повелительница торжествовала великолепную и убедительную победу над морально усопшим мальчишкой. На поприще его духовного мира не наблюдалось каких-либо предпосылок и оснований для сокрушающего ответного удара, ибо все рычаги управления парализованным телом находились под контролем коварной госпожи. Однако, ей приходилось деликатно и осторожно склонять неискушённую натуру в бурные потоки райского наслаждения, дабы не спугнуть околдованную жертву, которая наивно клюнула на приманку и практически была совращена. Чтобы полностью завладеть невидимым человеческим нутром и упиваться долгожданным триумфом от решения такой неоднозначной и исключительной головоломки, королеве людского блуда предстояло тихо и сдержанно склонять невинное создание к всецелому подчинению воле страстей и утопить его в бурном потоке блаженства, которым так пылко упивался Николай. Отбросив стяжающие предрассудки, что так навязчиво и досадно сдерживали любовный порыв, не позволяя всецело погрузиться в глубины его удовлетворения, разъярённый и ненасытный романтик, окрылённый волшебным духом возбуждения, жаждущий ещё большего наслаждения и забытья, чем ту громадную дозу, которую и так эффектно опробовал, приложил оцепенелые ладони к упругим женским бёдрам. Дрожа от страха совершения бесчестья, он ощутил всю полноту полученного экстаза от лихорадочных объятий к сочным и нежным местам. Уловив столь желанную нужду любовника, замороженного твёрдой робостью, аномалия тотчас же развернула обольстительную богиню к нему спиной, ибо ему хотелось взглянуть на её прямую и грациозную спину, наполовину обнажённую и пленяющую взгляд. Возложив трясущиеся руки ниже талии, сердце Николая сжалось от гнетущей боязни, резко стало трудно дышать, но, одновременно, озабоченное сознание впало в дикое помешательство от коробящей психической ломки нравственных убеждений. Вожделенно улыбаясь от столь сладостного вкушения, юноша продолжал негодуя распускать руки, которые нежно и медленно перемещались к запретным прелестям женского тела, ласково поглаживая их, что ещё яростнее ввергало в припадочное исступление. Не отпуская сокровенный источник удовлетворения, юноша поднялся в животрепещущем умопомрачении и распростёр свою длань до окончания прекрасной спины, которую Николай даже легко и едва заметно поцеловал, попутно вдыхая завораживающий аромат гладкой и ощущая приятное тепло бархатистой кожи. Длинные светлые волосы сияли перед искушённым и воспалённым лицом, вызывая в нём непреодолимое желание обонять их. Коснувшись золотых локон, падший рыцарь, закрыв глаза, прислонился к ним и глубоко вдохнул их таинственный запах, неумолимо погружаясь в бездну окончательного забвения.
Непреклонная совесть тщетно пыталась обозначить перед Николаем тот пагубный процесс тлетворного и развратного падения в смертельное небытие, упорно стараясь найти достойные и бесспорные доводы, чтобы подтолкнуть сумасбродного прелюбодея к моральному очищению от той неутолимой вульгарности, в которой он безнадёжно погряз, к духовному избавлению от пошлых скреп пленительного удовольствия, чтобы спастись от неумолимого поражения, ведущего в бездонную пропасть небытия. Однако растресканное естество, слишком увлёкшееся интимным познанием дивной женской красоты, не поддавалось на бесполезные попытки достучаться и вразумить опьянённое сознание Николая, вернуть ему здравый смысл, жестоко растоптанный одержимой жаждой волшебного удовольствия, но не до конца утерянный в водовороте совершенно новых ощущений, полученных от упоительных и страстных касаний неподражаемых ножек, соблазнительно сочного бюста, изысканного торса, притягательных золотистых локон. Удивительно проницательное юношеское нутро сумело раздобыть тот самый рецепт душевного и благородного возрождения, способного возродить ту непорочную и монументальную честь, которая оказалась безжалостно и цинично посрамлённой, и отвергнутой. Гений великолепных добродетелей оказался феноменально изобретателен и креативен, но эта многообещающая затея оказалась поначалу нелицеприятна и грубо противоречила благонравным установкам, но ради освобождения своего господина из-под порочного ига, поработившего две трети человеческого существа, пришлось идти на вынужденные жертвы. Единственной всесокрушающей силой на душевном поприще оставалась обострённая потребность в реализации иллюзорной мечты. И только лишь она могла сравниться с той животрепещущей надобностью в удовлетворении своих скотских амбиций. Этим “троянским конём” против ликующей аномалии являлся манящий зов мертвой Москвы, на который твёрдо и мужественно следовал энергичный боец. Бодрящее дуновение невероятной свежести, прорвавшее плотное и гнетущее тёмное затмение ярким лучом оживляющей надежды, подавало Николаю лучезарную руку поддержки и напутствия, за которую тот ухватился не раздумывая, словно поспел к последнему вагону отбывающего поезда, двери которого захлопнулись молниеносно за спиной прошмыгнувшего романтика. Этот состав являлся единственным в своём роде, уходящим в прекрасные и красочные дали, и последним, поскольку ничто уже не обладало ни возможностью, ни силой вытащить юношу из топкого болота похоти и блуда. Просветлённый душераздирающей надеждой на великолепное очищение от едкого смрада и липкой грязи, которое откроет ему прямую и безмятежную дорогу к заоблачной вершине благонравного и славного олимпа, ожидающего самого достойного для восхождения на столь высокий пьедестал. И взойти на него мог лишь достойный и благонравный, отнюдь не безвольный раб своих скотских потребностей, а стремящийся к созерцанию окружающего бытия и обновлению внутреннего мира, обогащая его блистательной красотой совершенства и кристальной прелестью величественных добродетелей. Этот вселенский призыв к самой желанной цели в столь короткой жизни своей чудесной грацией и благолепием воссиял над погибающей душой и тот гигантский ледник, парализовавший всякие сознательные телодвижения норовящего авантюриста, невероятно ретиво начал таять под позитивным давлением мистически палящего светила, что указывало путь к заветному ориентиру предначертанной судьбы. Несомненно, расстояние до возвышенного апогея личностного развития и совершенства пролегало настолько громадное, что пройти его вероятно не посчастливится даже за весь краткий жизненный отрезок, но развивающееся на безудержном ветру длинное знамя освежающей надежды уже находилось в заслуженных руках. Вызов невозможному и пугающему давно брошен. И сверкающая вершина ласково сияет с высоты и кажется уж слишком маленькой, незначительной. Но исключительно потому, что издалека и снизу не ощущается её феноменальная мощь и не чувствуется тот утоляющий глоток триумфа и счастья от содеянного. Гора предстаёт чрезмерно колоссальной и не постижимой с точки зрения альпиниста. Подъём на завораживающую высоту насыщает жаждой незабываемых впечатлений, заставляя приземлённую натуру храбро продвигаться вверх по краям крутых обрывов, гложимой страхом непокорной высоты, стиснув зубы, сбрасывая в пропасть тяжёлый ношу, что лежит на сердце непосильным грузом, тянущим на дно и отнимающим силы. Всю эту тяжесть, собранную из толстых магических камней, питающихся душевной энергией, восхождение требует низвергнуть без оглядки, дабы лёгкой походкой взойти на столь долгожданный пьедестал, именуемый Москвой. Покорение которой уничтожит в нём все те гнусные и жуткие пороки, не позволявшие раскрыться Николаю в полной мере. Обретение внутреннего покоя прельщало юношу гораздо сильнее, чем мимолётное удовлетворение плотских страстей, овеянных смертью. Умерщвляющий механизм заклинил, хотя аномалия предусмотрела всё до мелочей, однако программа дала сбой и практически сокрушённый юноша освободился из-под её скверной власти, разорвал порочный круг и вернулся к решению локальной проблемы, возникшей на пути к олимпу. Оскорблённая таким поворотом событий, высокомерная и самолюбивая повелительница разъярённо и гневно осыпала освобождённое естество градом боли, чтобы силой подчинить дерзкого и непослушного щенка своей могущественной воле, но все попытки завладеть им вновь вдребезги разбивались о твёрдую поверхность равнодушия и спокойствия, скреплённых сосредоточенностью на насущном.
Затихли оглушающие раскаты протяжного грома, погасли ослепляющие огни интимного помрачнения, а вместе с ними сгинули в невиданных окраинах бесконечных просторов необъятной души бушующие и всепоглощающие страсти. Самочувствие восстанавливало доселе утраченный и потерянный твёрдый дух решимости и доблестных помыслов. Сознание вернулось в привычное состояние бодрости и сфокусировалось на нерешённой материальной проблеме. Приятно остывали забитые и напряжённые мышцы, сердцебиение возвращалось на рельсы стабильного цикла и нормализовалось спокойное и лёгкое дыхание. Успешная регенерация жизненно важных процессов, как духовных, так и физических вернула Николаю трезвость и рациональность мышления, напомнила ему о незаконченном поиске сокрытого в пучине монотонного тумана злосчастного грузовика. Совершенно блестяще осознав невозможность нахождения поглощённого транспорта в обозначенном месте, юноша отправился совсем в противоположном направлении, рассчитывая именно там наткнуться на ржавый кузов с заветными и надлежащими к употреблению продуктами, упакованными в картонные коробки с военной символикой. Двигаясь в абсолютном неведенье, облекаемый мутным багровым сумраком удалой храбрец, которого одолевали нескончаемые атаки гудящий боли, неотступно и уверенно просачивался вперёд без всякого ориентира, просто уповая на удачу. Аномалия, при всей своей возвышенной власти и фантастических возможностях, не могла главенствовать и подчинять неживые предметы действительности, а посему, утаить от любопытного сыщика ценный объект оказалось ей не по зубам. И Николай нащупал руками перед собой громадное железное тело, обнаружил потрёпанный временем кузов с нависающим тентом и, схватившись за крышку, забрался внутрь. Измотанному и измученному сложной и нервной борьбой с опьяняющим влечением к обожаемой невесте, приходилось подавлять в себе приступы лени, питаемые усталостью, и превозмогать удивительно непосильные, но в тот же миг элементарные движения. Маленько отдышавшись в тесном кузове, боец стал внимательно рыться и искать картонные пакеты сухого пайка. Вокруг всё было завалено ящиками для боеприпасов, которые к изумлению искателя, изобиловали разными видами патрон из оружейного арсенала. Этот богатый кладезь автоматных и пулемётных зарядов являлся невероятной поблажкой непредсказуемой фортуны, которая сжалилась над долгими страданиями и решила оказать своим ласковым подспорьем неоценимую услугу. Нагромождённые и беспорядочно раскиданные ящики всё усеяли собою и некоторые из них даже были открытыми и обчищенными, будто бы кто-то уже приходил сюда, но удалось ли ему выйти отсюда. Среди разбросанного и дорого
