некоторые фрески из Чатал-Хююка изображают «игры» с быком, которые, как представляется, являют собой составляющую ритуала древнейшего и столь важного для людей обряда священного брака Матери и Отца, к ата¬визмам которого мо¬гут быть и отнесены «игры» с быком, к примеру, в Декане (III тыс. до н.э.; Южная Ин¬дия); и, наверное, прыжки критских юношей и девушек через спины этих могучих жи¬вотных. Тот факт, что на Крите прыгали через быков не только мужчины/юноши, но и жен¬щины/девушки («фреска тореадора», Кносский дворец (Ю.В. Андреев. 2002; Ил. 44)) мо¬жет свидетельствовать о том, что бык у минойцев (сохранивших многие пережитки рели¬гиозных представлений раннего неолита/мезолита, эпохи паритета муж. и жен. ипостасей Двуединого божества) всё ещё воспринимался (в
