со смертельно-больными, вдруг ее упекут на всю жизнь в отдельную палату в больнице?! От перспектив по спине побежали крупные мурашки. А что, вероятная изоляция от общества вполне возможна: Эмрис уже выбрал себе другого хозяина, и в изгнание с ней не пойдет — она осталась один на один со своей болезнью.
Нюша стиснула зубы, превозмогая невольную дрожь по всему телу, сжалась от страха перед безжалостной неизвестностью, каждую секунду ожидая, что вот сейчас папа скажет:
«Немедленно забирайте ее и отправляйте в самый далекий лепрозорий, чтобы она не заразила остальных!»
Да что же они молчат-то?!
Отчаянный мысленный крик феи оказался услышан, тишину нарушил тихий и яростный папин голос:
— Ты в чем это тут пытаешься меня обвинить?!
Нюша испугалась, вжала голову в плечи и тихонечко заскулила. Зато доктор, кажется, даже обрадовался, во всяком случае, в его голосе проклокотала не просто злость, а целый ураган холодной ненависти:
— Пытаюсь? Я ни в чем никого не обвиняю — я врач, и всего лишь фиксирую следы от побоев, а обвинят тебя в другом месте, и, смею заверить, обвинят очень легко и быстро! Я постараюсь, можешь не сомневаться!
Нюша перестала плакать и застыла, крупная дрожь, которая не подчинялась ее воле, замерла вместе с ней. Ой, что сейчас буде-е-ет! И мама ушла.
— Доченька, скажи мне, кто тебя так стукнул? Почему ты никому не сказала? Это в школе случилось? — ласково поинтересовался папа.
Нюша растерянно и обреченно посмотрела на него: видно ее дела совсем плохи, раз папа заговорил таким тоном: не скомандовал, не прикрикнул, не встряхнул за плечи, а спросил обеспокоенно и участливо. Наверное, у нее на спине гангрена, как минимум. Она вспомнила, как было больно, когда Данька лупанул ее со всей дури на пробежке, но сдавать брата она не хотела и не собиралась — тогда она потеряла бы последние крохи уважения к себе.
— Никто, — покачала она головой, слезы разлетелись со щек в разные стороны.
— Не бойся, милая, говори все, как есть! — велел доктор. — Пока я здесь, никто тебя не тронет! Тебя часто бьют родители?
Сам он на нее не смотрел, сверлил взглядом ее отца, который изменился в лице от сдерживаемого гнева и тоже прожигал глазами сквозные дыры в докторе.
— Никто меня не бьет! — всхлипнула Нюша.
Но ее ответ доктора не только не удовлетворил, а даже, словно бы подтвердил его предположение о процветании недопустимого отношения к детям в этой семье и, что обвинения, выдвинутые им отцу маленькой пациентки, небеспочвенны.
И доктор, и Нюшин папа были готовы подраться, об этом говорили сжатые кулаки, насупленные брови и крепко упертые в пол пятки. А также молнии из глаз и крепко сжатые губы.
Маленькая фея нервно сглотнула.
— Наверное, я где-то ударилась, я постоянно куда-нибудь падаю! — попыталась она успокоить непримиримого доктора.
— Ах ты ублюдок! — доктор качнулся, перенеся вес на одну ногу. — Да она при тебе говорить боится!
— Все! Тебя это больше не касается! — взревел Нюшин папа. — Убирайся вон из моего дома! В твоих услугах не нуждаемся! Прокурор нашелся!
— Только вместе с твоей дочерью! — угрожал доктор. — А ты уйдешь вместе с полицией! И родительских прав я тебя лишу в пять секунд!
— Много на себя берешь! Не надорвись! Получишь встречный иск о несоответствии профессии! Ты моего ребенка осмотрел? Нет. Ты ей помог? Нет. Температуру мы и сами могли померить!
Нюша забыла о слезах, со страхом смотрела, как папа приближается к доктору, весь белый от ярости, как доктор пригнул голову и приготовился броситься. Остановить их могло только что-нибудь непредвиденное чудо. Мама здесь не годилась, бабушка тоже.
— Дядя Алекс! — заорала она, изо всех сил напрягая голосовые связки.
Дядя возник в комнате, как джинн из бутылки. С высоты своего роста — а это были почти полные два метра — Алекс обозрел обстановку, в пять секунд оценил ситуацию и разнял драчунов, как котят. Нюша вытаращила глаза и ахнула, увидев, как доктор отлетел в угол комнаты, сокрушив собой книжную полку с учебниками. На лицо ему опустилось небольшое облачко прозрачного порошка с ладони дяди Алекса. Побарахтавшись немного на полу, доктор невозмутимо поднялся, молча выписал рецепт на лекарство и с достоинством удалился — все это время Нюшин папа восстанавливал дыхание и гармонию в своем организме. Дядя провел широкой ладонью по лбу своей племянницы, под его пронзительным взглядом Нюша моментально улеглась под одеяло и не успела закрыть глаза, как поплыла куда-то на теплых волнах сладкого сна. Эх, жалко, никто не слышал, как папа ругался на доктора, как тут чуть-чуть не произошло самое настоящее побоище! Папа готов был подраться за нее, Нюшу, а дядя Алекс спас их всех!
Завтра надо будет Даньке все-все расска…за…
В древности некоторые племена пользовались этим советом.