3 февраля 1945 г.
Зимнее утро было холодным. Сырой ветер пробирал до костей. Тусклое солнце слабыми косыми лучами освещало только угол серой стены полуоткрытой площадки внутренней тюрьмы СС.
Киршнер стоял неподвижно. Он смотрел на решётку из тёмного металла, заменявшую площадке крышу. Решётка делила серое небо на отдельные кусочки, разбивала небо на маленькие, ничего не значащие по отдельности части.
Тяжёлая металлическая дверь со скрипом открылась. На площадку вышел гестаповец Хаммель. Увидев Киршнера, Хаммель криво ухмыльнулся. Тремя широкими шагами он подошёл к Вальтеру.
- Давно ждёте, оберштурмфюрер?
- Достаточно, - отрезал Киршнер, повернувшись вполоборота.
- Вы пришли разделить со своим другом его последние минуты? – с издёвкой спросил гестаповец. – Прошу прощения, я оговорился. «Бывшим другом», конечно.
- Я получил приказ присутствовать на экзекуции от своего непосредственного начальника. - Киршнер изо всех сил пытался сохранить самообладание. – Да: а вы что здесь, господин Хаммель? Приговор суда СС приводится в исполнение расстрельной командой СД, а не гестапо.
- Ну, вы знаете, время сейчас тяжёлое, - уклончиво и лукаво ответил гестаповец. – Людей не хватает. Ваше СД в срочном порядке зачищает тюрьмы… В общем, у всех много работы.
- Не вы ли говорили, что каждый должен заниматься своим делом? – усмехнулся Киршнер.
Хаммель зло оскалился, отчего шрам на его щеке стал ещё более уродливым.
- Уверен, - произнёс он, – сегодня каждый сделает свою работу на славу.
Дверь со скрипом открылась, на площадку вышел сутулый роттенфюрер, командир взвода, и обратился к Хаммелю:
- Гауптштурмфюрер, команда готова.
- Вводите, - отдал распоряжение гестаповец.
Пятеро рядовых СС вывели приговорённого на площадку. На Ройтмане была только полосатая роба, он был босым. Киршнер сглотнул. У Юргена была рассечена правая бровь, а левую руку, согнутую в локте, он прижимал к туловищу.
«Для чего было его пытать? - с ненавистью подумал Вальтер. – Он и так обречён!»
- Вюрц, начинайте, - кивнул Хаммель.
- Взвод! Построение!
Рядовые выстроились в шеренгу и приготовили винтовки. Киршнер вглядывался в непроницаемые лица солдат, пытаясь найти в них хотя бы тень эмоций. Но лица были каменными. «Эти люди давно перестали осознавать, что именно они делают. Они привыкли. Привыкли…»
Гауптштурмфюрер Хаммель приподнял воротник пальто, заложил руки за спину и скомандовал роттенфюреру:
- Вюрц, огласите приговор.
Сутулый Вюрц кашлянул, достал лист с приговором и поставленным, привыкшим раздавать команды голосом, зачитал текст.
- Оглашается приговор суда СС. Ежи Новак, он же Юрген Ройтман, признаётся виновным в шпионской деятельности, направленной на подрыв немецкой государственности, дела фюрера и национал-социалистической немецкой рабочей партии. Учитывая тяжесть совершённого преступления, направленного против Рейха и немецкого народа, суд СС приговорил Ежи Новака к смертной казни через расстрел. Приговор привести в исполнение лично оберштурмфюреру СС Вальтеру Киршнеру.
Киршнер оцепенел.
- Что это значит? – тихо спросил он.
На лице Хаммеля блуждала улыбка.
- Я не имею полномочий, - мотнул головой Вальтер.
- Вы заслушали приговор суда СС. Вы член партии и СС. Выполняйте приказ, оберштурмфюрер, - парировал Хаммель. – Надеюсь, ваше табельное оружие при вас. Или, быть может, одолжить винтовку?
Киршнер машинально расстегнул кобуру и со злостью посмотрел на гестаповца со шрамом:
- Это недоразумение.
Хаммель ухмыльнулся:
- Хм… Если ваш пистолет не заряжен, можете воспользоваться моим.
Взвод во главе с командиром застыл в ожидании. На лицах солдат появилось некое подобие интереса: как поведёт себя этот молодой офицер.
- Хаммель, это недоразумение, - мотнул головой Киршнер.
- Оберштурмфюрер Киршнер! – прокричал гестаповец. – Достать оружие!
Вальтер со злостью почти выхватил пистолет из кобуры.
- Выполнять приказ!
Киршнер взглянул на Ройтмана, стоящего у грязной стены на пронизывающем ветру.
«У меня хватит патронов, - молнией промелькнула у Вальтера мысль. – Хватит патронов. На всех! На всех них».
На миг ему показалось, что Юрген понял, о чём он думает. Арестованный широко открыл глаза, глядя на своего друга, стоящего сейчас с пистолетом и взводящего курок. Тут Вальтер увидел, что Юрген едва заметно качнул головой в сторону.
«Не надо».
- На позицию! – продолжал орать на Киршнера Хаммель.
Вальтер вскинул пистолет.
- Целься! Огонь!
Киршнер выстрелил трижды.
На миг в глазах его потемнело. Спустя это долгое мгновение Вальтер увидел, что человек в полосатой робе, стоявший у стены, вначале медленно опустился на колени, а потом упал ничком на бетонный пол. Киршнер, ощутив головокружение, огляделся по сторонам. Лица солдат из расстрельной команды снова обратились в камень. Гауптштурмфюрер Хаммель выглядел довольным.
- Вюрц! – скомандовал он роттенфюреру. – Проверить.
Роттенфюрер медленно подошёл к лежащему Ройтману и наступил сапогом на его левую кисть. Киршнер с ужасом увидел, как Юрген пошевелил пальцами правой руки.
- Нет… - тихо выдохнул Вальтер. – Нет…
- Живой, - с разочарованием протянул Вюрц.
Хаммель недовольно поморщился и резко махнул рукой. Роттенфюрер кивнул, вынул пистолет и выстрелил в голову лежащего человека. Тело Ройтмана дёрнулось и стало неподвижным.
- Интеллигенция, - едва слышно пробурчал командир взвода.
Хаммель качнул головой. Могло показаться, что он раздражён, если бы не едва заметная блуждающая на тонких губах улыбка.
- Взвод, вольно! Убрать! Разойдись, – чётко скомандовал Вюрц солдатам, и те направились к железной двери.
Вальтер почувствовал сильную тошноту, ноги стали ватными. Он с трудом разобрал, что сказал ему подошедший довольный Хаммель.
- …Немного потренироваться в стрельбе, а так… Теперь вижу, что вы настоящий национал-социалист, Киршнер.
Гестаповец хлопнул его по плечу и исчез за дверью.
Вальтер уронил пистолет и медленно опустился на ледяной бетон пола.
Киршнер не помнил, как добрался до дома. Не раздеваясь, он упал в кресло и закинул назад голову. Всё ещё тошнило. В горле застрял комок, во рту до сих пор отдавало горечью пороха.
Он убил Ройтмана. Он убил человека. Друга.
Раздался звук открываемой двери. Вошла Элиза.
- Вальтер, ты дома?
Она прошла в комнату и увидела его, сидящего неподвижно в кресле.
- Что случилось?
Он не ответил.
- О Боже… - Элиза побледнела. – Ты убил человека.
Он посмотрел на неё, а потом закрыл лицо руками.
- Не просто человека, - прошептал Вальтер. – Я застрелил Ройтмана.
Девушка осела на пол.
- Как… как это случилось?
- Его казнь была сегодня. Мне приказали…
- Но ты… Ты не имел права…
- Мне приказали! – прокричал Киршнер в отчаянии. – Я ничего не мог сделать! Я не имею права… Это был приказ!..
Он резко встал, достал пистолет и бросил его в висящее на стене зеркало. Стекло обрушилось градом осколков.
Опустившись в кресло, Вальтер заплакал.
Элиза села рядом и обняла его.
- Как нам дальше быть? Что будет с нами?
Вальтер обнял её в ответ.
- Я не могу потерять и тебя. Не могу.
- Я с тобой буду, мой милый Вальтер. С тобой. До конца.
***
Дни шли за днями, как в тумане. Всё катилось в тартарары. Вальтер наблюдал, как из управления вывозят документы. Ящиками. Всё рушилось на глазах.
Вскоре стало происходить немыслимое ранее. Начались бомбёжки. Союзники бомбили города Великой Германии. Под бомбами оказался и Берлин. Каждую ночь выли сирены…
Каждую ночь Вальтер и Элиза лежали на кровати неподвижно, обнявшись. Иногда взрывы раздавались совсем рядом. Ни он, ни она не хотели бежать в бомбоубежище. Им было нечего терять, кроме друг друга.
- Если дом загорится? – прошептала Элиза как-то безразлично.
- Тогда выбежим на улицу.
- Вальтер… Если я не стану… Если я не побегу, когда загорится?
- Тогда и я никуда не побегу. С тобой останусь.
- Но тогда ты погибнешь.
- Мы погибнем. С тобой.
Она посмотрела ему в глаза и поцеловала его.
- Это конец?
[justify][font=Courier