”Дилетанта”. II».
Д.Быков ограничивается ранними сочинениями В.Аксёнова, игнорируя его «Остров Крым», «Ожог» и «Таинственную страсть» (замечтельна справка В.Аксёнова в «Ожоге», к вопросу о колбасе, которую кошки есть отказывались: сосиска в буфете ЦК отличалась от магазинной примерно так, как виноград отличается от бузины!).
Ахматову Д.Быков в «Кратком курсе. 2012» и в «Расширенном курсе. 2015» упрямо запихивает в типично советские писатели, а А.Платонова туда не пускает, хотя сам Платонов говорил, что видит многие недостатки лучше, чем РКИ и старается помочь в этом, то есть хочет способствовать успеху советского проекта! Д.Быков, видимо, в этом пункте плечом к плечу с самой дремучей частью советской пропаганды мужественно противостоит гнусным проискам троцкистов – в «Расширенном курсе» (с. 120) презрительно величает Платонова «маргиналом».
Д.Быков посвятил Платонову отдельный очерк в журнале «Дилетант» (2016, № 2) – в своей «Портретной галерее». Здесь он готов признать Платонова гением, даже – единственным гением в русской прозе XX века, но совершенно, никак это не обосновывает. Опираясь на уровень и запросы массового читателя, он одобряет лишь рассказы Платонова, в сущности, совершенно игнорируя всё самое ценное в наследии этого поразительного писателя. В том, что касается «Чевенгура», напомню удивительную, так сказать, культурно-историческую цепочку, на которую обращают внимание А.Эткинд и Е.Толстая-Сегал – от пушкинского «Золотого петушка» к «Серебряному голубю», оттуда – в «Петербург» и из него, наконец, - в «Чевенгур». Д.Быков совершенно игнорирует такие сочинения А.П.латонова, как «Город Градов», «Сокровенный человек», «Эфирный тракт», «Шарманку», «Джан», «14 красных избушек». Игнорирует поразительные обличения Платоновым действий советской власти, о чём пишут Вяч.Вс.Иванов и практически все, кто достаточно серьёзно знакомился с творчеством А.Платонова. А ведь Платонов ухитрился дважды (!) беспощадно высмеять Сталина в печати (!): в повестях «Усомнившийся Макар» (1929) и «Впрок» (1931). Д.Быков игнорирует также и Платонова – удивительного критика и публициста. Комментарии Д.Быкова к «Чевенгуру» и «Котловану» просто стыдно читать. Вспоминая «Епифанские шлюзы» Д.Быков совершенно не замечает несомненную острую критику шальных советских проектов в этой повести, критику, подтверждаемую одновременным очерком «Че-Че-О» и дневниковыми записями того времени.
Говоря об Олеше, Д.Быков явно не замечает того, что мы имеем дело фактически с дилогией. В финале «Трёх толстяков» Просперо говорит: «Мы победили. Теперь мы будем работать сами для себя, мы все будем равны. У нас не будет ни богачей, ни лентяев, ни обжор. Тогда нам будет хорошо, мы все будем сыты и богаты». И вот Олеша в 1927 году в «Зависти» подводит итог: в какой мере выполнены эти обещания через 10 лет после революции, построено ли в действительности общество без эксплуатации («толстяки» и «обжоры» - эвфемизмы, взамен казённого термина «эксплуататоры») и без насилия – Андрей Бабичев в своём столкновении с братом Иваном грозит ему всем джентльменским набором средств насилия: арестом, тюрьмой и даже психушкой (уже в 1927 году!) Вслед за А.Белинковым Д.Быков легкомысленно отмахивается от замысла Кавалерова убить Андрея Бабичева, а это – центральная пружина романа! Впервые в тексте замысел появляется в виде размышлений Кавалерова, каким образом это преступление осветят газеты. Его не устраивает то, что они всё объяснят «завистью»! То есть роман – именно про это! О подобном говорит и Иван Бабичев, но никак не сам Кавалеров! Окончательно останавливает Кавалерова, позволяет ему совсем отказаться от преступного замысла вещий сон, приснившийся Андрею Бабичеву (неодолимой знаменитой личности, вождю, правителю, комиссару, строителю нового общества, великану, идолу, живому монументу): молодой человек повесился на телескопе (только что сообщено о сне Володи Макарова – там он и Валя смотрят в телескоп на Луну). То есть повесился сам прекрасный новый мир, сама идея построения социализма в СССР. Иван Бабичев так и объясняет следователю: ничего построить невозможно в пренебрежении чувствами человека. А бухгалтерские выкладки Маркса и его российских последователей пренебрегали всем человеческим в человеке. Инсценировка романа так и называлась «Заговор чувств», там Кавалеров бросался на Андрея Бабичева с опасной бритвой.
Кавалеров – это сам Олеша, они ровесники, Олеша не сообщает о Кавалерове ничего, что помешало бы такому отождествлению. А.Белинков сравнивает трагедию Кавалерова с трагедией юного Вертера.
Д.Быков справедливо отмечает («Расширенный курс», с. 291) , что М.Булгаков «интеллигент, умница, по самому составу крови не мог принять это царство хамства» (советскую власть). Но в целом его очерк, посвящённый М.Булгакову, неприемлемо «оригинален». Д.Быков упомянул лишь «Мастера и Маргариту», мельком, к слову – ещё «Дни Турбиных». А далее целиком сосредоточился на пьесе «Батум». Даже самый краткий разговор о Булгакове (мы говорим о «Курсе советской литературы»!) совершенно неприемлем без упоминания хотя бы такого шедевра как «Белая гвардия», а чуть более подробный разговор – без замечательных «Записок юного врача», таких драм как «Бег», «Кабала святош»», «Полоумный Журден», комедии «Зойкина квартира», рассказов вроде «Богемы» и т.д. Я остановлюсь несколько подробнее на «дьяволиаде» М.Булгакоа («Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце»), предваряющей «Мастера и Маргариту». В повести «Роковые яйца» Булгаков начинает главный свой разговор – об опасности экспериментов над человеком и обществом. О величайшей осторожности, которую следует соблюдать, если такие эксперименты всё же оказались (или показались) жизненно необходимыми. Главный герой повести Владимир Ипатьевич Персиков – двойник Ленина: оба родились в апреле 1870 года, у обоих инициалы «В.И.», оба Владимиры. Да и отчество Ипатьевич – о том же: среди преступлений Ленина то, что совершено в ночь на 17 июля 1918 года в доме Ипатьева в Екатеринбурге – из самых тяжких (не мог же Булгаков назвать его прямо Владимиром Ильичом!). Персиков родился 16 апреля, то есть – посередине между датами рождения Ленина по старому (10 апреля) и новому (22 апреля) стилю. Оба занимаются опасными, чреватыми кровью экспериментами: Ленин под красным знаменем, Персиков – с помощью красного луча. У обоих самый заметный результат эксперимента – неконтролируемое размножение гадов! А Д.Быков («Расшир. курс», с. 240) считает «Роковые яйца» «детской фантастикой» наравне с «Аэлитой» и «Гипербалоидом».
В «Собачьем сердце» роль Ленина – экспериментатора, выращивающего «нового человека», переходит к профессору Преображенскому, а донором является Клим Григорьевич Чугункин. Трижды судимый, все три раза – за кражи. В последний раз его осудили условно на 15 лет каторги (!) – помогло пролетарское происхождение. Он трактирный балалаечник, алкоголик, маленького роста, плохо сложен. Убит ножом в трактире. Очень многое здесь напоминает Сталина, начиная с фамилии персонажа: рост, сложение, уголовное прошлое, алкоголизм. Булгаков писал эту повесть в начале 1925 года, когда во власти укреплялся триумвират Сталина, Зиновьева и Каменева. Он и отразил в Шарикове наиболее близких к этому персонажу по развитию и культурному уровню: Сталина и Григория Зиновьева из триумвирата, а также Климента Ворошилова, занявшего ключевую позицию командующего Московским военным округом и готовящегося подняться через год до высокого и очень влиятельного поста наркома по военным и морским делам.
*
Очерк Д.Быкова об Эренбурге требует особого внимания. Именно здесь, на 278 странице книги он даёт определение «советскости», которая «предполагает послушность, следование канону, усвоение чужих мыслей, шитьё по чужим выкройкам». Получается, что лучшее, самое ценное из того, что Д.Быков относит к советской литературе, именно – совсем не советское! Почему этот вопрос возник только на 278 странице, как Д.Быков использовал эти критерии при отборе писателей, которых включил в книгу, и в результате соответствует ли содержание книги её названию, остаётся неясным.
Не могу не обратить внимания на такую частность: на странице 275 Д.Быков беспощадно расправляется с Ю.Тыняновым, с его отзывом о «Хулио Хуренито», просто рвёт Тынянова в клочья. Упомяну одну фразу Тынянова: «Великий провокатор напоминал ему не до конца сжёванного Достоевского». Комментарий Д.Быкова: «Достоевский тут, правда, ни при чём, просто не с чем сравнивать, не так огромна русская литература». Всякому понятно, что речь и у Эренбурга, и у Тынянова идёт о «Великом инквизиторе» Достоевского. На рубеже веков о нём многие писали: В.Соловьёв, В.Розанов, А.Волынский, а Н.Бердяев в 1933 году всё еще вспоминал о нём в естественной связке с коммунистическим соблазном. К концу 20-х годов в затылок к Великому Инквизитору выстроилась весёлая пародийная цепочка из Великого провокатора (Эренбург) и Великого комбинатора (Ильф и Петров). Такие литературные аллюзии у Эренбурга нередки. В «Николае Курбове» он странным образом уподобляет Ленина шару! Это – несомненная отсылка к статье Виктора Чернова о Ленине в апреле 1917 года (А.И.Солженицын. СС в 30 тт., т. 15, с. 491 – 492): «Ленин – крупная фигура по своим задаткам, но беспощадно измельчённая обстоятельствами своего времени. Он весь как из единого куска гранита, но круглый как бильярдный шар, зацепить его не за что, и он катится с неудержимостью сам не зная куда. Его ум однолинейный: не знаю, куда я иду, но я иду решительно … не понимает истинных интересов социализма. От однобокого волевого устремления у него несколько притуплена моральная чуткость…»
То, что Д.Быков, с таким его широким замахом в части культурологии, литературоведения и историософии, не слышал о Великом инквизиторе – прискорбно. Вот он и громит Тынянова во всём могуществе своей неосведомлённости. А процитированная фраза Тынянова очень глубока по содержанию и великолепна по стилю, именно «не до конца сжёванный»!
Обратимся к «еврейской цельности» Эренбурга, которая, будто бы, спасала его при Сталине. Думаю, что дело намного проще. Сталин не любил сложности и действовал очень просто: он полагал (и не без основания), что у него не будет хлопот с теми, кто знает за собой какой-либо серьёзный грех, кто понимает, что такого могут прихлопнуть в любой момент. Именно поэтому он назначил, например, на должность Генерального прокурора СССР в 1934 году именно А.Я.Вышинского, который в 1917 году (будучи тогда меньшевиком) выписал в соответствии с распоряжением Временного правительства ордер на арест Ленина. Вышинский, как и Эренбург благополучно пережил Сталина. Имелись серьёзные грехи и у Эренбурга – о них Д.Быков, видимо, не знает. Эренбург начинал свою революционную деятельность гимназистом в 1906 году под руководством Н.Бухарина и Г.Бриллианта (который в 1918 году уже под именем Г.Я.Сокольникова подписывал Брестский мир, позже наводил порядок в финансах СССР и, наконец, расстрелян в 1939 году). Бухарин расстрелян годом раньше. В конце 30-х
Так как Д Быков является поэтом, то логичен вопрос: Много ли наврал господин Д Быков в этой статье?