боекомплекта, Николай всё-таки набрёл на несколько картонных коробок с желанными наборами провизии. Распахнув баул, он принялся складывать в него как можно больше бесценных пакетов, чтобы хватило на всех остальных. В одном из сундуков ему показалась россыпь гранат, часть которых также была изъята из шикарной сокровищницы вместе с долей автоматных патрон, которыми юноша зарядил обоймы. Однако пополнение боезапаса требовалось не только ему одному. Алексей также являлся в этом плане банкротом. Поэтому для него верный товарищ собрал огромную порцию столь важных снарядов. Радость от чудесной находки переполняла чашу оживляющим восторгом и рождала убедительную твёрдость и готовность усердно следовать за своей мечтой. Николай хотел доказать обиженному другу свою истинную преданность на благо общего дела, доказывая это неоспоримыми материальными вещами, грозящими обеспечить оставшийся путь большого путешествия. Эта мысль успокаивала, потому что само предвкушение грядущей расплатой за безрассудные и самовольные траты коллективных сбережений насыщало верой в шанс искупления совершённой ошибки. Набив рюкзак доверху всем, чем нужно, Николай спрыгнул на землю и отчаянно побежал прочь из этих адских и жутких владений, одержимых кошмаром и пропитанных горькой смертью. Хотя, где-то на самом дне его внутреннего мира роптали неудовлетворённые потребности, намекая чудом спасшемуся хорошенько подумать об отброшенном наслаждении, ибо такому уже не бывать. Чувство тоски по нежному и утончённому телу на секунду вызвало в нём некоторую вероятность возврата обратно в её прелестные и милые объятия, дабы вкусить последнюю высшую каплю наслаждения, но уже ничто не способно повернуть его замыслы вспять.
