Опаленные войной. Глава 8. Егор. Ледяное пространство.
Олег Русаков
ОПАЛЁННЫЕ ВОЙНОЙ.
(ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ МОЕЙ СЕМЬИ)
Русаков Олег Анатольевич
Повесть в очерках.
Г. Тверь
2016
ГЛАВА 8. ЕГОР – 1941. ЛЕДЯНОЕ ПРОСТРАНСТВО…
Лето и осень 1941 года фашисткой машиной безжалостно прокатилась по долам и весям российских просторов. Судьбы миллионов людей нашей родины безвозвратно изломаны. Неправильной выдалась осень 1941 года и в судьбе Егора Широкова. Никого, не предавая, он стал предателем. Героически проведя свои первые бои – его отправили в штрафбат, чуть не расстреляв. Судьба – беспощадна... Но при этом Егор не погиб, сгорев в танке, не был расстрелян – сначала немцами, потом нашими. Не пал, в бою освобождая от немцев сначала полевой окоп, потом деревню, не сгинул несколько раз, попадая под обстрелы и бомбежки. Ведь это тоже судьба. Какая она будет дальше?.. короткая – длинная …
Егор с детства не был пугливым мальчиком. Драться не любил, но спуску, если что не давал. И это было не упрямство или глупость, это был характер молодого человека в отношениях с другими людями. Он был добрым, слабо общительным молодым человеком, умеющим выражать и скрывать сваи эмоции. У Егора до армии не было серьезных отношений с девушками. Зато у него была большая дружная семья. Несмотря на подростковый возраст, всегда было любимое дело, сначала кузня, потом трактор. В армии любимый танк. Любил его как женщину, наверно, поэтому у него была самая лучшая машина в корпусе, никогда она его не подводила на учениях.
Просидев несколько дней в Волоколамской тюрьме, потом на гауптвахте в комендатуре, его вместе с другими заключенными, среди которых были и солдаты, и «бывшие» офицеры, и уголовники, и … политические, определили в штрафбат за номером … . На формирование подразделения их вывезли в конце сентября в некую деревушку. Жили в сарае на окраине села неподалеку от церкви без куполов, в которой обосновалась конюшня. Жили голодно, но кухня была своя. Егор стал совсем замкнутым, старался находиться в тени, старался уходить от разговоров с кем бы то ни было. Не шел на контакт, если кто-то предлагал дружбу или разговор. «Скорей бы все кончилось»: думал Егор – «Кончилось бы как-нибудь. В штрафных батальонах все равно все погибают». Неделя проходила за неделей. Дождь сменялся холодом. В численности рота уже давно превысила все известные нормативы. Было два расстрела за мародёрство, одного драчуна офицер застрелил, чтобы остановить драку. Егор отрешенно смотрел на все, что происходило вокруг и безучастно, брезгливо закрывался от любых возможных событий.
Широков начал удивляться, почему их так долго не бросают в бой, зачем они болтаются в тылу уже более месяца, здоровые провинившиеся перед государством мужики. А объяснение было простое. Командование боялось бросать в оборону осужденных за дезертирство и уголовников, командование набивало эти подразделения смертниками для того, чтобы бросить их на врага в самом начале наступления которое несмотря ни на что готовила ставка. Именно ими планировало командование сбить противника с оборонительных позиций на наиболее кровавых направлениях в первые часы и дни наступления под Москвой.
И вот, наконец, 5 декабря началось долгожданное наступление.
5 декабря войска Калининского фронта (генерал-полковник И. С. Конев), а 6 декабря — Западного (генерал армии Г. К. Жуков) и правого крыла Юго-Западного фронтов (маршал С. К. Тимошенко) перешли в контрнаступление. Штрафная рота в которой месил снег подмосковных полей Широков переходила из боя в бой неизбежно неся огромные потери в лобовых сражениях. Немецкая техника, да и наша техника не была сильно эффективна при декабрьском наступлении. Огромные сугробы, которые легли на поля Подмосковья в конце 41 года сковывали применение техники, а упавшие на Подмосковье сильные морозы запуск и работу двигателей танков, бронетранспортеров и автомобилей. В таких условиях боев именно пехота явилась главным козырем советских соединений, частей и подразделений. И штрафники пригодились как никогда. Штрафная рота в которой месил снег подмосковных полей Егор переходила из боя в бой. Ряды штрафников за пару боев редели, но пополнялись, сначала такими же штрафниками, затем, когда ресурсы штрафных батальонов оказались исчерпанными, приданными общевойсковыми подразделениями из резерва. Зима давала мало раненых. Ранение в бою, если солдат более чем на пол часа задерживался в сугробе, оборачивалось, в лучшем случае, отмороженными конечностями, но как правило спасти замерзшего солдата было нельзя. А если его слегка припорашивал снег, героя находили только весной, когда он оттаивал. Многих находили грибники уже после войны.
После очередного переформирования и утреннего короткого боя с подразделением замерзших немцев, заблудившихся в нашем тылу, штрафная рота неровным строем двигалась по проселку, очищенному от снега к освобожденному уже пару дней назад населенному пункту. Деревенька была домов пятьдесят, из них с десяток домов сожжены. А на отшибе метрах в ста от дороги и от деревни притаился крытый сарай – сеновал, в котором засели с десяток – полтора десятка немцев вооружённых, кроме автоматов, парой пулеметов. Наступающее подразделение, освободившее деревню, пыталось выбить засевших в сарае фрицев сходу. Но, оставив в снегу более двух десятков бойцов, которые по-прежнему лежали припорошенными бугорками, командир атакующего подразделения решил поберечь солдат, плюнуть на горстку окоченевших немцев. Расчет прост, замерзнув окончательно и оголодав, они вылезут сами, либо в лес, либо сдадутся, либо, в конце концов, замерзнут насмерть. Так они и сидели в сарае вторые сутки, иногда постреливая, когда по дороге проезжала понравившаяся им цель. Проходящую пехоту они не трогали. В замерзшем небе морозного марева еще были видны звезды. Они нависали над деревней и сараем так близко, что казались фонарями на некой неведомой тропе. Куда ведет тропа…? Начинаясь бликами на белых даже ночью, дрожащих от холода, сугробах, блики звездами поднимались на небо. Касаясь бледным светом белого снега, блики вели в потусторонний мир, дверь в который никому не хочется открывать даже в положенный срок.
Роту обогнала колонна из двух легковых машин с чинами и полуторка с бойцами охраны. Охрана была одета по-зимнему и богато в белых новых теплых полушубках с автоматами наперевес. Отсюда можно было понять, что в ЗИМах ехали не простые чины. Колонна подъезжала к деревушке, двигаясь мимо сарая на отшибе в ледяном безмолвии зимнего утра, звук двигателей звенящим цоканьем разрезал холодный полумрак, по колонне ударила пулеметная очередь. Легковушки прибавили ход и скрылись в деревне, остановившись через пару первых домов, чтобы их не могли обстрелять из сарая. Белые полушубки рассыпались из кузова полуторки по снежному брустверу дороги и открыли беспорядочный огонь по немцам. Сарай огрызнулся еще парой очередей и перестал стрелять совсем. Охрана, видимо выстрелив по магазину патронов то же замолчала. На подножку полуторки прыгнул белый полушубок, что-то сказал водителю, тот развернул полуторку и помчался навстречу штрафной роте на глазах, у которой произошёл обстрел кортежа чинов.
- … кто командир подразделения. – Кричал старший лейтенант, соскочив с подножки полуторки. Увидев разношёрстое обмундирование солдат, поначалу молодой старший лейтенант растерялся, не поняв, почему перед ним так странно, не по уставу одетые бойцы.
- Капитан Ермаков. Командир штрафной роты № … . Выдвигаемся в направлении деревни Храмово…
- Так это штрафники, - было видно, как обрадовался старлей, - занять позиции для атаки, взять этот долбаный сарай. – Одурев от возможности легкой победы, у молодого офицера загорелось самолюбие. Жажда совершить героический поступок на глазах начальства, обязательно взяв приступом этот сарай, и таким образом спасти высоких начальников переполняла молодого честолюбивого штабиста.
Капитан Ермаков мешкая, не желая выполнять убийственную глупость штабного офицера, оглянулся на свое подразделение, медленно повернулся к старлею.
- Старший лейтенант, мы два часа назад уже уничтожали подразделение заблудившихся фрицев. Наши потери – восемь убитых, двенадцать раненых, и полчаса потерянного времени. Я так к линии фронта без бойцов подойду.
Старший лейтенант как рыба открыл и закрыл рот. Злость зеленого служаки, чувствующего за спиной могущественную поддержку, выпучила ему глаза наполненные неограниченной злостью и непомерной удолью.
- Штрафников на позиции, приготовиться к атаке, - трясущимися от злобы пальцами старший лейтенант выхватил из кобуры пистолет – под расстрел пойдешь за разговорчики.
Капитан ухмыльнулся на трясущийся у лица пистолет и спокойно скомандовал.
- Рота, приготовиться к атаке…
Солдаты рассыпались по придорожному снежному брустверу. На все про все ушли пара минут. Все лежали в морозной тишине. Все ждали команды.
- За Сталина, за Родину, - прокричал старший лейтенант, - Ура-аа, - но вставать… не торопился.
Мгновения жизни еще сохраняли не тронутый снег подмосковного белого поля.
- Вперед ребята, - прокричал Ермаков – и первый ринулся по целику глубиной местами до промежности. Больше чем кто-либо другой полковник, в недавнем прошлом, и бывший коммунист - ныне опаленный боями капитан штрафной роты Ермаков понимал, что ждет его роту через несколько минут. По рядам атакующих, прокатилось «ура», и бойцы пошли вперед, разгребая полушубками сугробы, иногда ныряя в бездну непролазного снега и вставая вновь, а чаще что бы уже больше не встать…
«Ура-а-а»… Загремело белое замороженное пространство перед сараем, пробиваемое двумя ручными пулеметами и десятком автоматов. Солдаты шли вперед и вперед, убитые падали в снег как в саван, а живые шли вперед «за Родину, за Сталина», за свою многострадальную Родину, за свои семьи, за родных и близких, за прошлое и бедующее. … Даже те, кому повезло прожить на мгновение дольше других не прошли и половины пути до сарая. Минуты через две пространство замолчало. Опять воцарилась полная морозная тишина. Солдаты скрылись в саване родного российского снега. В морозном воздухе над телами солдат поднимался пар, как будто их души стремились в поход по тропинке млечного пути.
После переформирования штрафная рота № … насчитывала 186 бойцов, потеряв двадцать штыков в коротком бою два часа назад, рота легла на это заснеженное поле …целиком… . Там же где-то притаился и герой - старший лейтенант, жаждущий легкого подвига в красивом белом полушубке вместе со своими бойцами. …Тишина…
В течение ближайших двадцати минут в морозном воздухе раздавались стоны раненых, но
