дело родителей, но пока чувство долга в нем сталкивалось с юношеской нетерпимостью: иногда Камиль взбрыкивал, протестуя против расписанной наперед жизни, и уходил на улицы искать себя.
— Ростик? — Сережка удивился необычному имени.
— Ростислав, — пояснил Ланс. — Он и устроил это убежище. Иногда живет тут.
— Он что, бомж?
— Нет, просто любит одиночество, — делились с Сережкой новые друзья.
— Он сюда только летом приходит — вот, недавно объявился, а где зимой живет, мы не знаем, вроде, где-то в другом городе.
От маленького костерка до друзей донесся аппетитный запах запеченного мяса, Сережкин желудок так громко выразил готовность немедленно его опробовать, что стало неудобно, хорошо, что мальчишки дружно проигнорировали позывы чужого желудка, у них и у самих урчало в животах.
— Привет, Ростик! — нестройным хором поздоровались они с хозяином крошечного сарайчика.
Молодой мужчина, лет тридцати с небольшим, сидел на ящике и ворошил угли в костре лыжной палкой, искры освещали лицо, изуродованное несколькими шрамами — словно медведь цапнул когтями за щеку. В зубах у Ростислава дымился небольшой окурок, в ухе качалась пиратская серьга, темные волосы были закручены в неопрятные дреды и небрежно стянуты в хвост.
— Здорово, пацаньё, — ответил он на приветствие.
Оставив палку, он подобрал прислоненную к сарайчику гитару и принялся терзать струны, наигрывая что-то, отдаленно похожее на блюз. Мальчишки чего-то ждали, остановившись в метре от костерка, слушали капризную мелодию и дальше не шли, Сережка помалкивал рядом с ними и во все глаза разглядывал Ростика. Несколько минут мужчина не обращал на ребят никакого внимания.
— А что это за пацанчик с вами? — наконец, поинтересовался он, все так же, не отрываясь от своего занятия, только чуть ниже наклонился над гитарой.
— Это Сережка Варламов — Варламыч, попросту или Серый, — объяснил Ланс и подтолкнул того вперед. — Он нормальный парень, ты не думай.
— Привет, Ростик, — Сережка сделал шаг и протянул руку.
— Садись, Варлам, есть хочешь? — пригласил Ростислав. Сам он по-прежнему продолжал бренчать на гитаре, протянутой руки не заметил и на подошедшего мальчика не взглянул.
— Спасибо, — Сережка постарался быть вежливым и прежде всего поблагодарить за предложение. — Я не голоден, — отказался он от угощения и сделал шаг обратно.
Этот мужик и так живет на улице, у него, небось, у самого пусто в брюхе.
Ребята позади него шумно выразили одобрение таким ответом: затолкались, заулыбались, Ростик поднял на них снисходительный взгляд и тоже улыбнулся задумчиво и грустно.
— Мы же тебе сказали, он нормальный! — обступили его мальчишки.
— Ростик, а мы принесли тебе еды, немного, правда!
Степка и Гришка плюхнули свои рюкзаки на ящик и принялись выгружать какие-то свертки, пакеты, Сережка только вытаращил глаза, глядя на растущую гору еды, украденной близнецами из дома. Немного? Да этим можно десять человек неделю кормить!
— У меня тоже есть кое-что, — Камиль снял свой рюкзачок с плеча.
— А у меня только хлеб, — вздохнул Ланс.
Сережка поддался общему порыву и выгреб из кармана мелочь.
— Если это подойдет, я оставлю немного денег.
— А ты правду сказал, Камаль, — Ростик довольно засмеялся, перекатив окурок в уголок рта и сверкнув зубами в темноте. — Этот чувачок прикольный пацанчик.
— Ну! — подтвердил Ланс.
Расстелив газеты по ящикам, он ловко и проворно разделил провизию. Из углей достали почерневший старый-престарый медицинский бикс, наполненный восхитительно запекшимся мясом и водрузили посреди остальных продуктов. Шалашик наполнился необыкновенным ароматом.
— Налетай, пацаньё! — скомандовал им Ростик и первым вытащил из бикса кусок мяса.
Еда на свежем воздухе казалась необыкновенно вкусной: мясо таяло во рту, наполняя его изысканным соком, помидоры потрясали сладким ароматом, маринованные огурчики звонко хрустели на зубах, вареная картошка пахла костром и рассыпалась на языке невиданным лакомством.
Никакие торты не были достойны сравниться с их ужином.
Сережка наелся до отвала, согрелся, от лопаток отступил противный озноб, щеки загорелись румянцем, по всему телу разлилась приятная теплая истома, потянуло в сон. Незаметно для себя он клюнул носом раз, потом другой, встряхнулся, обводя новых друзей и снова задремал.
В ноздри заполз сладковатый запах, Ланс раскурил маленькую самодельную сигаретку и пустил по кругу, ребята делали одну-две затяжки и передавали дальше. Степка толкнул Сергея в плечо:
— Шмальни, будет теплей.
— Нет! — испугался Сережка. — Я не хочу.
— Как знаешь.
Косяк передали дальше. На следующем кругу Степка снова его затряс, тыкая сигаретку в лицо:
— Курни!
— Да я не хочу! — возмутился Сережка.
— Отстаньте от пацанчика! — ворчливо приказал им Ростик. — Он еще мал для этого. А ты ложись, чувачок, поспи немного, — он указал на свое ложе, диванный матрас, накрытый курткой.
— Я не маленький! — вспыхнул Сережка, внезапно обозлившись.
Смело и решительно он несколько раз вдохнул в себя тошнотворно-сладкий дым косяка и сразу почувствовал, как резко зашумело в голове, глаза стремительно потеряли фокус, и Сережка поплыл куда-то, качаясь на высоких волнах, то взлетая на самый гребень и замирая от невероятного восторга, то резко соскальзывая вниз, словно падал с высокой крыши. Чтобы удержаться на высокой волне, под самыми небесами, он хватался за сидящего рядом Гришку.
— Эй, полегче! — Гришка ругался и отталкивал его. — Ты мне всю руку расцарапал!
Свалившись с высоты в очередной раз, Сережка почувствовал, как ширится и растет внутри него огромное горячее облако, он таращил глаза, но все равно ничего и никого не видел вокруг себя, только уши наполнялись дребезжащим звоном.
— Серега, вставай! — голос Ланса доносился откуда-то издалека.
Сережка попытался подняться, но абсолютно забыл, как это делается, сориентироваться в пространстве мешала темнота в глазах, к горлу поднималась тошнота.
— Камаль, помоги ему!
Голос Ростика прогремел прямо в голове, чьи-то руки подхватили и поволокли из душной тесноты шалаша. На свежем воздухе Сережку мучительно вырвало сладкой гадостью, но после этого стало легче. Он лежал на земле, смотрел в небо и думал, что весь провонял блевотиной и дымом костра.
— Ты это, старик, — загораживая рваные облака, сверху на него смотрел Ланс. — В следующий раз не затягивайся так сильно. Полегче. Видишь, как тебе стало плохо, даже Ростик испугался.
— Все в порядке, — успокоил его Сережка. — Мне уже лучше. Завтра я захвачу еды с собой.
— Если не хочешь курить травку, так и скажи, никто не будет заставлять, — предупредил Камиль, беспокойно глядя.
— Разберусь, — процедил сквозь зубы Сережка.
Он был зол на себя, что обделался, как козявка детсадовская, что ребятам пришлось возиться с ним, что куртку испортил и завтра влетит от матери. Да и ладно! Отказавшись от помощи, он поднялся и вернулся в шалаш.
— Полегчало тебе, Варлам? — встретил его Ростик. — Иди сюда, расскажи, как жизнь.
— Все нормально, — лаконично рассказал Сережка.
— А я слышал, твоя мамка нашла тебе отчима.
— Мне она ничего об этом не говорила, — он обвел возмущенным взглядом братьев, которые не могли удержать языки за зубами.
— Кончай злиться, Серый! — начал Гришка.
— … Мы здесь делимся не только едой, но и проблемами, — добавил Степка.
— Никто не будет смеяться над тобой!
— … Наоборот, мы стараемся поддерживать друг друга!
«Никакие вы мне не друзья, ничего я не собираюсь вам выкладывать!» — хотел было сказать Сережка, но язык вдруг отказался ему повиноваться, глаза решительно захлопнулись, и он повалился на старый матрас от дивана, который Ростик явно приволок с ближайшей помойки. Крепкий сон свалил внезапно, на полувздохе…
* * *
Ростислав заботливо прикрыл мальчишку курткой.
— Ишь, как за мамку переживает пацанчик, — покачал он головой.
— Да-а, — протянул Ланс. — Слова не скажи про нее!
— Ага, — осудил Степка. — Кидается сразу, как бешеный какой!
— … А мать настоящая шлюха, — добавил Камиль вместо Гришки.
— Вот что я вам скажу, пацаньё, — сделал вывод Ростик. — Он поступает, как и должен
да просто никак больше они мне не виделись, эти братья.