Древний человек и божество, Том 2

Так, неизбежная социально-экономическая связь любой производящей культуры с конкретной террито­рией (т.е. полная или частичная оседлость), по-видимому, породила местные (иногда специфические) системы ве­рований и обрядов (культы, пантеоны, мифологии). Примечательно, что, по меньшей мере, на заре ран­неземледельческой культуры (любая) земля (земельный участок) расценивалась исключительно в ас­пекте возможности посева на ней. В частности (атавизм), в Египте иероглиф понятия «площадь» тождественен иероглифу «количество зерна» (нужного для её засева). И характерно, что каждая мало мальски значимая территория (горы, равнины, водоёмы, лесные массивы и рощи (даже отдельные деревья), застроеные домами земельные участки (города и селения) и т.п.) обрела своего бога-хозяина (так, в Ханаане множество подобных баалов). Поскольку каждый этнос, каждый город-государство («чифдом») Древнего Мира обычно стремился иметь в своём панте­оне богов полный набор сакральных возможностей, то локальные пантеоны могли достигать весьма внушительных размеров (содержать сотни богов). Вместе с тем "Отдельные общины [царства, страны] с их отдельными пантеонами нередко принадлежат к единому диалектному континууму, поэтому... божества определенных природных явлений носят в каждом... [таком] пантеоне одно и то же название, хотя круг посвященных им мифов, при одинаковости семантики, в целом не тождествен... По мере интеграции отдельных общин, «номов» и «полисов» в более крупные культовые союзы, а затем территориальные государственные объединения в результирующем сводном пантеоне [например, в Ниппурском, однако в Ханаане - только первое] оказывается по нескольку функционально одинаковых божеств" (И.М. Дьяконов "Архаические мифы Востока и Запада". 1990). 

Во времена Древнего Мира земля любого народа (рода/племени) представлялась неотъемлемой собствен­ностью соотносимого с нею (землёй) божества, милостиво дозволяющего людям пользоваться ею: «ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев.25.23). Считалось, что каждое божество владело только своей территорией, своей землёй, которая закреплялась за ним решением некого Выс­шего владыки. Так, имена богов Ханаана включали наименования принадлежащих им местностей: Баал-Леван, Баал-Кармель, Баал-Пеhор (хозяин Пеhора); и города назывались их именами: Йарихон, Анатот, Иерусалим ("Шаллиму"- бог ве­черней зари), Бейт-Даган, Ашкелон. Некто Нееман Сирийский, дабы иметь возможность регулярно покло­няться Богу израильтян в Дамаске, специально привёз (на двух лошаках) в свой город израильскую землю (4Цар.5.17). Местные боже­ства, покровительствуя своим землям, оберегали их от всяческих бед и напастей, давали оракулы и предвеща­ния; но могли и создать массу неприятностей неугодным им обитателям (неурожай, засуха, мор и т.д.). В Книге Чисел, например, рассказано о том, что, по меньшей мере, 24 тыс. израильтян, после Исхода живших в Моаве (в Ситтиме), «прилепились» к Баал-Пеhору (Чис.25.1-3,9) и иным богам земли моавитской («кланя­лись» им и приносили жертвы). В Книге Ионы же повествуется, как он (Иона) - ха-ибри, полагая, что на территориях иных племён и народов своя, местная, "божья" власть, собирается бежать от Гос­пода из земли Израиля в город Тартиш (в Ис­пании). В одном остраконе из еврейского поселения в Элефантине, написанном на арамейском языке, гово­рится (96.): «Я благословляю тебя во имя Йаhуе и Хнума (ис­конного владыки земли Элефантины)». Древние египтяне, пребывая в чужой местности (например, на Синайском полу­острове), всегда обращались к её богам за покровительством и помощью в делах (48.167). Даже, если земля отчуждалась у прежних владельцев мир­ными средствами (например, изъятие и продажа за долги (53.с70)), то этот акт всегда сопровождался магиче­скими действиями, символизиро­вавшими отделение (отрыв) человека от своей земли и расставание с её боже­ством (отсюда и святость ограждения земельного участка). Необходимость по­читания чужих богов и святынь на землях, захваченных силой оружия, прекрасно вы­ражена Эсхилом в "Орестее": "Да, коль богов поверженного города, и храмы, и святыни пожелают чтить, по­беда их не станет поражением" (25.с19). То, что происходит в противном случае, описано в Ветхом Завете (4Цар.17.26): «И донесли царю Ассирийскому, и сказали: народы, которые ты переселил и поселил в горах Са­марийских, не знают (или не хотят знать) закона Бога той земли, и за то Он посылает на них львов, и вот, они умерщвляют их". Прошли годы, и самаритяне, чтобы не гневить своих и чужих богов, и «Господа они чтили и богам своим они служили по обычаю народов, из которых выселили их (4Цар.17.33)».

Удалить, изгнать местных богов было совершенно немыслимо, оставалось лишь ублажать их, дабы не при­чиняли вреда и не мешали спокойно жить. Надлежало «кадить» им в «облюбованных» этими бо­жествами местах: на высотах, камнях и деревьях, в храмах, - идти к ним с молитвой, дарами и жертво­при­ношениями. "И станет народ сей ходить вслед... богов той земли, в которую он вступает" (Втор. 33.13). Следует заметить, что наименование, которое носит один из главных героев Книги Есфири («Мегиллот Эстер») - Мордехай (Марду(к)хей - Марду(к) - хай) означает «Мардук жив», и которое по форме (Бог жив(ой)) совпадает с  библейским «Элоhим хай», может свидетельствовать об отождествле­нии вавилонской диаспорой Господа Бога с Мардуком - Всевышним Вавилонии» («Земля Ханаанейская»).

Весьма показательно и то, что вследствие патриархальной (революционной) переоценки скотоводами-номадами значимости и функциональности раннеземледельческих божеств по половому признаку, в сакральном мире богов произошла теологическая инверсия. Так, в частности, шумерские боги Энлиль и Ишкур (громовик) заимствовали эпифании от «верхней» (от «богиня Неба»), а Нергал (владыка преисподней), и Наннар/Син (частично) - от «нижней» (от "бог-отец") ипостасей амбивалентного образа Двуедного божества. И. как известно, шум. боги Ану, Энлиль и Энки разделили Вселенную между собой, бросив жребий: Ану досталось небо; воителю Энлилю, его советнику, - земля, а Энки выпало повелевать водами. Весьма наглядно демонстрирует завершение подобного патриархального «раздела» Мира и древнегреческая мифология (скотоводческо-кочевая культура): по договорённо­сти Мир был разделён между Зевсом (земля и небо), Посейдоном (вода) и Аидом (недра земли), а Великая богиня была низведена до статуса "мать, супруга, сестра".

Уместно отмиетить, что наименования богов, со временем становившиеся архаичными и представлявшиеся особо сакраль­ными, обычно табуировались и, в конечном счёте, утрачивались, заменяясь со временем но­выми эпите­тами и синонимами (изначально любое имя бога - эпитет). Как известно, имена многих богов были связаны не только с родом их функций, но и с явлениями природы, с небесными телами, региональными особенностями.

Степень популярности, значимости, культа того или иного божества в определённый исторический период наиболее от­чётливо выявляется из межгосударственных документов соответствующей эпо­хи (к примеру, из Ассирии, см. ниже). Так, в первой четверти I тыс. до н.э. ранжирование финикийских богов обстояло следующим образом: "Да уничтожит Баал-Шамем и Эл, создатель земли, и Шемеш вечный, и всё поколение сынов Эла..." (720 г. до н.э., финикийско-хеттская иерог­лифическая билингва из Кара-Тепе (50.с219)).

 

1.5 Метаморфозы доминирования.

Попутно с усложнением культа Великой богини, - возрастанием числа сакральных свойств (возможностей) богини, а также и с увеличением числа её олицетворённых (персони­фицирован­ных) эпифаний, повышалась не только её сакральная, но и социальная значимость. Везде в пору становления земледелия: в Древнем Египте и Ханаане, на Крите и землях Анатолии, в Месопотамии и Эламе, Древ­ней Индии и Элладе образ Великой богини воспринимался с одинаковым духовным трепетом (едино­образие верований), а богослужение ей реализовывалось путём отправле­ния сходной культовой обряд­ности с применением, в основном, аналогичной по сакральному содержанию атрибутики и эмблем.